Приключения Артура Гордона Пима.
Глава VIII. - Призрак

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения Артура Гордона Пима. Глава VIII. - Призрак (старая орфография)

Глава VIII. - Призрак.

Мы все трое проскользнули к каютному трапу. Он не был приперт вплотную; мы без труда могли видеть всю внутренность каюты. Счастье, что мы не пытались напасть на них врасплох, так как они, очевидно, были на-стороже. Один только спал, лежа у самого трапа. Остальные сидели на нескольких тюфяках, которые сняли с постелей и бросили на пол. Они были заняты серьёзным разговором, и хотя кутили, что можно было заключить по двум пустым кружкам и нескольким разбросанным в разных местах оловянным стаканчикам, но не были так отчаянно пьяны, как обыкновенно. У всех были пистолеты, много ружей лежало под рукой.

Мы несколько времени прислушивались в их разговору.

Кто-то заговорил о Петерсе; подшкипер отвечал вполъголоса; мы ничего не могли разобрать; вскоре он прибавил, уже громче, "что не понимает, что Петерс так часто сидит на баке с капитанским мальчуганом; надо бы обоих вышвырнуть за борт, и чем скорей, тем лучше". Слова эти не вызвали ответа, но мы легко могли понять, что вся компания отнеслась к ним сочувственно, а в особенности Джонс. Страшный шум, производимый завыванием ветра в снастях и свистом разбивавшихся о палубу волн, мешал нам разслышать, что говорилось, кроме тех моментов, когда наступала на время тишина. В один из таких промежутков мы ясно слышали, как подшкипер приказал одному из матросов: "сходить на бак и приказать этим проклятым собакам сойти в каюту, блого тут по крайней мере можно за ними приглядеть, а ему не желательно, чтобы на бриге завелись тайны". К счастью для нас качка в эту минуту была так сильна, что приказание не могло быть тотчас исполнено, и мы успели поспешно уйти на бак и наскоро составить план действий, прежде чем посланный явился или, вернее, чем он высунул голову из трапа, так как на палубу он не поднялся. С того места, где он стоял, он не мог заметить отсутствия Аллена, а потому стал звать его иго всей мочи и передавать ему приказание подшкипера. Петерс ответил также громко и изменив голос.

Тогда оба мои товарища смело спустились в каюту. Подшкипер встретил их с притворным радушием, и объявил Огюсту, что так как он хорошо вел себя за последнее время, то может поселиться в каюте и считать себя среди них своим человеком. Он налил ему пол-стакана рома и заставил выпить. Петерс старался навести разговор на кровавые эпизоды бунта, и мало-по-малу заставил команду разговориться о безчисленных суевериях, которые так распространены среди моряков. Я не мог разслышать всего, что говорилось, но легко мог видеть впечатление, производимое разговором на лицах присутствующих. Подшкипер очевидно был очень взволнован, и когда кто-то заговорил о трупе Роджерса, я подумал, что он просто упадет в обморок. Петерс спросил его, не лучше ли было бы бросить его за борт. Негодяй судорожно вздохнул и обвел товарищей медленным взглядом, как бы умоляя кого-нибудь из них исполнить это. Никто не двинулся; ясно было, что все общество дошло до крайней степени нервного возбуждения. Петерс подал мне знак; я тотчас отворил трап, спустился, не произнеся ни единого звука, и неожиданно явился среди них.

Подшкипер приподнялся с тюфяка, на котором лежал, и, не выговорив слова, упал навзничь мертвым. Из семи оставшихся, только трое сразу выказали некоторое присутствие духа. Остальные четверо просидели несколько времени, точно приросши в полу - это были самые жалкия жертвы ужаса и отчаяния, каких я когда-либо видал. Сопротивление мы встретили только со стороны повара, Джона Гунта и Ричарда Паркера; но и они защищались слабо, нерешительно. Двое первых тотчас были порешены Петерсом; принесенным с собой прутом я хватил Паркера по голове. В то же время Огюст, завладев одним из ружей, лежавших на полу, всадил весь заряд в грудь Вильсона. Оставалось всего трое, но, тем временем, они очнулись от своего оцепенения и, быть может, начинали догадываться, что стали жертвой хитрости; они решительно и бешено сражались, и, не выручи нас страшная, мускульная сила Петерса, легко могли бы взять над нами верх. Эти три человека были Джонс, Грипи и Абсалон Гикс. Джонс сшиб с ног Огюста, он уже нанес ему несколько ударов в правую руку и, вероятно, скоро справился бы с ним, еслибы друг, на помощь которого мы, конечно, не разсчитывали, очень кстати не явился ему на выручку. Друг этот был Тигр. С глухим рычаньем бросился он в каюту в самую критическую для Огюста минуту, и, кинувшись на Джонса, мгновенно свалил его на пол. Приятель мой, однако, был слишком серьезно ранен, чтоб оказать нам малейшую помощь, а меня так стеснял мой костюм, что я был мало на что годен. Петерс схватил одну из тяжелых скамеек, которые валялись на полу, и разбил ею череп Грипи в ту минуту, когда тот прицеливался в меня; тотчас после этого, его движением брига бросило на Гикса, которого он схватил за горло и задушил. Так, быстрее, чем я рассказал, мы завладели бригом.

Единственный из наших противников, оставшийся в живых, был Ричард Паркер. Он лежал неподвижно; но когда Петерс толкнул его ногой, заговорил и просил пощады. Голова его была слегка прошиблена, других ран не было, удар просто оглушил его. Он встал, и мы привязали ему руки за спину. Собака не выпускала Джонса, продолжая бешено рычать; но пристально всмотревшись в него, мы убедились, что тот совсем мертв; кровь лила ручьем из глубокой раны на шее, причиненной ему сильными клыками животного.

Был час ночи. Ветер продолжал страшно завывать. Бриг пострадал гораздо более обыкновенного; необходимо было что-нибудь предпринять, чтоб облегчить его. Несколько валов ворвалось в каюту во время нашей борьбы. Весь бакборд был снесен. Трещание грот-мачты доказывало нам, что и она скоро не выдержит. К довершению несчастий, по осмотре веля, мы нашли в нем не менее семи футов воды.

мог, т.-е. очень немного. Мы, однако, убедились, что действуя помпой непрерывно, можем кое-как справляться с водой, мешая ей прибывать. Так как нас было всего четверо, это был тяжелый труд; но мы старались не поддаваться унынию, и с безпокойством ждали разсвета, надеясь тогда облегчить бриг, срубив грот-мачту.

подумывать, как бы освободиться от грот-мачты. По окончании необходимых приготовлений, Петерс, который розысках топоры в каюте, принялся рубить мачту, а мы, тем временем, наблюдали за штагами и штертами. В то время как корабль страшно кидало из стороны в сторону, был подан сигнал рубить штерты; когда это было исполнено, вся эта масса дерева и снастей рухнула в море и освободила бриг, не причинив нам значительных повреждений. Но положение наше все-таки оставалось крайне затруднительным; несмотря на величайшия усилия, мы теперь могли справляться с течью уже только при помощи двух помп. Услуги, которые мог оказать нам Огюст, были совершенна ничтожны. В довершению бедствия, громадная волна, ударив в бриг, отбросила его в сторону, и прежде чем он мог занять прежнее положение, другая разбилась об него и совсем его накренила. Тогда балласт, всей своей массой, сдвинулся с места; что касается rpyзa, то он уже несколько времени перелетал то в ту, то в другую сторону - и в течение нескольких минут мы думали, что непременно опрокинемся. Однако, мы немного поправились и, вопреки совету Паркера, начали рубить бизань-мачту; это нам, наконец, удалось, хотя с величайшим трудом, благодаря нашему наклонному положению. Она унесла с собою бугсприт, и бриг превратился в простой плашкот.

До сих пор мы могли радоваться, что сохранили свою шлюпку, которая не подверглась повреждениям. Но недолго пришлось нам радоваться; теперь, когда мачт не было, каждая волна разбивалась прямо на бриг, через пять минут и шлюпка и штирборд были унесены. Почти невозможно было дойти до более жалкого положения.

В полдень мы было надеялись, что буря стихнет, но нам суждено было жестоко разочароваться. В четыре часа пополудни она так разыгралась, что невозможно было держаться на ногах; при наступлении ночи я уже не имел и тени надежды. Я не думал, чтоб бриг мог выдержать до утра.

В полночь вода начала значительно прибывать; она доходила до орлоп-дека. Вскоре затем унесло руль, волна, унесшая его, подняла всю кормовую часть над водою; падая назад в бездну, бриг задрожал, как дрожит судно, которому грозит крушение. Все мы разсчитывали, что руль выдержит до конца... Едва успели мы перевести дух после этого сильного сотрясения, как одна из страшнейших волн, какие я когда-либо видал, хлынула на палубу, унесла трап, проломила люки и совсем залила бриг.