Рыжик.
Несгораемый шкаф

Несгораемый шкаф

На следующий день Матильда, встретив Рыжика, сообщает:

- Твоя мама приходила к нам и все рассказала моей маме, и меня здорово выпороли. А тебя?

Рыжик.

Не помню. Но ты совсем не заслужила порки: мы ничего дурного не делали.

Матильда.

Конечно ничего.

Рыжик.

Уверяю тебя, что я говорил вполне серьезно, когда сказал тебе, что охотно бы на тебе женился.

Матильда.

И я тоже охотно вышла бы за тебя замуж.

Рыжик.

Я мог бы тебя презирать, потому что ты бедная, а я богатый; но не бойся, я тебя уважаю.

Матильда.

Ты очень богатый,Рыжик?

Рыжик

У папы с мамой по крайней мере миллион.

Матильда.

Сколько это - миллион?

Рыжик.

Матильда.

А мои папа с мамой часто жалуются, что у них вовсе нет денег.

Рыжик.

О! Мои родители тоже жалуются. Всякий человек жалуется, чтобы его жалели и чтобы доставить удовольствие завистникам. Но я знаю, что мы богатые. В первый день каждого месяца папа на минутку запирается у себя в кабинете, и я слышу, как скрипит замок несгораемого шкафа. Точь-в-точь будто лягушка квакает в летний вечер! Папа произносит слово, которое ни мама, ни брат мой, ни сестра - никто, кроме него и меня, не знает, и дверь шкафа открывается. Папа вынимает оттуда деньги, несет их на кухню и кладет на стол. При этом он ничего не говорит, а только позвякивает монетами. Мама, хоть она и занята у печки, сразу понимает, в чем дело. Папа уходит. Мама тотчас же оборачивается и быстро подбирает деньги. Это происходит каждый месяц и в течение долгих лет - доказательство того, что в несгораемом шкафу, наверное, больше миллиона.

Матильда.

Чтобы открыть шкаф, он говорит какое-то слово... Какое же слово?

Рыжик.

Не старайся отгадать, не ломай зря головы! Я скажу тебе это слово, когда мы поженимся, но с тем условием, что ты пообещаешь мне никогда его не повторять!

Матильда.

Скажи мне его сейчас. Я тебе уже сейчас обещаю никогда его не повторить.

Рыжик.

Her, это наш с папой секрет.

Матильда.

Попросту ты его не знаешь. Если бы ты знал, ты бы мне сказал.

Рыжик.

Нет, прости пожалуйста, я знаю!

Матильда.

Нет, не знаешь, не знаешь! Ну и хорош же ты, нечего сказать!

- Давай держать пари, что я знаю, - важно говорит Рыжик.

- Позволь мне потрогать тебя там, где мне вздумается, - говорит Рыжик, - и ты узнаешь это слово.

Матильда смотрит на Рыжика. Она не совсем понимает, в чем дело. Ее серые плутовские глазки полузакрыты. Теперь уже ее томит двойное любопытство.

- Скажи мне сперва то слово! - говорит она Рыжику.

Рыжик.

А ты побожись, что после этого позволишь мне потрогать тебя, где мне вздумается.

Матильда.

Мама запрещает мне божиться.

Рыжик.

Ну, так ты не узнаешь этого слова.

Матильда.

Плевать мне на твое слово! Я и так его угадала! Да, да, угадала!

Рыжик, выведенный из терпенья, торопит развязку.

- Слушай,Матильда, ты ровно ничего не угадала. Но я тебе верю. Вот оно, то слово, которое папа говорит перед тем, как открыть шкаф: "люстюкрю"... Ну, а теперь я могу трогать тебя, где хочу!

- Люстюкрю! Люстюкрю! - говорит Матильда и пятится назад, радуясь тому, что овладела наконец тайной, и в то же время боясь, что эта тайна ничего не стоит. - А ты не смеешься надо мной,Рыжик?

И видя, что Рыжик, ничего не отвечая, протянув руки, с самым решительным видом надвигается на нее, она убегает от него со всех ног. До Рыжика доносится насмешливый хохот.

Она уже скрылась из виду, как вдруг за его спиной раздается чей-то злобный смешок.

Он оборачивается. Из слухового окна конюшни выглядывает ухмыляющаяся физиономия помещичьего конюха.

- Я все видел,Рыжик, - кричит он. - Вот погоди, расскажу твоей матери.

Рыжик.

Пьер.

Успокойся,Рыжик! На "люстюкрю" мне наплевать, - об этом я ничего не скажу твоей матери. Я расскажу обо всем остальном.

Рыжик.

Об остальном?

Пьер.

Да, об остальном. Ведь я видел, видел,Рыжик. По- смей-ка сказать, что не видел. Ну и прыток же ты для своих лет! Зато и распухнет у тебя рожица нынче вечером!

Рыжику нечего возразить. Лицо его вспыхивает таким румянцем, что рядом с ним как будто меркнет яркий цвет его волос. Засунув руки в карманы, широко оттопырив их и недовольно посапывая, он уходит прочь.