Без пощады!
Глава XV. Сержант народной гвардии

Без пощады!

Глава XV. СЕРЖАНТ НАРОДНОЙ ГВАРДИИ

- Ну вот, теперь мы скоро доберемся и до города, Уини. Ах, как я рад! Наверное, не меньше меня радуешься и ты, приятель, а?

Так говорил Джек Прыгун, обращаясь то к сестре, шагавшей рядом с ним, то к своему ослику, как всегда тащившему на своей терпеливой спине пару больших корзин.

На этот раз мы встречаем брата и сестру не на одной из форестских дорог, а на пути к Бристолю, высокие кровли зданий которого начали уже вырисовываться вдали.

Можно было подумать, что животное поняло слова своего хозяина: осел с оживлением поднял голову, весело тряхнул своими длинными ушами и прибавил шагу.

- Ну, до города еще добрых три мили, - заметила девушка. - Не скоро еще доберемся до него.

- Нам нужно попасть в него не позже семи часов, - продолжал Прыгун. - Авось поспеем.

- Поспеем, если нас ничто не остановит, - проговорила девушка, с беспокойством оглядываясь вокруг.

- Ну что же может остановить нас? - возразил ее спутник, отирая рукавом куртки вспотевший лоб. - Губернатор в Глостере сказал, что здесь мы если и встретим кого, то разве только разъезды наших солдат. Хорошо, кабы так… Ах, как стало теперь неприятно путешествовать! Каждую минуту так и жди, что на тебя налетят эти королевские сорванцы. Если бы нам давеча не посчастливилось незаметно прошмыгнуть мимо той компании, которая сломя голову неслась в Берклей, а моя деревяшка была бы прозрачная, то я мог бы лишиться не только последней ноги, но, пожалуй, и головы. Ну а здесь, полагаю, не так страшно. Эта сторона пока еще в руках у наших…

- Ну, ты не очень надейся на это, Джек, - возразила сестра. - Пока мы не попадем в город, нужно всего опасаться. Разве ты не слыхал, как говорили бывалые люди, что королевские драгуны рыщут по всей стране. Их главарь принц Руперт прямо какой-то бешеный зверь: давит народ конями, стреляет в него из пистолета, словно в лесную дичь. Как бы и нам не попасть здесь в какую-нибудь беду, Джек. Меня томит какое-то предчувствие… Впрочем, быть может, оно и ошибочное…

- Будем надеяться, что оно ошибочное, Уини. Пока ведь с нами ничего не случилось особенного, хотя, конечно, можно наткнуться на беду и перед самым городом. Но, бог даст, с нами ничего не случится такого… Не забывай, что если мы попадем благополучно в город и выполним данное нам поручение, то и пользу получим хорошую. Мы сразу заработаем столько, сколько нам не выручить в целый год нашей торговлей. Разве это не важно для нас с тобой, Уини, как ты думаешь, а?

- Конечно, важно, иначе я ни за что не отправилась бы в такой дальний и опасный путь, - согласилась девушка.

Говоря так, она, однако, сильно кривила душой. Главная цель предпринятого ею с братом действительно довольно рискованного и дальнего путешествия была иная: в Бристоле девушка надеялась встретить человека, которого не видела уже несколько месяцев и который был ей дороже всего на свете. Этот человек, как вероятно уже догадался читатель, был Роб Уайльд, местный браконьер. Он сделался солдатом и, произведенный вскоре же за особенное отличие в чин сержанта народной гвардии, состоял в числе мелких начальников бристольского гарнизона.

- Бодрись, Джинкем, бодрись, дружище! Скоро доберемся до отдыха и вот как накормим тебя! - поощрял Джек осла.

И они все трое ускоренным шагом продолжали путь, мечтая каждый о своем: безногий - о награде, которую он должен получить в Бристоле, девушка - о свидании с другом сердца, а осел - об отдыхе и обещанном корме.

Пока наши путники шагают, бросим беглый взгляд на разыгрывавшиеся события.

Это было вскоре после взятия Сиренстера принцем Рупертом, когда все население города было почти поголовно истреблено без различия пола и возраста, а уцелевшие в резне были уведены или, точнее, уволочены в Оксфорд для доставления «приятного» зрелища королю. Чтобы встретить это «триумфальное шествие», король в сопровождении всех своих придворных и сподвижников отбыл из этого города, хотя и вмещавшего в своих стенах столько высших учебных заведений, но более хваставшегося просвещением, нежели обладавшего им действительно. Целых десять миль проехал этот нарядный сброд, желая поскорее насладиться зрелищем сотен несчастных пленников, полунагих, босых, коченевших от зимнего холода, покрытых ранами, облепленных грязью тех дорог, по которым их гнали, как скотину на рынок.

Один беспристрастный историк - во всяком случае не сторонник парламента - так описывает этот ужасный эпизод:

«Связанные попарно пленники сгонялись в Оксфорд. Король в сопровождении своих ближних дворян, генералов и толпы городской черни отправился им навстречу. Бесконечною вереницей тянулись пленники по дороге, окруженные кавалерией. Среди этих пленников находились дворяне, солдаты, земледельцы и горожане. Вся окрестность дрожала от гула лошадиного топота. Пленники местами брели в грязи по колена. Конвойные подстегивали их и гнали, как баранов на бойню. Многие были покрыты ранами, все были страшно измучены. Среди этой толпы страдальцев особенно выделялась трагическая фигура почти совершенно нагого человека, сидевшего на лошади, которую вел в поводу один из конвойных. Несчастный не мог держаться на ногах, ему поневоле была оказана милость, то есть его бросили на спину лошади. Это был совсем еще молодой очень красивый человек. Будучи едва жив, он все-таки старался сидеть прямо. Красота молодого тела подчеркивалась множеством зияющих ран, из которых струилась алая кровь. Когда этого умирающего юношу подвели к королю, одна старушка-горожанка крикнула: «Что, получил свое, негодный изменник?! Хорошо тебя отделали?» Юноша окинул старушку укоризненным взором, хотел что-то возразить, но тут же свалился с лошади и умер…»

«Мягкосердечный», как его называли льстецы, король глядел на весь этот ужас без малейшей жалости во взоре, а его свита оскорбляла несчастных пленников разными непристойными шутками, смехом, глумленьем, в то же время славословя и поздравляя бесчеловечных «победителей».

Падение Сиренстера было сигналом к падению еще целого ряда таких важных пунктов, как Тьюксбери, Мальмсбери, Девайзес, занятых было войсками парламента. Даже превосходно укрепленным замкам Седлей и Берклей пришлось подвергнуться перемене гарнизона и развевавшихся на их сторожевых башнях флагов и знамен. Вообще сторонники парламента в это время были стиснуты со всех сторон.

Неудивительно поэтому, что Джек Прыгун и его сестра боялись встречи с роялистами, или «кавалерами», как их преимущественно называли в народе. Эти беспутные «рыцари» не щадили даже скромных сельских разносчиков. Один из них, сын знатного вельможи Гастингс, заслужил себе издевательством над торговцами сельскими продуктами прозвище «Грабителя разносчиков». Пример подавал сам принц-грабитель Руперт. Где он находился со своим блестящим сбродом, там каждый мирный путник рисковал быть обобранным и при малейшем сопротивлении - хладнокровно зарезанным разбойниками в мундирах.

В сущности, опасение Джека и его сестры быть ограбленными могло казаться очень странным, так как ни на них самих, ни в корзинах на спине осла не было ровно ничего ценного. Только намек Джека на то, что его деревянная нога непрозрачна, мог послужить догадливому человеку некоторым указанием на настоящую причину тревоги Прыгуна.

Поощряемый ласковыми словами хозяина, его длинноухий подвигался вперед с таким усердием, что Джек едва поспевал за ним и порою готов был даже немножко и поумерить пыл животного, рвавшегося попасть поскорее к яслям с обещанным кормом. К счастью для путников, никаких подозрительных встреч не произошло, и к назначенному времени они уже были у ворот Бристоля.

Бристоль в те дни был сильно укрепленным городом, окруженным крепкими стенами и мощными старинными бастионами, только что заново отремонтированными и оборудованными. Ворота были заперты, подъемный мост был поднят и стража была наготове. Короткий зимний день давно кончился, и сделалось совершенно темно. Местность перед воротами освещалась чем-то вроде маленького маяка, устроенного на воротах, что давало возможность часовым ясно видеть каждую приближающуюся фигуру.

Когда наши путники вместе со своим ослом подошли к воротам, часовой окинул всех троих пронизывающим взглядом. Сразу определив по их убогому виду, кто они, он крикнул дежурному сержанту, что в город просятся «женщина, мужчина и осел». Наперекор обычаю, часовой упомянул сначала о женщине, а не о мужчине, вероятно, потому, что она прежде всего бросилась ему в глаза и поразила его своим ростом. Сверх обыкновения и сержант оставил ошибку часового без замечания. Молча поспешив к воротам, он выглянул в окошечко, закрытое железною створкою, и отдал приказ опустить мост.

Этим самовольным распоряжением сержант брал большую ответственность на свои плечи, хотя и достаточно широкие и крепкие, чтобы вынести любую тяжесть. Сержант этот был Роб Уайльд. Как нарочно, начальник стражи в это время отсутствовал, и Роб надеялся, что небольшое превышение власти будет ему прощено.

- А, Уини! Это ты? - вскричал он, узнав женщину. - Потерпи минуточку, пока мы опустим мост.

И он бросился сам помогать людям опускать мост. Усталая путница терпеливо ждала. Она готова была прождать хоть целый час, раз услышала голос любимого человека, и поняла, что скоро увидит и его самого. Через минуту завизжали тяжелые блоки, загремели толстые железные цепи и мост плавно опустился, образуя широкий проход.

- Здравствуй, Уини! - весело приветствовал Роб Уайльд девушку, отведя ее в тень. - Откуда вы явились? - продолжал он, поцеловав ее в губы.

- Из Глостера, - ответила она.

- С товаром?

- Нет, мы пришли сюда совсем по другому делу.

- Так зачем же ваш осел с корзинами на спине? Значит, они пустые?

- Пока пустые, но назад надеемся отправиться нагруженными.

Девушке не хотелось сразу сказать правду. Она и от Джека скрыла, что, собственно, погнало ее сюда. Если в Глостере ее брату было дано одно поручение в Бристоль, то совершенно случайно. Джек во всем верил сестре и слушался ее. Когда она сказала, что нужно идти в Бристоль и захватить с собой осла с пустыми корзинами, он не стал долго расспрашивать, зачем и почему, а просто молча приготовился в путь в назначенное ею время. И только теперь он догадался, в чем дело.

- Так, значит, вы собираетесь и назад? - продолжал Роб.

- Разумеется. Как только покончим с делом, ради которого пришли, сейчас же и пустимся обратно, - ответила девушка. - А почему бы нам не сделать этого?

- Да ведь дороги теперь не прежние. На каждом шагу могут быть опасности. Если бы я знал, что вы идете такую даль, я бы очень беспокоился. Нет, право, вам лучше пока остаться бы здесь.

Сердце девушки замерло от радости. Она несколько месяцев уже не видела своего возлюбленного. За это долгое время он превратился в воина, даже в сержанта, и притом, как ей казалось, такого блестящего, что ни один офицер, ни один генерал, даже сам главнокомандующий не мог бы с ним поспорить в представительности. Да и в самом деле, при своем громадном росте, богатырской фигуре, затянутой в мундир, с стальною каскою на голове, с широкой сержантской перевязью через плечо, в высоких сапогах со шпорами, он мог показаться простодушной сельской девушке каким-то сказочным принцем. И это тем более, что с детства она привыкла видеть его в такой же грубой простой одежде, в какой ходила сама, часто оборванным и грязным, что, однако, не помешало ей полюбить его.

новых условиях. Мало ли он теперь видел красивых девушек, которые могли обольстить его? Ведь он сам был так красив, по ее мнению, что должен был привлекать к себе все женские сердца. Но слова «милая Уини» и выражение заботливости о ее безопасности доказывали, что он к ней не переменился. О том же свидетельствовали и его честные глаза, глядевшие на нее с прежней нежностью, и его ласковый голос. Прочь все сомнения!

В сладостном упоении она сама бросилась к нему в объятия и крепко его расцеловала. Потом начала было рассказывать, зачем привела с собою брата с Джинкемом. Но сержант прервал ее:

- Об этом мы поговорим потом, когда у нас будет побольше времени. А теперь скажи только, где вы думаете остановиться в городе?

- Да там же, где останавливались раньше, когда бывали здесь, в гостинице под вывескою «Птичий куст».

- Это что за Авонским мостом?

- Да, улицы за две от него.

Бристоль не был для Уинифреды незнакомым городом, она не раз уже бывала в нем с братом и ослом. Товар на рынках этого многолюдного города всегда хорошо продавался и оплачивался.

- Я бы пошел вас проводить, если бы не был сегодня дежурным у ворот, - объявил сержант. - Я не имею права ни на минуту покидать своего поста. Если бы был на месте мой капитан, он, наверное, отпустил бы меня на часок. Но, к несчастью, его нет… Кстати, Уини, ты знаешь моего капитана, уже видала его.

- Разве? Где же я его могла видеть?

- Да в Холлимиде, нынче летом.

- Так это сэр Ричард?

- Нет, не он, - поспешно ответил Роб, у которого насчет сэра Ричарда были сомнения, подсказанные ревностью. - Это Юстес Тревор, который сначала подрался было с этим самым сэром Ричардом, а после драки крепко с ним подружился и им был введен в Холлимид. Ты ведь слышала тогда об этой истории, Уини?

- Слышала. Он долго прожил в Холлимиде, и я даже знаю почему, - сказала девушка. - Там есть хорошенькая, светловолосая барышня, и мы ожидали, что она будет его невестой.

… Но что же мы все толкуем о других, а о себе забываем? - совсем другим тоном продолжал он, вновь притягивая к себе девушку. - Ты себе и представить не можешь, как я рад тебя видеть, моя дорогая козочка!

Уинифреда теперь чувствовала, что это была правда.

- Ах, лиходейка-судьба! - снова заговорил он, обменявшись с нею десятком горячих поцелуев. - Какая досада, что нет капитана! Но он хотел вернуться непременно сегодня же. Быть может, ты подождешь меня, если я приду ночью поболтать с тобой по душам? А если ты чересчур устала, то отложим это до завтра.

- Нет, я лучше прожду тебя хоть до самой утренней зари, милый Роб. Приходи, когда можешь. Я…

Она хотела еще что-то добавить, но в это время к молодым людям подковылял Джек, до тех пор остававшийся в стороне.

- Да, да, правда! Идем, Джек, - торопливо ответила девушка с виноватым видом.

Сержант в недоумении перевел свой взгляд с Джека на его сестру и обратно. Очевидно, они что-то от него скрывали, но что именно? Какой мог быть у них секрет от него?

ему:

- Не думай ничего дурного, милый Роб. У нас есть небольшое дельце, о котором мы обещали никому не говорить, пока оно благополучно не обделается. Когда ты придешь в гостиницу, оно будет покончено и я все скажу тебе.

- Ах, как бы нам не опоздать! - озабоченно ворчал Джек, усиленно подпрыгивая и постукивая своей деревяшкой по гулкой городской мостовой. - Помнишь, Уини, ведь губернатор сказал - не терять ни одной минуты. А ты столько времени проболтала с милым дружком. Я был как на иголках… Но вот что: не лучше ли нам пройти прямо в замок, чем еще завертывать в гостиницу? Как ты думаешь, а?

- Нет, - возразила девушка, - сначала мы поставим Джинкема на место и велим его покормить, а потом и в замок. Без Джинкема даже скорее выйдет. Авось не опоздаем.

Как всегда, Джек сдался на доводы своей сестры, рассудительность которой ставил выше своей собственной. С обычными своими прибаутками он стал погонять осла к мосту.