Похождения червонного валета.
Глава XXVII

XXVII

--Ты хорошо сделал, что рассказал нам все это, -- слабо пробормотал д'Арнембург, когда паж кончил.

-- Ну да! -- плаксиво отозвался мальчик. -- А ее высочество запорет меня насмерть!

-- Нет, -- утешил граф Эрих, -- я возьму тебя под свое покровительство! А теперь скажи, по какому поводу ты явился сюда?

-- Я принес вам письмо!

-- Мне? -- спросил граф Эрих. -- Ну так давай же его! Он поспешно вскрыл конверт. Внутри было только одно слово: "Приезжайте!" Эрих прочел его вслух.

-- Ну что же, -- спросил его д'Арнембург, -- неужели ты последуешь этому любезному приглашению?

-- Да, -- ответил Эрих, -- я последую ему! Я спрошу у герцогини, не слыхала ли она чего-нибудь новенького о господине Лагире!

-- Ага! -- грубо захохотал Конрад. -- Это будет недурной местью!

-- Где сейчас твоя госпожа? -- спросил паж Эрих.

-- В Медоне.

-- Значит, она вернулась туда? Одна она?

-- Кроме камеристки Марион, там никого нет!

-- Ну так хорошо же, я еду! -- сказал граф Эрих. В этот момент д'Арнембург с глухим шумом упал со скамьи на пол, окончательно обессиленный большой потерей крови.

Гастон и Конрад бросились к нему, говоря:

-- Если ты умрешь, мы отомстим за тебя!

Тем временем граф Эрих несся к Медонскому лесу. Что же нужно было от него герцогине?

Накануне, вернувшись домой, Анна Монпансье застала на пороге дома пажа Амори. Он плакал горькими слезами и сквозь всхлипывания рассказал ей, как обошел его Лагир, удрав на его же лошади.

Это известие поразило герцогиню. Снотворное средство не могло не подействовать, если же Лагир не заснул, значит, он не принял его. Она поспешила пройти в комнату и осмотреть постель. Лужа на полу и мокрые концы балдахина открыли ей, что Лагир не выпил, а вылил поднесенное ему питье.

Герцогиню охватила холодная дрожь. Если Лагир поступил так, значит, он заподозрил что-нибудь, если же он заподозрил, то, наверное, принял меры проверить свои подозрения. Значит, он видел ее лицо, знает, кто она такая, и предаст ее?

справится с ним!

Лагира тайного шпиона и сообщника при наваррском короле, но он предал ее, и граф Эрих с товарищами должны убить его.

Амори ускакал, а Анна уселась под окном и стала ждать. В скором времени она услыхала стук копыт.

"Неужели же это едет граф Эрих? -- подумала она. -- Не может быть! Это было бы слишком скоро!"

Но вот всадник выехал на полянку, и Анна узнала Лагира, который возвращался на лошади, взятой накануне у пажа Амори.

"Граф сейчас приедет... Боже мой, что же произойдет между этими двумя храбрецами?" - подумала она и, поспешно надев на лицо бархатную маску, позвала камеристку.

-- Сейчас подъехал синьор Лагир, -- сказала она, -- проведи его ко мне!

Марион вышла навстречу Лагиру и сказала ему;

-- Доброго вечера, господин Лагир! Остались ли вы довольны лошадью пажа Амори?

 Очень доволен, -- ответил гасконец, с удовольствием оглядывая стройную фигурку белокурой Марион. -- Между прочим, я совсем забыл заглянуть ей в зубы. Сколько ей лет?

-- Ей семь лет, господин Лагир. Амори очень любит ее и был очень огорчен, думая, что ему не придется видеть ее больше!

-- Фи, дитя мое! -- ответил Лагир. -- Ты принимаешь меня за конокрада, кажется?

-- Нет, но вы странно взяли ее взаймы. Лагир подошел к камеристке поближе и, взяв ее за подбородок, сказал:

-- А знаешь что, милочка? Ведь твои волосы не хуже волос твоей хозяйки, да и вообще ты такая...

 Да и вообще моя госпожа ждет вашу милость! -- ответила девушка, насмешливо приседая и указывая Лагиру рукой на дверь.

-- Ну что же, пойдем к ней, -- сказал наш гасконец. Когда Лагир вошел в будуар, герцогиня сидела в турецком кресле, подобрав ноги и опираясь на целую гору подушек.

-- А, вот и вы, мой прелестный беглец! -- насмешливо сказала она. -- Издалека ли вы?

-- О нет!.. -- ответил Лагир, непринужденно кланяясь и нагибаясь, чтобы поцеловать белую руку герцогини. -- Я только ездил в Париж за шпагой и кинжалом!

-- Разве вам это так было нужно? -- насмешливо спросила она.

 А кроме того, мне стало скучно. Ведь вы оставили меня совсем одного!

-- Это правда, но...

 А главное, у меня остался неуплаченным один долг.

-- Какой же?

-- Я был должен удар шпаги некоему сиру Льву!

 Что это за сир Лев? -- с видом глубокого безразличия спросила Анна.

-- А это тот самый господинчик, который благословил меня ударом приклада по голове в деле на улице Каландр!

-- А, так это он?

-- Он самый. Насколько я знаю, он состоит на службе герцога Гиза...

Анна вздрогнула.

 И до безумия любит ваше высочество! -- договорил Лагир.

Герцогиня вскочила и с криком отбежала в сторону:

-- Что такое? Высочество?

-- Разве я имею честь говорить не с ее высочеством герцогиней Монпансье? О, не бойтесь, ваше высочество! Я дворянин и умею быть благородным...

-- Но позвольте...

 Когда нужно, я умею быть молчаливым. Тем не менее не скрою, мне пришлось сделать кое-какое сообщение этому сиру Льву, которого я видел в этой комнате через щель в дверях!

-- Как? -- крикнула герцогиня. -- Ты осмелился, негодяй... - Но она тут же сдержалась и заговорила сухим, повелительным голосом:

-- Будем играть в открытую! Вы вылили питье за кровать и, вместо того чтобы спать, подглядывали?

-- И, подслушивал, ваше высочество!

-- Значит, вы проникли в мои секреты?

 Более или менее.

-- И сюда вы явились затем, чтобы продать мне свое молчанье?

-- Быть может...

-- Бедные гасконцы из всего извлекают деньги!

 О нет, ваше высочество, в данном случае дело обстоит не совсем так! Разрешите мне представить вашему усмотрению небольшое рассуждение.

-- Говорите.

-- О каком именно молчании идет у нас речь? О тех событиях, которые произошли в этом самом домике?

-- Конечно!

-- Ну так вот, ваше высочество, прошу вас: забудьте первая о том, что здесь произошло, тогда забуду и я обо всем!

 Что вы хотите сказать этим?

-- Я хочу сказать, что в этом самом доме ваше высочество связали меня необдуманной клятвой. Освободите меня от нее, и я буду нем как рыба!

-- Да, -- ответила Анна Лотарингская, -- но раз вы посвятили в это сира Льва...

-- О, не беспокойтесь, в этот час сир Лев, наверное, умер!

-- Вы убили одного из самых верных моих слуг, да еще чуть ли не хвастаетесь этим! А кроме того, если Лев еще не умер, то он мог сказать обо всем... другим...

 -- сказал себе Лагир. -- Да тут, кажется, устроено целое сообщество пижонов, безнадежно влюбленных в красавицу герцогиню!"

В этот момент послышался топот быстро скачущей лошади.

-- Боже мой! -- в ужасе крикнула герцогиня. -- Это Эрих!

-- Какой Эрих?

-- Да это... друг Льва! Бегите, спасайтесь! Быть может, он уже знает все!

 Тем лучше для вас, герцогиня, потому что тогда вам ничего не будет стоить доказать ему, что гасконец Лагир сущий болван, которого легко мистифицировать! Разрешите мне действовать по - своему, и все будет улажено!

Это действительно был Эрих; он вошел в комнату - бледный, готовый скрежетать зубами в муках невыразимого ревнивого бешенства.

-- Здравствуйте, милый граф, -- с улыбкой сказала ему герцогиня. -- Вы очень быстро ехали, спешили? Ну, так присаживайтесь ко мне на диван!

-- Я был очень удивлен, получив приглашение вашего высочества, -- сквозь зубы ответил Эрих. -- Я был уверен, что мои услуги не нужны больше!

 Господи, да как вы могли подумать это?

 Мне рассказывали, что у вас завелся новый слуга по имени Лагир.

-- Вот как? Разве вам уже успели рассказать? Кто же?

-- Лев.

-- Разве Лев знает его?

-- Вчера утром Лев свалил его ударом приклада по голове на улице Каландр, а сегодня вечером они дрались на дуэли, и Лев получил тяжелую рану.

 Как странно, что Лагир ничего не сказал мне об этом!

-- Как? Разве вы видели его?

-- Да, он здесь.

-- Здесь?!

С графом сделался такой припадок бешенства, что он, задыхаясь, схватился за шпагу.

 Да что с вами, граф? -- удивленно спросила его герцогиня.

-- Ваше высочество! -- с трудом выговорил Кревкер. -- Я знаю, что я - только вассал... Конечно, расстояние, отделяющее нас... Я все понимаю... Но... но в тот день, когда вы насильно вырвали из моего сердца тайну любви к вам, вы дали мне этим право ревновать вас!

-- Ревновать?

-- Да, потому что этот Лагир, этот гасконец, этот бродяга осмелился...

-- Но договаривайте же до конца, граф!

 Ну... этот субъект осмелился уверять, будто три дня тому назад...

-- Вы не решаетесь договорить до конца? Ну так я договорю за вас! Три дня тому назад я ехала к себе домой, и Лагир, ехавший в Париж, повстречался со мною. Хотя я и была замаскирована, но %, c понравились мои волосы, и он с истинно гасконской дерзостью увязался за мной... Ну, и... Я оставила его в доме!

-- А, так вы сами признаетесь, сами признаетесь! -- со страданием крикнул Эрих.

-- Этот бедный Лагир! -- с холодным сожалением продолжала герцогиня. -- Ведь он воображает, будто он любим, как никто! Бедняжка не знает, что ночью все кошки серы... Идите за мной, я покажу вам интересную картину!

Она взяла графа Эриха и осторожно повела его в соседнюю комнату. Там она шепотом сказала ему, чтобы он прижался ухом к замочной скважине.

-- Анна, дорогая моя Анна! Я боюсь, что у меня не хватит крови в жилах, чтобы достаточно пролить ее на службе тебе! Анна, моя жизнь, моя любовь! Я люблю тебя, обожаю!

-- Теперь посмотрите! -- шепнула герцогиня. Эрих заглянул в скважину и увидел при неверном свете лампы Лагира, стоявшего на коленях пред белокурой женщиной, одетой и причесанной, как герцогиня, и тоже замаскированной. Это была камеристка Марион.

Эрих вскрикнул и упал на колени с жалобным шепотом:

-- Простите! О, простите!