Без пощады!
Глава XIII. Братья-враги

Без пощады!

Глава XIII. БРАТЬЯ-ВРАГИ

Сэр Ричард и Юстес Тревор ехали прямо на воинский отряд. За ними плотною массою шла толпа, которая, вступив за ограду усадьбы, разделилась на две половины и окружила весь отряд. Все происходило в стройном порядке, хотя не было слышно ни слова команды. Роб Уайльд руководил толпою одними знаками, очевидно заранее условленными. Пока сверкающие алебарды и пики еще не были направлены на солдат, но довольно было уже того, что эта грозная щетина окружила носителей королевского мундира. Это показывало, что местное население нисколько не боялось королевских наемников и готово было схватиться с ними грудь в грудь, заранее уверенное в победе.

- Капитан, или, как вас теперь называют, полковник Ленсфорд, - начал сэр Ричард, подъехав к начальнику отряда, - вы ведете себя здесь, словно все еще находитесь в Нидерландах, где можно было беспрепятственно грабить. Позвольте же напомнить вам, сэр, что здесь - Англия; здесь ваши повадки не в обычае, хотя бы им покровительствовал сам король. Именем народа предлагаю вам оставить ваше предприятие, в противном случае не сетуйте на последствия вашего отказа.

Разумеется, настоящий воин ответил бы на такой град оскорблений оружием. Так и советовал Ленсфорду сделать Реджинальд Тревор, который хотя также проглотил молча много обид, однако совсем по другим причинам. Но он напрасно ободрял своего начальника. Тот растерянно молчал, придумывая, как бы поудобнее вывернуться из создавшегося критического положения. Одного взгляда на его наемников было достаточно, чтобы убедиться в их полной ненадежности.

Видя, что Ленсфорд совсем растерялся, сэр Ричард громко сказал:

- Ваше колебание происходит, вероятно, потому, что вы желаете избежать столкновения, со свойственной вам гуманностью опасаясь подвергнуть опасности ваших наемников, производящих впечатление кротких агнцов. В таком случае я вполне сочувствую вам.

Эти иронические слова были встречены громким смехом со стороны форестерцев.

Помолчав немного, рыцарь снова продолжал:

- Если вам заблагорассудится удалиться отсюда, не удостоив показать нам, насколько хорошо вы умеете владеть оружием, то мы готовы примириться с этим лишением и предоставить вам свободный пропуск. Но, быть может, вы все-таки решитесь попытаться дать возможность вашей сабле отличиться, так мы готовы и на это.

Слушать эти насмешки было истинною пыткою для Ленсфорда, тем более что их сопровождал хохот и свист толпы, обрадованной смущением храброго воина. Горше же всего для этого воина было то, что из окна верхнего этажа насмешливо смотрели две красавицы, одна из которых только что была предметом его восторгов.

Однако, несмотря на все это, Ленсфорд не мог найти в себе достаточно мужества, чтобы принять вызов своего противника, и он уклончиво ответил:

- Сэр Уольвейн, я нахожусь здесь вовсе не с целью сводить личные счеты. Это я успею сделать в более удобное время. Сейчас я здесь, в имении мистера Эмброза Поуэля, в качестве начальника ополчения, чтобы получить с этого джентльмена ссуду королю. Раз он отказался дать эту ссуду, мне, не имеющему приказания доходить до крайностей, нежелательных и для меня самого, остается только отвезти его ответ моему начальству.

Можно представить себе, каким гомерическим хохотом покрыла толпа форестерцев эти слова, обнажавшие до самого дна всю низменность души говорившего. Тот, который до сих пор разыгрывал из себя перед этой толпою неустрашимого орла, вдруг оказывался жалким, трусливо дрожащим перед силою воробьем.

Когда толпа попритихла, сэр Ричард сказал Ленсфорду:

- Да, сэр, это будет самое лучшее, что вы можете сделать. И чем скорее сделаете, тем выгоднее будет и для вас самих, и для ваших людей.

Ленсфорд молча повернул своего коня по направлению к воротам. Толпа беспрепятственно пропустила его, Реджинальда Тревора и весь их отряд, но потом провожала долго несмолкавшим гулом всяческих насмешек, который навсегда врезался в их память.

Но Реджинальд Тревор, один из всех смотревший гордым львом, припертым к стене настолько многочисленными охотниками, что сопротивляться им было бы бесполезно, и затаившим свою ярость, тут же вернулся назад. Отозвав в сторону своего двоюродного брата, он сказал ему:

- Я попросил у своего начальника позволения переговорить с тобой. Юстес, как мог ты покинуть короля?

- Спроси лучше: как мог покинуть король свой народ? - возразил Юстес. - После всего того, чему я здесь был свидетелем и что было сделано именем короля и по его воле, я считаю себя вправе отвернуться от него.

- Это объяснение может оправдывать тебя в глазах твоих новых и, очевидно, уже очень дорогих твоему сердцу друзей, - иронизировал Реджинальд, - но что скажет на это твой отец? Едва ли он одобрит тебя.

- Очень может быть. Но что же делать! - произнес со вздохом юноша.

- «Что же делать?» - укоризненно повторил Реджинальд. - Как быстро остыли твои родственные чувства, Юстес! Ты считался одним из самых образцовых сыновей, и вдруг…

- И вдруг я достиг таких лет, когда принято считать человека достаточно зрелым для того, чтобы он мог быть самостоятельным и не нуждаться в совете даже таких мудрых братьев, как ты! - с легким раздражением досказал Юстес.

- Это тоже мое дело, - ответил юноша, нетерпеливо передернув плечами. - Но о чем ты-то беспокоишься, Редж? Во всяком случае на тебя последствия моих поступков не падут. Иди своей дорогою и не мешай мне следовать по моей.

- Ах, Юст, погубишь ты себя… положишь свою юную голову на плаху!

- Что ж, пойду и на это, если понадобится, - заявил храбрый юноша. - Но если дело дойдет до плахи, то ведь плаха не на одной только стороне. До сих пор та сторона, на которой находишься ты, не обладала исключительной привилегией снимать головы, да, наверное, и не будет обладать ею. Те, которые сняли с плеч голову Страффорда, в один прекрасный день могут снести голову и кое-кому… повыше. Он вполне заслужит этого, если будет продолжать так, как начал.

- Что-о! Ах ты, молокосос! - вскричал Реджинальд, взбешенный таким ответом. - Ну, нет, будь уверен, что король сохранит и свою голову, и корону на ней достаточно долго, чтобы успеть наказать каждого изменника, каждого низкого ренегата вроде тебя!

могли слышать все, что говорилось на дворе.

Юстес Тревор, с своей стороны, пылал желанием обнажить оружие против своего обидчика, но этот обидчик был его кровным родственником, всегда относившимся к нему хорошо. Как решиться пролить эту родственную кровь? Судорожно сжимая рукоятку шпаги и чувствуя себя не в состоянии оставить без протеста брошенное ему в лицо обвинение в «низком ренегатстве», юноша глухо проскрежетал сквозь зубы:

- Редж, помни, что если бы ты не был моим родственником, то…

- То ты убил бы меня?! - вскричал Реджинальд. - Ну что ж, убивай, если… осмелишься! - добавил он, в свою очередь хватаясь за рукоятку шпаги.

…

… быть может, на поле битвы. И тогда, клянусь тебе небом, я заставлю тебя раскаяться, не дам тебе пощады. Я и на тебе оправдаю наш девиз. Когда я направлю на тебя свое оружие, то ты услышишь из моих уст один крик: «Без пощады!»

- Хорошо, Редж, когда я услышу от тебя этот крик, то отвечу тебе тем же криком! - твердо проговорил юноша.

Реджинальд молча повернул коня и понесся догонять свой отряд. С этой минуты в его отравленном ревностью сердце созрело твердое решение действительно не давать никакой пощады своему двоюродному брату, если придется встретиться с ним на поле битвы.