Варфоломеевская ночь.
Глава IX

IX

Просмотрев бумаги, Генрих Наваррский убедился, что некоторые из них были шифрованными - очевидно, самые важные; кроме того, судя по цвету чернил, они принадлежали к самому недавнему времени; следовательно, в них-то и крылась наиболее опасная для Гизов тайна. В нее необходимо было проникнуть... но как?

Хотя Генриху и очень хотелось спать, но он понимал, что время не ждет и надо до утра привести себя в такое состояние, чтобы быть во всеоружии. Единственно, кто мог открыть тайну шифра был Лашеней; поэтому, преодолевая страшную усталость, Генрих решил последовать предложению Пибрака и отправиться в камеру к Лашенею, чтобы постараться заставить агента герцога Гиза открыть всю истину.

Они застали Лашенея сидящим в углу своей камеры. При свете факелов узник вышел из охватившей его моральной оцепенелости и вскочил на ноги. Узнав в спутнике Пибрака наваррского короля, он удивленно и испуганно посмотрел на него, решив, что раз злейший враг герцога Гиза явился в тюрьму, где заключен вернейший слуга герцога, то нечего ждать пощады. Пибрак уловил этот испуганный взгляд и сказал:

-- Не бойтесь ничего, милейший Лашеней! Стоит только вам быть благоразумным, и вам ничего не грозит. Мы пришли, чтобы покончить утренний разговор. -- Но ведь я все сказал! -- упрямо ответил Лашеней.

 О, нет, милый мой Лашеней, вы сказали далеко не все! -- возразил Пибрак. -- Вы не сказали, например, что у вас в доме имеется потайной ящик, в котором хранятся очень интересные документы.

-- Вот этот, например! -- прибавил Генрих Наваррский, расстегивая камзол и доставая шифрованную бумагу.

-- Какие странные значки! -- сказал Лашеней, выдерживая принятую на себя роль.

-- Да, милый мой, они очень странны, и вы должны удовлетворить наше любопытство, объяснив, что здесь написано! -- сказал Пибрак. -- Но откуда же мне знать это? -- Полно притворяться!

-- Я не знаю, что здесь написано, и поэтому не могу ничего объяснить вам! -- упрямо повторил верный клеврет лотарингских принцев.

 В таком случае придется пустить в ход решительные средства! -- сказал Генрих Наваррский. -- Ну-ка, милейший Пибрак, воткните свой факел в землю и помогите мне приподнять этого молодца.

-- Что вы хотите сделать со мной? -- тревожно спросил Лашеней.

-- Мы хотим дать вам поближе полюбоваться той самой ублиеттой, о которой я говорил вам сегодня утром! -- ответил Пибрак и, подхватив вместе с Генрихом под мышки старика, посадил его у самого края каменной дыры, в глубине которой слышался мрачный рокот Сены. -- Ну-с, -- сказал он затем, -- у вас только пять минут срока, милый мой господин Лашеней. -- На что? -- На то, чтобы прочесть поскорее этот документ. -- Я не знаю этого шифра. -- Да полно вам! -- Или - вернее - я не хочу открывать вам его тайну! -- Ну, так вам придется расстаться с жизнью. -- Значит, вы убийцы?

-- Нет, мы просто очень любопытные люди! -- насмешливо ответил Генрих Наваррский.

Глаза Лашенея налились кровью, на губах показалась пена. Кинув злобный взгляд на Генриха, он сказал: - Ну, так убейте меня, я же ничего не скажу вам!

 Это ваше последнее слово? -- крикнул Пибрак, теряя терпение.

-- Нет, мое последнее слово будет вот что:" Да здравствует герцог Гиз. Смерть наваррскому королю!" - и, выкрикнув с дикой энергией эти слова, Лашеней сам бросился в ублиетту. Генрих и Пибрак вскрикнули и с изумлением переглянулись. -- Вот таковы-то они все, слуги герцога Гиза! -- сказал Генрих, когда прошла минута первого изумленья. -- Что же нам теперь делать и как объяснить королю исчезновение Лашенея?

-- Ну, это-то совсем простое дело, -- сказал Пибрак. -- Мои швейцарцы преданы мне и скорее сложат головы на плахе, чем выдадут то, что я прикажу им скрыть в тайне. Часовые по моему приказанию промолчат о нашем посещении темницы Лашенея, и дело получит такой вид, что он с отчаяния сам бросился в ублиетту. Гораздо важнее решить сейчас же, что делать, если король потребует нас к себе завтра утром.

-- Ну вот еще! Это меня тоже нисколько не затрудняет. Я скажу ему, что, увидав письмо королевы Маргариты, бросился в погоню за нею и вернулся в Лувр, ничего не достигнув, умирающим от усталости, голода и жажды. -- Ну а бумаги?

-- С ними надо подождать, Пибрак. В данный момент королевы-матери еще нет в Лувре, и гнев короля Карла направится в пустое пространство. Вы ведь знаете, что король легко вспыхивает и легко остывает. Мы должны приберечь эти бумаги до более благоприятного времени. Ну, а теперь до свидания, милейший Пибрак, я умираю от усталости.

своих горестях, Пибрак нетерпеливо ворочался с боку на бок, одолеваемый тревожными мыслями. Он успокоился только под самое утро. Однако едва он стал засыпать, как в дверь постучались, и вошедший паж позвал его к королю.

-- Здравствуйте, Пибрак, -- сумрачно встретил его Карл, когда капитан гвардии вошел в королевскую спальню, -- знаешь ли, ведь я глаз не сомкнул всю ночь! Я думал, что моя бедная мать, быть может, томится теперь узницей лотарингских принцев, а мы-то пользуемся здесь всеми удобствами. Поэтому я решил, что если королеву Екатерину похитил действительно герцог Гиз с целью получить крепость Дьелуар, то бог с нею, с этой крепостью!" О, изменчивый монарх!" - подумал Пибрак. Между тем король продолжал:

-- Вообще, какое это бесчестье для моего царствования, что у меня во дворце незаметно похищают родную мать, а я... Король не договорил и мрачно задумался.

-- Но ведь это бесчестье легко смыть, ваше величество, -- ответил Пибрак, -- стоит только объявить войну лотарингским принцам...

-- Это невозможно! -- ответил король. -- Ведь у меня нет других союзников, кроме них. Я окружен гугенотами, еретиками, а лотарингские принцы - твердая опора католицизма. Неужели мне собственноручно разрушить эту опору? Кстати, что ты сделал с этим... как его... ну, словом, агентом герцога Гиза, которого ты вчера приводил ко мне?

 С Лашенеем? Согласно приказанию вашего величества я запер его в При-Дье.

-- Ну, так его надо отпустить... Распорядись сейчас же, и, кстати, пошли ко мне наваррского короля.

Пибрак отправился к Генриху и, разбудив его, сказал: - Государь, все-таки напрасно вы не скрылись в Наварру. Король только что объяснил мне, что лотарингские принцы - его вернейшие союзники и опора католицизма. Теперь король зовет вас к себе и, судя по всему, хочет говорить с вами о своей ненависти к еретикам-гугенотам!

встретить здесь. Это был Рене Флорентинец, покрытый пылью и кровью.