Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга III.
Глава XXVIII. О том, как брат Жан утешал Панурга в его сомнениях на счет верности жены.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга III. Глава XXVIII. О том, как брат Жан утешал Панурга в его сомнениях на счет верности жены. (старая орфография)

XXVИИИ.

О том, как брат Жан утешал Панурга в его сомнениях на счет верности жены.

- Понимаю, - сказал брат Жан, но время на все накладывает свою руку. Нет мрамора, ни порфира, которые бы не старелись и не разрушались. Если в настоящее время ты и силен, то через несколько лет сознаешься, что силы твои ушли. Я уже вижу, как седина пробивается тебе в голову. Борода твоя с её серыми, белыми, черными бликами кажется мне такой же пестрой, как географическая карта" Посмотри сюда. Вот Азия. Вот её Тигр и Евфрат. Вот Африка. Вот Лунные Горы. Видишь ли болота Нила? По ту сторону лежит Европа. Видишь ли ты Телем? Вот этот белый пучек - это Гиперборейския горы. Клянусь моей жаждой, друг, когда горы покрыты снегом, - я говорю про голову и подбородок, - тогда и в долинах тепло не держится.

- Глупая голова, - отвечал Панург, - ты ничего не смыслишь в логике. Когда снег лежит на горах, тогда в долинах свирепствует гром, молния, различные метеоры, носится буря, происходят обвалы и всякая чертовщина. Хочешь испытать это? Ступай в Швейцарию и погляди на озеро Вундерберлих, в четырех лье от Берна, по направлению к Сиону. Верно, что я примечаю в себе некоторые признаки старости. Но бодрой старости, понимаешь! И смотри, не говори об этом никому. Пусть это останется между нами. Так, например, я нахожу вино вкуснее, и лучше люблю хорошее вино, чем дурное. Я теперь избегаю худого вина. Это, конечно, указывает на упадок и означает, что цветущая пора миновала. Но что же из того? Я все такой же славный малый, как и в былое время, и даже лучше, чем прежде. С этой стороны я ничего не боюсь, чорт возьми! Не это меня устрашает. Устрашает меня, чтобы вследствие продолжительного отсутствия нашего короля Пантагрюэля, за которым я поневоле должен следовать, жена не наставила мне рогов. Вот страшное слово! Вот чем пугают меня все, с кем я о том говорил, утверждая, что такова участь, предназначенная мне небом.

Вот монашеская логика. Тебе же лучше будет, греховодник. Будешь кататься, как сыр в масле; накопишь побольше добра. Если так определено свыше, то к чему ты хочешь от этого уклониться, скажи?

* * *

(Тут следует опять ряд бранных и более или менее безсмысленных эпитетов, невозможных для перевода и неинтересных для современного читателя).

* * *

- Если же так предопределено, друг Панург, то неужели ты хочешь нарушить правильное течение планет? Внести безпорядок в небесные сферы? Силу, которая всем двигает, поставить втупик? Опутать пряжу Парк? Стыдись, дуралей! Ты поступил бы хуже титанов! Полно, полно! Неужели ты предпочитаешь ревновать без причины, чем носить рога безсознательно?

- Мне бы не хотелось ни того, ни другого, - отвечал Панург. Но раз я предупрежден, то приму свои меры, разве что на свете не станет больше палок. Ей-Богу, брат Жан, мне лучше не жениться. Послушай-ка, что говорят как раз вот теперь колокола: Не надо жениться, не надо, не надо, не надо! Если думаешь жениться, не женись, не женись, не женись! Покаешься, покаешься, будешь с рогами, рогами! Чорт побери, меня это начинает, наконец, злить. Неужели-же вы, монашеския скуфьи, не знаете никакого предохранительного средства? Неужели же природа так обидела людей, что женатый человек не может избежать опасности стать-рогоносцем?

- Возьми перстень Ганса Карвеля {Старинная италианская новелла, которая пересказана у Ариосто (Сатир., V).}, великого гранильщика короля Меленда. Ганс Карвель был человек ученый, искусный, добродетельный, здравомыслящий, добродушный, милосердный, щедрый на милостыню, философ и весельчак; вообще славный малый, толстяк, с трясущейся головой, но отнюдь не дурен собой. На старости лет он женился на дочери судьи Конкордата, молодой, красивой, живой, приветливой, черезчур любезной с соседями и слугами. И вот случилось, что по истечении нескольких- недель он стал ревнив, как тигр, и заподозрел, что она обманывает его с другими. И вот, чтобы отвратить ее от этого, он стал рассказывать ей красноречивые сказки о бедствиях, причиняемых неверностью жены, и безпрестанно читал ей повести о честных женах, проповедовал ей целомудрие, хвалил супружескую верность, громил испорченность замужних женщин и подарил ей прекрасное ожерелье из восточных сапфиров. Несмотря на все это, она продолжала быть такой развязной и обходительной с соседями, что ревность его все возрастала. Одной ночью, когда он особенно терзался своей страстью, ему приснилось, что он разговаривает с чортом и пересказывает ему свои горести. Чорт утешал его и надел ему на палец перстень, говоря: "Дарю тебе этот перстень; пока он будет у тебя на пальце, жена твоя никогда тебя не обманет без твоего ведома и согласия." "Покорно благодарю, господин чорт, - отвечал Ганс Карвель. Будь проклят Магомет, если когда-нибудь у меня снимут перстень с пальца." Ганс Карвель проснулся с веселием на сердце, но... перстня на пальце не оказалось. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Но тут их пути и их болтовне пришел конец.