Охотники за черепами.
Глава XIII. Человек, переодетый буйволом

Охотники за черепами

Глава XIII. ЧЕЛОВЕК, ПЕРЕОДЕТЫЙ БУЙВОЛОМ

Сэгин собрал свой отряд, чтобы обсудить дальнейшие действия. Он не забыл поставить на утесе стражу, которая предупредила бы их в случае появления индейцев.

Положение было незавидное. Пленный, будучи вторым вождем навагоев, не мог быть покинут своим племенем; его начнут разыскивать. Встреча же с неприятелем, гораздо более многочисленным, была бы гибелью для отряда. Некоторое время Сэгин стоял молча, обдумывая положение дела, охотники почтительно выжидали.

- Товарищи, - начал он, - нехорошо то, что мы овладели этим навагоем. Но мы не могли поступить иначе: дело кончилось бы, пожалуй, хуже. Нужно тщательно взвесить все обстоятельства. Навагой вернутся - это очевидно. Мы не может укрыться от них в горах, не можем также пересечь военную дорогу, по которой они ехали.

- Отчего бы нам не пойти на соединение с нашим отрядом? Мы можем идти в обход, минуя их тропу, - сказал один мексиканец.

- Да, - сказал Гарей, - а потом встретиться лицом к лицу с врагами? Немногие потом будут в состоянии рассказать, что они видели.

- Почему же мы должны их встретить? - возразил мексиканец.

- Убедившись в исчезновении Дакомы, они вернутся назад к своим товарищам.

- Это верно, - сказал Сэгин, - они вернутся назад по военной дороге. Но нельзя нам идти в том направлении, которое вы указываете. Я знаю местность. Здесь нет совсем дичи, и прежде чем мы минуем Мимры, мы перемрем с голоду.

- Воды также нет, - прибавил Гарей, - мыши - и той нечем было бы утолить свою жажду.

- Необходимо, - продолжал Сэгин после минутного размышления, - все-таки пересечь их военную дорогу и идти к Приэто или отказаться от похода.

Мысль отказаться от похода испугала всех и заставила работать все головы; один за другим предлагались планы, но все они были неудачны и потому отклонялись. Во время этих споров старый Рубе не проронил ни слова; он сидел и чертил на земле какие-то фигуры.

- Что ты делаешь, кожаный мешок? - спросил его Гарей.

- Плохо стал я слышать теперь, но, кажется, кто-то сказал, что если мы вступим на путь индейцев, то через два дня они уже настигнут нас. А ведь недурно было бы обмануть их.

- Ну, и что же ты придумал для этого, старый шут? - спросил Санхес.

- Молчи, дурак! Язык у тебя, точно хвост у бобра.

- Рубе, - сказал Сэгин, - если ты что придумал, так скажи; я, сознаюсь, не вижу выхода.

- С удовольствием, капитан, скажу вам. Можете принять или не принять мое предложение - как угодно. Но я вам говорю, ни апахи, ни навагой неделю не найдут наших следов. Пускай мне уши отрежут, если не так.

Эта любимая шутка старого охотника по обыкновению рассмешила слушателей.

- Почему так?

- Вы знаете, что он второй вождь, следовательно, могут обойтись и без него. Кроме того, он позабыл свой лук, а это в глазах индейцев очень плохой признак.

- Верно, - вставил Гарей.

- Ну так вот, я готов побожиться, что, когда он возвращался в лагерь, он никому ничего не сказал, напротив, постарался скрыть, если возможно, причину.

- Весьма вероятно, - сказал Сэгин. - Продолжай, старый приятель.

- Больше того, я утверждаю, что он запретил им следовать за собою, чтобы они не могли узнать, в чем дело. Если бы там было известно, что он потерял, он мог бы послать кого-нибудь другого. Не подлежит сомнению, что отряд, которым он командует, вернется сюда, но это случится не раньше как через три-четыре дня.

- А на следующий день они уже будут гнаться по нашим следам.

- Да, если мы будем так глупы, что оставим следы.

- Как же избежать этого?

- Это не труднее, чем дерево срубить.

- Но как же? Как? - спросили все в один голос.

- Должно быть, капитан, неудачный скачок за индейцем повредил ваши мозги. Иначе вы посмеялись бы над этими простаками, как это они не могут догадаться, в чем дело.

- Признаюсь, - улыбаясь сказал Сэгин, - я недоумеваю, каким образом вы хотите обмануть индейцев.

- Хорошо, - сказал старый охотник, довольный тем, что перещеголял всех в изобретательности. - Младенец скажет вам сейчас, как сбить их с толку. Вы видите колчан индейца? В нем сколько угодно стрел. Нужно кому-нибудь из нас сесть на мустанга Дакомы, перерезать дорогу и разбросать стрелы концом к югу. И если навагой не поедут по этому следу вплоть до соединения с апахами, я готов отдать свой скальп за щепотку самого последнего кентукского табаку.

- Ура старому Рубе! - закричали все.

- Индейцы не будут знать хорошенько, почему он избрал именно этот путь, а все-таки его следов не бросят. А мы тем временем выберемся из этой проклятой засады и вернемся к своим.

- Превосходно! Лучшего и придумать нельзя.

- Товарищам нашим незачем проходить этим местом, они могут пересечь индейскую дорогу повыше, близ Гилы, и соединиться с нами по ту сторону горы, где мы найдем дичь в изобилии.

- Все это отлично придумано, - сказал Сэгин, - как в общем, так и в частностях. Я с вами вполне согласен. Теперь у нас до заката солнца времени часа два, чем бы нам заняться?

- По моему мнению, следует прежде всего послать кого-нибудь к нашим товарищам, чтобы известить их о положении дела.

Санхес, не говоря ни слова, вскочил на лошадь и ускакал.

- К счастью, - сказал Сэгин, - индейцы так изрыли всю эту местность, что невозможно заметить следы последней стычки с Дакомой.

- Об этом нечего беспокоиться, - возразил Рубе. - Но вот что: нам необходимо избрать каменистую тропинку, чтобы обогнуть гору. Еще я посоветовал бы заняться уборкой тела несчастного диггера, иначе вид его возбудит подозрение.

- Зароем его в землю, - предложил кто-то.

- Вот еще! Взрыть землю, чтоб тут-то и стали искать. Лучше сжечь.

Так и решили сделать. Уничтожили следы крови на камнях и сожгли тело на одном из тлевших костров.

- А теперь нужно заняться стрелами, - сказал старый охотник. - Мы с Гареем так их рассеем, что непременно собьем с толку индейцев. Нам придется для этого сделать около трех миль, но мы вернемся, капитан, прежде чем вы успеет сделать необходимый запас воды.

- Отлично, вот вам колчан.

- О, нам он не нужен: достаточно четырех стрел, - сказал Рубе. - Остальные пригодятся в охоте за волками, так как лучшей дичи мы не встретим раньше, как за Пиньоном. Пой-май-ка мне, Гарей, мустанга индейца. Хороший конь! Но из этого вовсе не следует, чтобы я хотел променять на него свою старую кобылу. Возьми также страусовое перо со шляпы индейца. Нужно мне еще одеяло… Да постойте же, не говорите все разом.

- Вот одеяло, бери мое! - закричали со всех сторон охотники.

- Довольно будет и одного, да еще мое и Гарея - вот и все три. Теперь, Гарей, поезжай по военной дороге на сто сажен вперед, и пусть следы твои будут самые явственные. Нашпоривай лошадь, а временами пускай ее в галоп.

Гарей послушно выполнил все, что ему было приказано, и остановился в ожидании новых приказаний.

Между тем Рубе взял стрелу, прикрепил к ее зубчатому концу пучок страусовых перьев и воткнул стрелу в жердь, оставшуюся после индейцев. Стрела была обращена к югу и должна была непременно поразить внимание индейцев. Затем Рубе пошел вперед, осторожно держась сторонки, и, дойдя до Гарея, положил на землю вторую стрелу острием в ту же сторону. Затем он приказал Гарею проскакать еще две или три мили, а сам следовал за ним, держась опять-таки несколько в стороне от дороги. Проехав назначенное расстояние сначала галопом, потом шагом, Гарей остановился.

Рубе дошел до него, разостлал поперек дороги три одеяла и велел Гарею сойти с лошади и вести ее по направлению к востоку через дорогу, заставляя осторожно переступать с одного одеяла на другое. Так как лошадь одновременно ступала на два одеяла, то третье было свободно, и Рубе быстро и искусно передвигал его наперед. Таким образом заставили лошадь пройти сотню шагов в глубь долины, после чего Гарей захватил одеяла и поскакал к отряду.

Рубе вернулся на дорогу, положил третью стрелу в том месте, где лошадь свернула в сторону, прошел еще около полумили к югу, положил там четвертую стрелу и тогда вернулся к своим. Хитрость должна была удаться, так как ложные следы были расположены мастерски.

Со своей стороны Эль-Соль не оставался в бездействии. Он убил несколько волков, которых охотники успели разделить на части. Все бывшие при них сосуды были наполнены водой, Дакома привязан к спине мула, ждали только возвращения Рубе.

Сэгин решил оставить двух охотников на вершине Пиньона. Один из них получил задание следить за горизонтом, а другой должен был заботиться о пропитании товарища и лошадей. При приближении индейцев они обязаны были спуститься к подошве горы, удостовериться в принятом индейцами направлении и тогда только во всю прыть скакать к отряду.

Когда Гарей и Рубе вернулись, все распоряжения были уже сделаны. Отряд двинулся обходом к подошве горы. Тут открыли каменистую тропу, на которой копыта лошадей не оставляли никакого следа, и двинулись по ней к северу, почти параллельно военной дороге.

Миль двадцать проехали, прежде чем добрались до места, назначенного для соединения с большим отрядом. Это было на берегу маленького источника; тут была и трава для лошадей, и деревья для костра. Большой отряд прибыл только наутро, пройдя всю ночь.

Так как ни у того, ни у другого отряда не было запасов провизии, то и нельзя было дать здесь большого отдыха лошадям. Пришлось сейчас же пуститься в дальнейший путь через горный проход, чтобы искать дичь по ту сторону горы.

другого топлива.

Отряд остановился. Кругом в изобилии находились плоды кактуса, красные и желтые, полевые груши, ягоды и коренья, которыми наши охотники с наслаждением поужинали. Но ужин этот, состоявший исключительно из плодов, не мог удовлетворить некоторые желудки, так что после двухчасового отдыха часть охотников отправилась за добычей. Рубе проводником шел во главе этого отряда; час спустя он обернулся к Сэгину со словами:

- Капитан, вот свежий след.

- Можете вы сказать, скольких животных?

- Это целое стадо, штук в пятьдесят, по крайней мере. Впереди должна быть поляна, где они теперь пасутся.

- Стойте, господа, - сказал Сэгин, - тише! Рубе, ступайте вперед, я за вами. Мы вдвоем выследим дичь.

- Могу я к вам присоединиться? - спросил Генрих: благодаря медицинской помощи Эль-Соля он вовсе не чувствовал боли от двух своих ран.

Все трое медленно стали подвигаться вперед, пробираясь сквозь чащу, наконец они увидели перед собою поляну, довольно обширную, обрамленную густым лесом. В середине возвышалась группа деревьев, а ряд ив доказывал присутствие около них воды.

Буйволы бродили в разных направлениях, иные мокрые от принятой только что ванны.

- Можно ли будет подойти к ним так, чтобы их поймать? - спросил Сэгин у Рубе.

- Да, - сказал старый охотник, - мы можем подойти к ним совсем близко под охраною кустов.

- И все-таки они уйдут от нас, потому что поляна мала, и при малейшем шуме они успеют скрыться в лесу.

- Совершенно справедливо.

- Как же их добыть в таком случае?

- Надо их окружить.

- Так. В каком направлении дует ветер?

- Ни в каком. Воздух так же неподвижен, как индеец, с которого сняли скальп, - сказал старый охотник.

- Значит, нечего бояться, что буйволы нас учуют, а народу у нас достаточно, чтобы окружить их.

- Живо за дело! - воскликнул Сэгин. - Рубе, вы разместите половину людей, я размещу другую. Генрих, вы можете остаться на своем месте, оно не хуже всякого другого. Когда я дам сигнал, вы двинетесь вперед, соблюдая осторожность. Нам ведь нужно беречь себя для предстоящего большого дела. Лучше поэтому лишиться буйвола, чем получить рану. Берегите себя, милый мой, ради себя и… других.

Последние слова Сэгин произнес с улыбкой и удалился. Молодой человек, оставшись один, предался приятным мечтам. Прошло с четверть часа; он вспомнил, что время действовать приближается, и вернулся к действительности: осмотрел заряд у ружья и надел новые капсюли. Силы его успели восстановиться, и хотя он решил следовать совету Сэгина, однако и бездеятельным не хотел оставаться. Он стал намечать себе жертву.

Буйволы не предвидели опасности и спокойно паслись на лугу. Только один старый вожак время от времени встряхивал густую гриву, нюхал воздух и сердито стучал по земле, выражая этим свое беспокойство.

как могло молодое животное очутиться так далеко от стада, тогда как обыкновенно телята из страха пред волками остаются при матери.

Бизон двигался медленно, с трудом, точно раненый; это не помешало ему, однако, благополучно миновать волков, сидевших у опушки леса.

«Вот так славная дичь!» - подумал Генрих и посмотрел кругом, не смыкается ли цепь охотников.

Но ничего не было заметно: очевидно, охотники не успели в полчаса объехать поляну. Генрих стал вычислять в уме:

«Поляна имеет в диаметре полторы мили, окружность ее втрое больше; допустим, что это четыре с половиной мили. Раньше часа и не может быть сигнала. Значит, надо еще подождать. Но почему буйволы ложатся? Во всяком случае, это хорошо: значит, наша дичь не собирается бежать. Один, два, три… вот уже шесть улеглось… теперь восемь. Они странным образом валятся, точно раненые. Еще двое; скоро они все лягут, и тогда нам легко будет сделать нападение. Вот подходящий момент для сигнала».

Генрих плохо знал нравы и обычаи диких бизонов, он был удивлен способом, каким эти бизоны ложились наземь.

Высокая трава и кустарник мешали ему наблюдать за животными, он видел только мохнатые плечи. Наконец последний бизон повалился, и тотчас же раздался сигнал. Генрих пришпорил коня и помчался вперед. Одновременно с разных концов показалось человек пятьдесят охотников.

Для Генриха было вопросом чести выстрелить первому; он скакал, держа ружье наготове. Но когда подъехал ближе, его поразило то обстоятельство, что животное лежало совершенно неподвижно. Хотя стрелять при таких условиях не представляло интереса, он все-таки начал целиться. Вдруг он увидал на животном кровь; с ужасом опустил он ружье и хотел сдержать лошадь. Однако Моро послушался не сразу и остановился только тогда, когда въехал в самую середине неподвижного стада. Всадник был ошеломлен: вокруг себя он видел ручьи крови.

Другие подоспевшие охотники тоже недоумевали. Перед ними издыхали бизоны, бились в предсмертных судорогах. У каждого была рана на шее, из которой текла густая кровь.

Восклицаниям не было конца.

- Ведь это же не может быть делом рук человеческих? - спросил Генрих.

- Конечно, нет, - ответил Рубе, - если не считать краснокожих за людей. Эта штука индейцев, и Младенец ручается… Да вот он! Вот!

Рубе стал целиться, Генрих невольно посмотрел по направлению ружья и увидел что-то, двигавшееся по земле.

«Это бизон в судорогах, - подумал Генрих. - Ах, да это теленок, который только что присоединился к стаду».

В то же мгновение животное встало на задние ноги и испустило человеческий крик. Мохнатая оболочка спала, и из нее показался индеец, делавший отчаянные жесты руками.

Генриху стало жаль его, но было поздно склонять к пощаде старого охотника. Раздался выстрел, пуля попала в темную грудь индейца, и он упал замертво.

- Поищите-ка, молодцы, - сказал Рубе, - за этими деревьями: наверняка найдете там другого такого теленка. Я же пока сдеру скальп с этого.

Генрих поспешил удалиться от этой ужасной операции. Проезжая мимо убитого индейца, он увидел у него массу окровавленных стрел: ими были нанесены раны бизонам.

Рубе, снимая скальп, рассуждал про себя:

- Пятьдесят долларов за скальп! Это выгоднее, чем охота за бобрами. Посмотрим, к какому ты племени принадлежишь! Да никак это апах! Ура, братцы!

- Верно! Это из тех самых негодяев, что отрезали Младенцу уши. Клянусь! Я им жестоко отомщу, чтобы не было впредь повадно. Это шестой, - прибавил он, прикрепляя скальп к поясу.

После этого старик сделал должную зарубку на прикладе ружья, также шестую, но эти шесть зарубок означали только апахов…

Рассматривая эту странную запись, Генрих увидел еще несколько столбцов и пришел в ужас от этой массы пролитой человеческой крови.