Гаспар Гаучо.
Глава X. Электрические угри

Гаспар Гаучо

Глава X. ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ УГРИ

Путники отъехали добрую милю от своей последней стоянки, когда высокие берега Пилькомайо стали понижаться и почти сравнялись с уровнем воды.

Холм, по которому они до сих пор ехали, продолжался и на другом берегу, точно он был перерезан внезапно течением реки, образующей в этом месте пороги; вода здесь шумела и кипела.

Спустившись вниз по скату, путешественники продолжали ехать по течению реки, как вдруг неожиданное препятствие загородило им дорогу.

Это был небольшой, медленно текущий ручеек, который, смотря по времени года, то впадал в Пилькомайо, то, наоборот, вытекал из нее.

Теперь он казался неподвижным, потому что главная река, сильно вздувшаяся во время урагана, остановила его течение.

Вода в ручейке была желтоватого цвета, как будто с примесью земли и песка. Чтобы узнать его глубину, нужно было въехать в него на лошади, но это было небезопасно. Нечего было и думать обогнуть его выше или найти брод. Риачо тянулся прямо, как канал, и, простираясь, по крайней мере, на десять миль в глубь равнины, везде казался одинаковой ширины и, вероятно, глубины.

Что делать?

Подняться вверх значило потратить половину дням, а пожалуй, и целый день.

Циприано был слишком нетерпелив, чтобы думать об этом, да и Гаспар также не желал терять времени даром.

Попытаться перейти ручей вброд в том месте, где они стояли, было рискованно: может быть, придется добираться вплавь. Это все же не остановило бы их, если бы противоположный берег был достаточно отлог и лошади могли бы выбраться на него, но, к несчастью, берег поднимался совершенно отвесно больше чем на два фута над водой; к тому же было решительно невозможно определить глубину на глаз, так как вследствие тор-менты вода была мутная.

В нерешительности стояли они возле реки. Впрочем, Циприано, будь он один, не задумываясь ринулся бы в поток, но Гаспар, взяв под уздцы его лошадь, проговорил:

- Подождем! Не мешает подумать, прежде чем решиться на что-нибудь.

Так стояли они с четверть часа, глядя то на ручей, то друг на друга.

- Бог мой! - воскликнул вдруг гаучо.

В тоне его восклицания слышалась такая радость, что молодые люди сразу догадались, что гаучо нашел выход из затруднительного положения.

- Что такое вы придумали, милый Гаспар? - спросил Циприано.

- Посмотрите-ка вон туда, - сказал Гаспар, указывая рукой в том направлении, где приток сливался с рекой, - что вы там видите, сеньоры?

- Ничего особенного, кроме нескольких больших птиц с длинным носом, похожих на журавлей.

- Это и есть журавли, так называемые журавли-солдаты. Ну, и что же, это вам ничего не говорит?

- Мне представляется, что они плавают.

- Плавают? И не думают даже, солдат никогда не плавает. Он переходит ручьи вброд, сеньоры, да, а не плавает!

- Ну, так что же из этого? - спросил Людвиг.

- Как что? Я удивляюсь, право, как это вы, натуралист и ученый, привыкший рассуждать, не понимаете того, что ясно как Божий день.

- Чего же это я не понимаю? - наивно произнес молодой ученый.

- Не понимаете того, что, как говорится в песне: «где прошли утки, пройдем и мы», иначе сказать, теперь мы можем перебраться через риачо. У журавлей, правда, длинные ноги, но где прошел солдат, там свободно пройдет лошадь. Да, мои милые дети! Мы пройдем там, где теперь занимаются рыболовством эти белые птицы. Может быть, мы перебрались бы и здесь, но зачем рисковать попусту. Очевидно, в том месте находится мель, вот почему и журавли стоят в воде. Бурей нанесло туда рыбы, это-то и приманило журавлей. Все, как видите, устраивается к лучшему, и нам остается только воспользоваться результатом опытности этих птиц.

Гаучо действительно был прав.

Журавли самым усерднейшим образом занимались рыбной ловлей: одни погружали свои длинные носы в воду, другие, закинув голову, показывали под шеей свои громадные, пурпурного цвета мешки, раздувшиеся от рыбы, которую они силились проглотить.

попросим извинения у журавлей, что осмелились их побеспокоить.

Вслед за тем Гаспар направился к месту слияния потока с рекой; его спутники без возражений последовали за ним. Сделав шагов двести, они уже приблизились к журавлям.

Громадные птицы, испуганные приближением существ, не похожих на тех, которых они привыкли видеть ежедневно, поторопились проглотить содержимое своих красных мешков и, взмахнув большими крыльями, с криками поднялись в воздух, точно протестуя против неожиданной помехи. С минуту они покружились над головами всадников, испуская свои пронзительные крики, как бы надеясь отстоять переход через ручей, но, когда лошади вошли в воду, птицы, видя, что их рыбная ловля кончена, смолкли одна за другой и отправились на поиски другого, более удобного места.

Как Гаспар думал, так и вышло: между главной рекой и ее притоком существовала отмель. Они не могли бы никаким образом переправиться выше или ниже этого места, и даже здесь, в самом неглубоком месте, стремена погружались в воду; всего приходилось им сделать по воде около ста метров, потому что в этом месте поток разливался очень широко.

Путешественники сделали уже две трети этого пути и считали себя почти на другом берегу, когда лошади вдруг остановились, задрожав всем телом, и в ту же минуту каждый из всадников одновременно почувствовал какое-то странное сотрясение во всем теле. Всадники невольно вскрикнули в испуге. Только один Гаспар догадался о причине этих неожиданных толчков.

… Пришпорьте коней, сеньоры, а то наши испуганные животные ни за что не дойдут до берега!

Молодые люди со всей силой вонзили шпоры в бока лошадей, но животные, дрожа от страха, нерешительно шли вперед. Всадники также не избегли влияния электричества. Ток, сообщенный животным, перешел и на людей, причинив им неприятное ощущение. Их смущала борьба с силой, против которой они не имели средств. Только один Гаспар не потерялся.

- Сильней пришпорьте лошадей! Если мы через несколько минут не будем на том берегу, угри совсем одолеют нас. Лошади пойдут ко дну как камни, и мы сами, если только не освободимся от этих адских животных, совершенно погибнем. Вперед, сеньоры! Действуйте хлыстом и шпорами, как если бы от этого зависело спасение ваших душ!

Но Людвиг и Циприано не нуждались в понукании. Они отлично понимали, что каждая минута только увеличивает опасность. Они изо всех сил пришпоривали и хлестали своих лошадей. Первый достиг берега Гаспар, за ним Циприано; но когда оба обернулись к Людвигу, то увидели, что тот отстал от них на несколько метров. Лошадь его вся дрожала и отказывалась идти дальше; всадник положительно терял голову, видя бесполезность своих усилий. Вдруг лошадь его совершенно перестала двигаться, и гаучо с Циприано увидели, как она стала понемногу тонуть.

- Берегитесь этого! - воскликнул он. - Вы только погибнете оба; есть еще другое средство помочь Людвигу.

И с этим словом он отвязал от седла лассо и, взмахнув им над головой, бросил на Людвига. Петля обвилась вокруг юноши, и через несколько минут он живой и невредимый вышел на берег. Не теряя ни минуты, гаучо снял лассо с Людвига и, снова закрутив его, бросил на лошадь, которая уже наполовину была в воде. На этот раз широкая петля затянула шею животного, захватив вместе с нею и часть испанского седла, которое было на коне. Намотав конец лассо покрепче на руку, Гаспар, сделав полуоборот на своей лошади и понукая ее громкими криками, помчался по берегу.