Приключения Артура Гордона Пима.
Глава XXIII. - Лабиринт

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения Артура Гордона Пима. Глава XXIII. - Лабиринт (старая орфография)

Глава XXIII. - Лабиринт.

В течение следующих шести или семи дней мы оставались в своей засаде, выходя лишь изредка, и всегда с соблюдением величайших предосторожностей, за водой и орехами. Мы устроили на платформе род хижины и меблировали ее постелью из сухих листьев и тремя большими, плоскими камнями, которые служили нам и камином, и столом. Огня мы добыли без труда трением друг о друга двух кусков дерева, из которых один был мягкий, другой твердый. Птица, которую мы так кстати поймали, послужила нам прекраснейшей пищей; но когда мы ее съели; оказалась положительная необходимость позаботиться о продовольствии. Орехи не утоляли голода; кроме того, если мы, бывало, поедим их вдоволь, у нас делались жестокия колики и даже сильные головные боли. Мы видели у берега несколько крупных черепах и поняли, что нам легко будет завладеть ими, лишь-бы удалось добраться до них, не обратив на себя внимания туземцев. Мы решились попытать счастья.

Сначала мы спустились вдоль южного ската холма, который, как нам казалось, представлял менее препятствий; но едва мы прошли сто ярдов, как путь был нам совершенно прегражден отлогом ущелья, в котором погибли наши товарищи. Мы огибали край его на пространстве около четверти мили, но нас опять остановила пропасть неизмеримой глубины, и так как нам невозможно было спуститься в нее, мы принуждены были возвратиться назад.

Мы направились на восток, но потерпели такую-же неудачу. Проделав с час такую гимнастику, которая могла сломать нам шею, мы наконец убедились, что просто спустились в обширную пропасть из черного гранита, дно которой было покрыто тонкой пылью и откуда мы могли выбраться только по той-же дороге, по какой спустились. Нечего делать, опять поплелись по опасной дороге, а затем испробовали северный хребет горы. Тут мы вынуждены были двигаться со всевозможными предосторожностями, так как самая легкая неосторожность могла выдать наше присутствие дикарям. Мы поползли на четвереньках; от времени до времени нам приходилось ложиться на землю плашмя и тащиться, хватаясь за кустарники. Благодаря всем этим предосторожностям, мы прошли еще очень незначительную часть пути, как добрались до пропасти, еще более глубокой, чем все виденные нами до сих пор, которая вела прямо в главное ущелье. Опасения наши вполне подтвердились; мы были совершенно изолированы. Окончательно истомившись от всех этих усилий, мы возвратились на платформу, и бросившись на наше ложе из листьев, проспали несколько часов глубоким и благотворным сном.

После этого безплодного исследования, мы занимались в течение нескольких дней осмотром вершины горы с целью убедиться, какие действительные рессурсы она могла нам представить. Мы увидали, что здесь невозможно найти никакой пищи, за исключением вредных орехов и ложечной травы, которая росла на очень незначительном пространстве и скоро истощилась. 15-го февраля, насколько я помню, её уже не оставалось ни былинки, орехов становилось мало. Трудно было представить себе более отчаянное положение. 16-го мы снова начали огибать ограды нашей тюрьмы в надежде найти какой-нибудь выход, но тщетно. Мы спустились также в дыру, поглотившую нас, с слабой надеждой найти какое-нибудь отверстие, ведущее в главное ущелье. И в этом нам суждено было разочароваться; но мы нашли и принесли с собой ружье.

17-го мы вышли, решившись тщательнее осмотреть пропасть из черного гранита, в которую попали при нашей первой разведке.

Нам без труда удалось, как и в первый раз, достигнуть дна этого углубления и осмотреть его на досуге. Это было положительно одно из самых странных мест на свете, и вам было трудно поверить, чтобы оно было делом одной природы. Пропасть имела от восточного края до западного приблизительно 500 ярдов. Сначала, т.-е. на разстоянии ста футов от вершины холма, стены пропасти были очень мало похожи между собой и, казалось, никогда не были соединены, так как одна поверхность состояла из жировика, а другая из рухляка. Средняя широта или разстояние между двумя стенами составляла 60 футов. В других же местах исчезала всякая правильность формации. Тем не менее, спускаясь еще ниже, за указанную мною черту, разстояние быстро сокращалось и стены становились параллельными, хотя еще на некотором разстоянии сохранялось различие в составе и характере их поверхности. На разстоянии пятидесяти футов начиналось полное однообразие, стены оказывались совершенно схожими относительно состава, цвета и направления; оне были из черного, очень блестящого гранита, а разстояние между обеими сторонами составляло 20 ярдов.

и острых камней. Тем не менее, мы готовы были упорствовать, заметив слабый свет, который проникал с противоположной стороны. Мы с трудом пробрались на разстоянии тридцати футов и увидали, что это отверстие было низким сводом правильной формы, дно которого было покрыто тою же неосязаемою пылью, которая покрывала дно главной пропасти. Яркий свет озарил нас, и после нового усилия, мы очутились в другой, высокой галлерее, вполне похожей на ту, которую мы только-что оставили. Длина этой пропасти была 550 ярдов. Мы и здесь нашли небольшое отверстие, похожее на то, чрез которое мы вышли из первой пропасти, также заваленное массой мелких, желтоватых камней. Мы проложили себе через них дорогу и увидали, что на разстоянии сорока футов находится третья пропасть. Длина её - 320 ярдов, с одной стороны её находится широкое отверстие в шесть приблизительно футов, углубляющееся в скалу на разстоянии 15 футов и заканчивающееся слоем рухляка.

Далее не было другой пропасти, как мы впрочем того и ожидали. Мы готовы были оставить эту разселину, в которую свет едва проникал, когда Петерс обратил мое внимание на ряд иероглифов, находившихся на поверхности рухляка, заканчивавшого западню. С легким усилием воображения можно было принять знак, находившийся с левой стороны, за грубое воспроизведение человеческой фигуры с протянутой рукой.

что это дело одной природы.

Убедившись, что эти странные углубления не дадут нам средства выбраться из нашей темницы, мы, унылые и полные отчаяния, направились опять к вершине холма.