Охотники за черепами.
Глава XVIII. Перемирие

Охотники за черепами

Глава XVIII. ПЕРЕМИРИЕ

Молодого человека разбудил свежий утренний ветерок. Луна сошла с горизонта, рассвет еще не наступал, но уже сквозь утренний туман можно было разглядеть окружающую местность. Узенькая полоска света обозначилась на востоке. Наступало утро. Генрих вспомнил, что Сэгин хотел тронуться в путь очень рано; но в ту минуту, как он собрался встать, до ушей его долетели какие-то голоса, он услыхал несколько возгласов и топот лошадей по каменистой почве.

«Охотники уже встали и едут», - подумал он.

Предположение это заставило его вскочить и побежать к бивуаку, однако, сделав шагов десять, он убедился, что шум идет с противоположной стороны. Он остановился, прислушался - да, действительно так. Первою мыслью его было, что отряд ушел, потом хватился его, и Сэгин послал за ним несколько человек; допустив такое объяснение, Генрих закричал, чтобы дать о себе знать искавшим его людям. Последовало минутное молчание, затем опять лошадиный топот. Велико было удивление Генриха, когда он разглядел, что всадники находились не на этом, а на другом берегу пропасти.

Не успел Генрих прийти в себя от изумления, как всадники поравнялись с ним и остановились. Их разделял овраг в сто сажен ширины; туман был настолько редок, что не мешал им видеть друг друга. Всадников было около ста; по длинным пикам, по убранным перьями головам, по полуобнаженным фигурам легко было узнать индейцев.

Генрих не стал их разглядывать, со всех ног он бросился предупредить своих. Всадники двинулись в ту же сторону. Генрих застал своих в большом переполохе, они седлали лошадей. Сэгин с несколькими охотниками подъехал к краю обрыва и осматривал противоположный берег. Об отступлении нечего было и думать: их уже увидели с той стороны и благодаря наступившему рассвету узнали их численность и их силу.

Хотя оба отряда были друг от друга на расстоянии не более ста сажен, но их разделяла пропасть, и нужно было проехать, по крайней мере, двадцать миль для того, чтобы встретиться.

По этим соображениям Сэгин решил оставаться у ручья до тех пор, пока не обнаружится, какие индейцы явились и с какой целью. Индейцы тоже остановились и расположились на привал прямо против бивуака охотников. Очевидно, и они ждали света, чтобы узнать, кто их противники. Удивленные непредвиденной встречей, индейцы громко кричали и жестикулировали с большим одушевлением.

Наконец совсем рассвело. Индейцы увидели одежды, обоз и узнали охотников за черепами. Дикий, торжествующий крик навагоев пронесся над пропастью.

- Это отряд Дакомы! - причал один охотник. - Они, верно, заблудились.

- Нет, - возразил другой, - не может быть: отряд Дакомы не так мал.

- Ну вот еще, это они самые; а что мало их, так половина, верно, утонула при наводнении.

- Да как же они могли потерять такой заметный след?

- Это отряд главного вождя навагоев, - сказал Рубе. - Смотрите, вот он сам, старый негодяй, на пегой лошади.

- Ты думаешь, Рубе, что это они? - спросил Сэгин.

- Наверное.

- Но где же другая часть войска? Они не все тут.

- Да, но я уже слышу их приближение. Посмотрите, что за туча надвигается.

Из тумана, действительно, выплывала целая масса черных всадников; они громко кричали, как будто гнали целое стадо. И правда: в середине было огромное стадо лошадей, рогатого скота и овец, и своими длинными пиками индейцы заставляли их двигаться вперед.

- Вот так добыча! - воскликнул один из охотников. - Молодцы совершили удачный поход, не то что мы - возвращаемся с пустыми руками.

пленных женщин, которая двигалась на лошадях под конвоем нескольких индейцев. Сердце его забилось: он думал о Зое, но дальность расстояния не давала возможности разглядеть лица. Генрих обернулся к Сэгину. Глаза капитана были прикованы к подзорной трубе. Вдруг он вздрогнул, лицо его побледнело, потемнело как-то, труба выпала из рук, и он с воплем, обессиленный, опустился на землю.

- Боже мой, Боже мой! Еще удар судьбы!

Генрих бросился к капитану, но, увидя его на руках Эль-Соля и доктора, поспешно поднял трубу и направил ее на стан индейцев. Прежде всего он увидел на другом берегу своего Аль-па, пес радостно лаял, узнав своего хозяина. Альп, которого Генрих поручил Зое, здесь; нет сомнения, что и сама Зоя в числе пленных!

Генрих не замедлил убедиться в этом: он увидел ее собственными глазами. Она была бледна, с заплаканными глазами; ее прелестные светлые косы рассыпались по платью. Вел ее индеец в мундире мексиканского гусара. И госпожа Сэгин была тоже в числе пленных, только в другой группе. Конвой с пленными и добычей присоединился к главному отряду. По-прежнему охотники и индейцы стояли друг против друга по разным сторонам разделявшей их пропасти.

Странное совпадение - две враждующие армии, и каждая из них возвращается после нападения и грабежа в неприятельской стране с добычей и жертвами, захваченными в плен. Враги стояли друг от друга на расстоянии немногим более ружейного выстрела и все-таки схватиться не могли. Для этого надо было той или другой стороне совершить утомительный переход в несколько дней. И те и другие в пленных на противоположной стороне узнавали близких сердцу жен и дочерей.

Враги бросали друг на друга свирепые взоры, дышавшие местью. Если бы они могли броситься друг на друга, то это был бы страшный смертный бой. Казалось, само Провидение положило пропасть между ними.

Генрих в отчаянии придумал план и хотел сообщить его Сэгину. Тот понемногу приходил в себя от поразившего его удара. Охотники, узнав о новом несчастье своего начальника, окружили его и клялись все до одного умереть, но выручить из плена его жену и дочь. А Генрих шел именно с тем, чтобы предложить им все свое состояние, только бы добиться освобождения пленных.

Сэгин был глубоко тронут преданностью своих товарищей. Одолев волнение, он призвал охотников на совет.

Во время этого совещания на другом берегу происходило то же самое. Индейцы окружили своего вождя и тоже совещались. Увидев в отряде охотников своих пленных, они пришли в ужас. Возвращаясь из похода, с пленными и богатой добычей, они вдруг узнают, что враги их, охотники за скальпами, в свою очередь побывали в их поселении, стало быть, разграбили, сожгли жилища их и убили всех беззащитных женщин и детей. «Иначе враги поступить не могли», - рассуждали они, вспоминая то опустошение, которое они сами произвели в поселении белых. Сверх того, перед индейцами стояло очень значительное войско, небольшой перевес индейцев в численности уравнивался преимуществом огнестрельного оружия белых. Итак, беспокойство их равнялось беспокойству белых.

Между тем охотники решили, не вступая в сражение, предложить индейцам размен пленных. Для этого был выкинут белый флаг и выведены пленники напоказ навагоям.

У Дакомы на голове была его блестящая каска. Царицу тайн нетрудно было узнать по ее драгоценным украшениям и тунике, убранной перьями.

Неистовый крик раздался по ту сторону обрыва. Индейские воины с негодованием и яростью потрясали своими пиками, некоторые выхватили из-за поясов скальпы и грозно махали ими в воздухе. Индейцы вообразили, что войско Дакомы перебито и столица их разорена и уничтожена. В их диких криках слышались угроза и жажда мести. Вожди их тут же начали совещаться. Через несколько минут некоторые из совещавшихся поскакали к тому месту, где были белые пленные.

- Боже великий! - кричал Генрих. - Они хотят их убить. Скорей белый флаг, скорей!

Прежде нежели успели выкинуть белый флаг, белые пленные были подведены к краю пропасти. Индейцы хотели и со своей стороны похвастаться добычей.

До сих пор пленные не могли признать своих в отряде белых. Загорелые лица, порванные в долгом и трудном походе платья делали их неузнаваемыми; и расстояние, пока пленных не подвели к берегу, было настолько велико, что распознать дорогие черты было невозможно, но тут Зоя тотчас узнала своего отца и жениха; несчастная протянула к ним руки и, потрясенная, с воплем упала без чувств на землю. Мать громко обещала мужу не падать духом и надеяться. И прочие пленные узнали своих близких, братьев и мужей, и умоляли их прийти скорей на помощь. Сцена была в высшей степени трогательная.

Сэгин взял наконец в руки белый флаг и высоко поднял его, охотники окружили его с опущенными ружьями. В стане индейцев произошло некоторое движение, затем один из главных вождей, красивой наружности, подошел к берегу с пикой в руке, на конце которой развевалась дубленая шкурка оленя молочно-белого цвета. Это служило ответом на поднятое знамя мира. Сэгин приказал своим охотникам молчать и, когда водворилась тишина, заговорил громко по-индейски:

- Навагой! Вы знаете нас. Мы прошли всю вашу страну и побывали в вашей столице. Цель наша состояла в том, чтобы освободить белых, которых вы держали в неволе. Мы отыскали нескольких из них, но есть у вас такие, которых мы разыскать не могли. Для того, чтобы вы отдали нам этих остальных, мы взяли у вас заложников. Конечно, мы могли бы захватить гораздо больше, но мы этого не захотели. Вашего города мы не сожгли и не разорили. Ваши жены и дочери остались целы и невредимы. За исключением вот этих, взятых в залог, всех остальных вы найдете в сохранности.

Одобрительный шепот пронесся в толпе индейцев. Они точно поздравляли друг друга с этим известием. Сэгин продолжал:

Духу, будет приятно вам и нам. Воины, я сказал и жду вашего ответа.

Воины окружили своего вождя, и между ними поднялся оживленный спор. Очевидно, голоса разделились. Мнения были разные.

Сэгин понял, что в лагере есть группа молодых воинов, которая стоит за сражение, им хочется попытать счастья в бою. Глава этой молодежи - индеец, одетый гусаром; это сын великого вождя, как пояснил Рубе. Если бы старый вождь не был заинтересован в благополучном исходе переговоров, то, без сомнения, увлекся бы требованиями воинственной молодежи и соображением, что навагоям стыдно возвращаться без пленных, но тут мнение старших, более зрелых людей одержало верх, и индийский оратор сказал Сэгину:

- Навагой обсудили дело и согласны на размен пленных. Для того, чтобы все обошлось по правде, они предлагают выбрать с каждой стороны по двадцать воинов. Эти воины на виду у всех сложат с себя всякое оружие. Затем пускай они ведут пленных на конец оврага к старому руднику; там они переговорят и совершат обмен. Остальные воины с обеих сторон пусть остаются на местах до возвращения с размененными пленными. Тогда белые флаги опустятся, перемирие кончится, и оба лагеря будут свободны делать что хотят. Такова речь воинов.

после размена отобрать уступленных пленных. Впрочем, Сэгин мало заботился об этом: он знал храбрость своих охотников и вполне на них надеялся. Требование, чтобы пленных свели на указанное место обезоруженные воины, казалось справедливым. Но Сэгин подозревал, что слово «безоружный» понимается индейцами не совсем точно, и потому шепотом приказал своим уйти в кусты и там незаметно под плащами спрятать ножи и револьверы; то же самое совершали индейцы на другом берегу пропасти: они припрятывали свои томагавки. И так как время было дорого, то Сэгин поспешил принять предложенные условия.

соответственный выбор: Эль-Соль, Гарей, Рубе, Санхес были в числе конвоя. Генрих сам захотел сопровождать капитана.

И они, подобно навагоям, вышли вперед и на глазах у всех сложили свои карабины. Пленных и той и другой стороны посадили на лошадей. Царица и пять молодых мексиканских девушек были присоединены к пленным. Это была тактика Сэгина: он знал, что у него достаточно пленных для размена, не считая этих четырех белых девушек, но сознавал, что если оставить сейчас Царицу тайн, то все переговоры не поведут ни к чему. Он решил приложить затем все свое дипломатическое искусство, чтобы добиться желаемого. В случае неудачи призыв к оружию его не пугал.

Оба отряда двигались параллельно по берегам пропасти. Главные силы остались в наблюдательном положении, бросая время от времени друг на друга взгляды, полные ненависти и вражды. Ни малейшее движение не могло остаться незамеченным; отряды стояли в открытой местности и не могли дать никакого подкрепления своим удалявшимся товарищам. Знамена мира развевались на обоих берегах, но воины держали лошадей оседланными и взнузданными, готовые скакать при первом подозрительном движении противника. Обе стороны с недоверием ждали, что будет.