Варфоломеевская ночь.
Глава VIII

VIII

Маликан уже поджидал Пибрака, хотя в кабачке и не было огня. Но, как выразился кабатчик, "у слов нет цвета", а потому они решили из осторожности говорить, не зажигая огня.

-- Мне кажется, что я догадался сам, -- начал Пибрак. -- Наваррский король похитил королеву-мать. -- Совершенно верно, -- согласился Маликан. -- Это отчаянный поступок, но... конец венчает дело!

-- В этот момент всякая опасность уже миновала, -- наваррского короля и его добычи не догнать никому. Да и некому догонять, потому что еще никто не знает и не подозревает истины.

-- Ошибаетесь, герцог Гиз уже прозрел планы наваррского короля и преследует его по пятам! -- и Пибрак рассказал Маликану все, что только что узнал от монаха.

-- Это неприятно, но нашему королю не помешает, -- возразил Маликан, отлично знавший план Генриха. -- У него все рассчитано и принято во внимание. Однако что это такое?

Они оба насторожились и в ночной тишине ясно расслышали стук копыт лошади, мчавшейся бешеным галопом. Стук становился все яснее и, видимо, близился к кабачку. У Маликана и Пибрака сердце сжалось неясным, но жутким предчувствием. Но вот стук копыт замер у дверей кабачка, и знакомый голос крикнул по-беарнски: - Отворите!.. Скорее!..

-- Господи Иисусе Христе! -- простонал Маликан. -- Это он! Что же случилось? -- и встревоженный кабатчик поспешил отпереть дверь. -- Боже мой, это вы, государь? -- сказал он, увидав Генриха Наваррского.

-- Да, это я. Спаси меня! Мы погибли! -- крикнул Генрих и вбежал в зал кабачка. Несмотря на царившую там тьму, он различил какую-то человеческую фигуру, стоявшую посредине, и крикнул, хватаясь за шпагу: - Кто здесь? -- Друг, -- ответил голос. -- Это Пибрак? Вы... все слышали?

-- Я все знаю, но не я же предам своего государя! -- сказал капитан королевской гвардии.

-- Нет, вы не все знаете, Пибрак, потому что вы не знаете, что мы погибли! -- ответил Генрих, в изнеможении бросаясь на скамью. -- Не знаю, что сыграло с нами злую шутку - предательство или несчастная случайность, но, проехав Блуа, мы не нашли заказанных свежих лошадей. А в это время нас настиг отряд из пятнадцати человек, которым командовал... - Герцог Гиз. '

-- Вы это тоже знаете? Каким образом? Пибрак рассказал Генриху о монахе. Выслушав его, наваррский король продолжал:

-- Произошла жаркая схватка. Мои молодцы бились как львы, но враги задавили нас численностью. Лагир и Ноэ попались в руки герцога Гиза, а мне с Гектором удалось убежать. Около Парижа моя лошадь пала, и тогда Гектор отдал мне свою. Что у него за лошадь! И вот я примчался сюда. Маликан, зажги лампу и дай мне поесть, я умираю с голода.

-- Но почему же вы не ехали к себе в Гасконь, государь? -- спросил Пибрак.

-- Как, вы хотели бы, чтобы я покинул своих друзей на произвол судьбы? Ведь их ждет эшафот, от которого я должен спасти их!

-- Я вижу, что вы были замаскированы, государь. Ваша маска не развязалась в сражении? -- О, нет. -- Значит, вашего лица никто не видел? -- Никто, как никто не слыхал моего голоса.

-- В таком случае никто не может доказать, что вы были в числе похитителей. Вам следует сейчас же вернуться в Лувр, государь, а завтра утром повидаться с королем. -- Сначала надо посоветоваться с королевой Маргаритой. -- Ее величества нет в Лувре. -- Как? Пибрак достал письмо Маргариты и, подавая его, сказал: - Королева-мать исчезла, ваше величество - тоже, королева Маргарита - тоже. Я не знал, что случилось, и потому взял на себя смелость вскрыть адресованное вам письмо.

Генрих прочел поданное ему письмо и упавшим голосом сказал: - А ведь я так любил ее!

-- Полно, ваше величество! -- сказал Пибрак. -- Теперь не время думать о любви. У меня в голове составился полный план спасения, и я расскажу вам его в Лувре. Идем!

Затем они направились к Лувру. Генрих так плотно закутался в плащ, что часовой не узнал его и лишь почтительно отдал честь капитану.

Последний, по прибытии в комнату наваррского короля, сказал: - Должно быть, вашему величеству очень хочется спать? -- Я умираю от усталости!

-- Тем не менее вам придется пересилить ее, государь, и просмотреть вместе со мной вот эти бумаги, -- с этими словами Пибрак выложил перед Генрихом бумаги, взятые у Патюро, и прибавил: - На сто пистолей здесь достаточно, по крайней мере для того, чтобы снести голову герцогу Гизу.