| Автор: | Прус Б., год: 1895 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
3
Вне себя от негодования, царевич Рамсес взбирался на кручу, за ним шел Тутмос. У щеголя съехал набок парик, фальшивая бородка свалилась, и он нес ее в руках. Он устал и казался бы бледным, если б не слой румян на лице.
Наконец наследник остановился на вершине холма. Из ущелья доносился до них гул солдатских голосов и громыхание катящихся баллист. Перед ними простиралась земля Гошен, все еще утопавшая в лучах солнца. Казалось, будто это не земля, а золотистое облако, на котором мечта выткала пейзаж, расцветив его изумрудами, серебром, рубинами, жемчугом и топазами.
Наследник престола протянул руку вперед.
-- Смотри, -- обратился он к Тутмосу, -- там моя земля, а тут моя армия... И вот там самые высокие здания - дворцы жрецов, а здесь жрец командует моими войсками!.. Можно ли терпеть все это?
-- Так всегда было, -- ответил Тутмос, боязливо оглядываясь кругом.
-- Ложь! Я знаю историю этой страны, скрытую от вас. Военачальниками и высшими правителями страны были всегда только фараоны, по крайней мере, наиболее энергичные из них. У этих властителей дни проходили не в жертвоприношениях и молитвах, а в управлении государством.
-- Но если такова воля царя... - попробовал вставить Тутмос.
-- Воля моего отца вовсе не в том, чтобы номархи правили по своей прихоти, а наместник Эфиопии считался почти равным владыке Обеих стран [Владыка Обеих стран - ]. И не в том, чтобы египетская армия бежала от пары золотых жуков, потому что военный министр у нас - жрец.
-- Это прославленный военачальник... - прошептал вконец испуганный Тутмос.
-- Какой он военачальник! Не тем ли он славен, что разбил кучку ливийских разбойников, которые удирают при одном виде египетских солдат? А посмотри, как ведут себя наши соседи: иудеи медлят с уплатой дани и платят все меньше и меньше, хитрые финикияне каждый год уводят по нескольку кораблей из нашего флота. Против хеттов нам приходится держать на востоке огромную армию, а в Вавилоне и Ниневии разгорается движение, которое находит отклик во всей Месопотамии. И вот результаты жреческого управления: у моего прадеда было сто тысяч талантов [Талант - ] годового дохода и армия в сто шестьдесят тысяч человек, а у моего отца всего-навсего пятьдесят тысяч талантов и стодвадцатитысячная армия. И что это за армия! Если бы не греческий корпус, который сторожит ее, как овчарка овец, египетскими солдатами давно бы уже командовали жрецы, а фараон стал бы только жалким номархом.
-- Откуда ты это знаешь? Откуда у тебя такие мысли? -- удивился Тутмос.
-- Ведь я сам из рода жрецов. И это они учили меня, когда я еще не был наследником престола. О, когда я после смерти отца - да живет он вечно! -- стану фараоном, я поставлю ступню мою, обутую в бронзовую сандалию, им на шею! Но прежде всего, я завладею их сокровищницами, которые всегда были полны, а со времен Рамсеса Великого стали особенно разбухать и сейчас так богаты, что с ними не сравнится и фараонова казна.
-- Горе нам! -- вздохнул Тутмос. -- У тебя такие замыслы, что под их тяжестью провалился бы вон тот холм, если бы он мог слышать и понимать. А где твои силы?.. Помощники?.. Солдаты?.. Против тебя встанет весь народ, предводительствуемый могущественной кастой. А кто будет на твоей стороне?
-- Армия.
-- Значительная часть ее пойдет за жрецами.
Греческий корпус.
-- Это бочка воды в Ниле.
Чиновники.
-- Половина их из жреческого сословия.
Рамсес печально тряхнул головой и замолчал.
По голому каменистому откосу они стали спускаться в ложбину. Вдруг Тутмос, забежавший несколько вперед, воскликнул:
-- Неужели мне это мерещится? Посмотри, Рамсес! Между этими скалами укрылся второй Египет!
Наверно, какая-нибудь жреческая усадьба, не платящая налогов, -- с горечью ответил наследник.
У ног их в глубине лежала плодородная долина, имевшая форму вил, зубья которых терялись в скалах. Вдоль одного из них стояло несколько хижин для рабочих и красивый домик владельца или управляющего. Здесь росли пальмы, виноград, оливы, смоковницы с воздушными корнями, кипарисы, даже молодые баобабы. Посредине струился поток, а по склонам гор, на расстоянии нескольких сот шагов друг от друга, были расставлены небольшие запруды.
Спустившись к виноградникам, полным зрелых гроздей, они услышали женский голос, звавший кого-то, или, вернее, грустно напевавший:
-- Где ты, моя курочка? Откликнись! Где ты, любимая? Что же ты убежала от меня? Разве не даю я тебе свежей водицы, не кормлю из своих рук отборным зерном, -- даже рабы смотрят на это с завистью. Где же ты? Откликнись! Берегись - ночь тебя застигнет, и не найдешь ты дороги к дому, где все заботятся о тебе. Или прилетит из пустыни рыжий ястреб и растерзает твое сердечко. Напрасно будешь звать тогда свою хозяйку, как сейчас я тебя... Отзовись же, а то я рассержусь и уйду, и придется тебе возвращаться домой пешком.
Песня раздавалась все ближе и ближе. Певунья была уже в нескольких шагах от путников, когда Тутмос, выглянув из кустов, воскликнул:
Посмотри, Рамсес, какая красавица!..
Царевич, вместо того чтобы посмотреть, выбежал на тропинку навстречу поющей. Это была действительно красивая девушка с правильными чертами лица и кожей цвета слоновой кости. Из-под легкого покрывала выбивались длинные черные волосы, собранные в узел. На ней был легкий, ниспадавший мягкими складками белый хитон, который она с одной стороны поддерживала рукой; под прозрачной тканью розовела девичья грудь, словно два яблока.
-- Кто ты, девушка? -- спросил Рамсес.
Суровые морщины исчезли с его лба, глаза загорелись.
-- О Яхве![ Яхве - ] Отец!.. -- крикнула девушка, в испуге остановившись. Немного погодя она, однако, успокоилась, и ее бархатные глаза приняли выражение кроткой грусти.
-- Как ты попал сюда? -- спросила она Рамсеса слегка дрогнувшим голосом. -- Я вижу, ты солдат, а сюда солдатам нельзя ходить.
-- Почему нельзя?
-- Потому что это земля великого господина Сезофриса.
Ого-го! -- рассмеялся Рамсес.
Не смейся, а то сейчас побледнеешь. Господин Сезофрис служит писцом у господина Хайреса, который носит опахало над досточтимым номархом Мемфиса. Мой отец его видел и падал пред ним ниц.
-- Ого-го! -- повторял, продолжая смеяться, Рамсес.
-- Слова твои дерзки! -- сказала девушка, хмуря брови. -- Если б не светилось твое лицо добротой, я подумала бы, что ты греческий наемник или бандит.
-- Пока он еще не бандит, но когда-нибудь, пожалуй, станет величайшим бандитом, какого когда-либо носила земля, -- вмешался щеголеватый Тутмос, оправляя свой парик.
А ты, наверно, танцовщик? -- ответила, уже осмелев, девушка. -- О! Я даже уверена, что видела тебя на ярмарке в Пи-Баилосе. Это не ты ли заклинал змей?..
Юноши пришли в веселое настроение.
-- А ты кто такая? -- спросил девушку Рамсес, пытаясь взять ее за руку. Но она отдернула ее.
-- Как ты смеешь? Я - Сарра, дочь Гедеона, управляющего этой усадьбой.
-- Еврейка? -- спросил Рамсес, и по лицу его пробежала тень.
Ну и что же?.. Ну и что же? -- воскликнул Тутмос. -- Ты думаешь, еврейки хуже египтянок? Они только скромнее и неприступнее, и это придает их любви особую прелесть.
-- Так вы язычники? -- проговорила Сарра с достоинством. -- Можете отдохнуть, если вы устали, нарвите себе винограду и уходите. Наши работники не рады таким гостям.
Она повернулась, чтобы уйти, но Рамсес удержал ее.
-- Постой. Ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы ты ушла от меня.
-- Злой дух тебя обуял, что ли? Никто в этой долине не посмел бы так со мной говорить! -- возмутилась Сарра.
Видишь ли, -- вмешался Тутмос, -- этот юноша - офицер жреческого полка Птаха и служит писцом у писца того господина, который носит опахало над носящим опахало за номархом Хабу.
-- Я вижу, что он офицер, -- ответила Сарра, задумчиво посмотрев на Рамсеса, -- а может быть, даже и большой господин? -- прибавила она, приложив палец к губам.
-- Кто бы я ни был, твоя красота превосходит мою знатность! -- воскликнул Рамсес. -- Скажи, однако, правда ли, что вы... что вы едите свинину?
Сарра посмотрела на него с обидой. Тутмос же заметил:
-- Видно, что ты не знаешь евреек. Еврей готов скорее умереть, чем отведать свиного мяса, которое я, впрочем, считаю вовсе не плохим.
А кошек вы убиваете? -- продолжал спрашивать Рамсес, сжимая руку Сарры и глядя ей в глаза.
-- И это выдумки, гнусные выдумки! -- воскликнул Тутмос. -- Ты мог бы спросить об этом меня и не болтать вздор. У меня были три любовницы еврейки.
-- До сих пор ты говорил правду, а сейчас лжешь, -- вспылила Сарра. -- Еврейка не будет ничьей любовницей! -- прибавила она с гордостью.
-- Даже любовницей писца у такого господина, который носит опахало над номархом мемфисским? -- спросил насмешливо Тутмос.
Даже...
Даже любовницей самого господина, что носит опахало?
Сарра смутилась, но все же ответила:
-- Даже...
-- И даже самого номарха?
У девушки опустились руки. Она растерянно переводила взгляд с одного юноши на другого. Губы у нее дрожали, глаза заволокло слезами.
Кто вы такие? -- спросила она с испугом. -- Вы спустились сюда с гор, как путники, которые хотят утолить жажду и голод. А говорите со мной, как очень важные господа. Кто вы такие?.. Твой меч, -- повернулась она к Рамсесу, -- усыпан изумрудами, а на шее у тебя такая богатая цепь, какой нет даже в сокровищницах нашего господина, милостивейшего Сезофриса...
-- Скажи мне лучше: нравлюсь ли я тебе? -- настойчиво спрашивал Рамсес, сжимая ее руки и нежно заглядывая в глаза.
-- Ты прекрасен, как архангел Гавриил, но я боюсь тебя, потому что не знаю, кто ты...
Вдруг из-за гор донесся звук рожка.
-- Зовут тебя! -- крикнул Тутмос.
А если я такой большой господин, как ваш Сезофрис?
-- Ты и в самом деле можешь им быть!.. -- прошептала Сарра.
-- А если я ношу опахало над мемфисским номархом?
-- Ты можешь быть и столь знатным...
Где-то в горах прозвучал второй рожок.
Идем, Рамсес, -- стал настаивать встревоженный Тутмос.
-- А если б я был наследником престола, ты пошла бы ко мне, девушка? -- спросил царевич.
-- О Яхве! -- вскрикнула Сарра, падая на колени.
Теперь уже со всех сторон рожки трубили тревогу.
-- Бежим! -- кричал в отчаянии Тутмос. -- Разве ты не слышишь, что в лагере тревога?
-- Отдай отцу, -- сказал он, -- я покупаю тебя. Прощай!..
звуков рожка.
-- Именем фараона заклинаю тебя, иди за мной! -- крикнул Тутмос, схватив царевича за руку.
Они пустились бегом в ту сторону, откуда раздавались звуки рожков. Рамсес временами шатался, словно пьяный, и все оглядывался назад. Наконец они стали взбираться на противоположный склон.
-- думал Тутмос, -- хочет бороться с жрецами!.."