На море.
Глава XIII

ГЛАВА XIII

Еще минута - и мы с Беном Брасом перестали бы существовать; я был уверен, что мы сейчас будем растерзаны на куски, и мы, наверное, не избежали бы такой ужасной смерти, не будь так находчив мой спутник. Он моментально придумал средство избежать угрожающей нам опасности; быть может, он придумал его еще раньше, иначе с его стороны было бы непростительно стрелять в льва среди открытой равнины и притом дробью.

Что касается меня, я не понимал, что он мог придумать. Мы стояли за деревом, но оно не могло защитить нас, потому что лев нас видел; он мог прекрасно обойти кругом и накинуться на нас.

Бен Брас был другого мнения. Не успел я вскрикнуть от ужаса, как он уже схватил меня и поднял к себе на плечи.

-- Скорее, - кричал он мне, - хватайся за первую попавшуюся ветку и полезай на верхушку дерева. Скорее, скорее, не то мы погибли!..

Я понял, что он хотел и, не отвечая ему, принялся исполнять приказание. Едва-едва стоя на руках Бена, который вытянул их во всю длину, ухватился я за одну из веток драконового дерева. Оставалось только добраться до его верхушки, но я теперь умел карабкаться, как обезьяна, и мне достаточно было небольшого усилия, чтобы водвориться на верхушке колосса.

Тем временем Бен также начал свое восхождение; он выпустил меня, как только почувствовал, что руки мои нашли точку опоры, и спешил вскарабкаться ко мне; к несчастью, ветка находилась очень высоко от него, а дерево было слишком толстым, чтобы можно было обхватить его руками; это было равносильно тому, если бы перед ним была целая стена; зато поверхность коры была далеко не ровная и вся покрыта узлами и углублениями; старые листья, отпадая, оставили там часть своего основания, образовав нечто вроде ступенек. Бен, поняв с обычной ему сообразительностью, преимущества, которые он может извлечь из этих неровностей, сбросил с себя башмаки и, как кошка, стал подыматься вверх, помогая себе руками и ногами.

Дело было нелегкое и требовало большого хладнокровия; потеряй он равновесие и упади вниз, все было бы кончено: лев быстро приближался и у него не было бы времени вскарабкаться вторично. К счастью, мне удалось прочно устроиться среди ветвей, и я, наклонившись к Бену, схватил его за ворот куртки и стал тащить к себе; спустя минуту, он был уже рядом со мной.

Никогда опасность не казалась мне такой неизбежной; ноги матроса висели еще между ветками, когда лев, подбежав к драконовому дереву, прыгнул вверх и выхватил когтями несколько громадных кусков коры; оставалось не более трех дюймов между ногой моего бедного друга и когтями животного. Вцепись только лев в негу Бена - и последний погиб бы! Но, говоря словами Бена Браса, дюйм равняется целой миле, когда удается избежать опасности. Дальнейший ход приключения доказал справедливость этой поговорки.

Нельзя сказать, чтобы мы были очень довольны занимаемой нами позицией; я скажу, напротив, что мы испытывали некоторую долю беспокойства. Лев не может подняться на дерево, обхватив его лапами, как это делают медведи, или карабкаться на него, как кошка, потому что когти у него тупые; тем не менее сила его так велика, мускулы так эластичны, что он может прыгнуть на довольно значительную высоту. Весьма возможно, что и наш лев, уцепившись за шероховатую кору драконового дерева, умудрился бы как-нибудь добраться до верхушки его. Нет ничего удивительного, в том, что мы беспокоились, особенно когда увидели, как свирепое животное остановилось в нескольких шагах от нашего убежища и протянуло свои огромные лапы, готовясь сделать прыжок в нашу сторону.

Это было делом одной секунды; одним прыжком перескочил он расстояние, отделявшее его от драконового дерева, пролетев наискось прямо к тому месту, где дерево разветвлялось; по счастью, когти не удержали его и он упал в траву.

Неудача эта не обескуражила его. Лев отошел назад, видимо, готовясь ко второму прыжку, с большей решимостью на этот раз и с большей уверенностью в успехе. Глаза его сверкали гневом, бешенство, отразившееся на лице, видно было в малейших движениях; губы его дрожали, обнаруживая ряд белых зубов, между которыми виднелся шершавый и покрытый пеной язык.

Раздалось ужасное рычание, в глазах наших точно блеснула молния, и не успели мы еще произнести ни единого слова, как рыжая лапа протянулась к ветке, и у наших ног мы увидели его широкую морду; еще минута - и ужасное животное было бы возле нас. Но присутствие духа моего покровителя не оставило его в эту критическую минуту; лев не успел возобновить попытки добраться до верхушки дерева: острое лезвие ножа Бена опустилось два раза на лапу, ухватившуюся за ветку, а что касается меня, то я поспешно выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в морду чудовища.

Не знаю, кто из нас произвел больший эффект, но в ту минуту, когда я спустил курок, лев упал, затем он обошел вокруг дерева, рыча таким голосом, который был, наверное, слышен за несколько миль от нас.

Он обошел несколько раз вокруг дерева, причем то и дело останавливался и, глухо ворча, полизывал свою лапу, а затем снова стал готовиться к прыжку. Я зарядил свой пистолет, Бен держал наготове нож, и, усевшись поудобнее на дереве, мы стали ждать его нападения.

Лев сделал третий прыжок и бросился на дерево, но к великому удовольствию нашему, не мог прыгнуть так высоко, как раньше; надо полагать, лапа его все-таки была сильно поранена.

Несколько раз принимался он за свои прыжки и всякий раз все с меньшим и меньшим успехом. Если бы гнев мог помочь ему, он, наверное, достиг бы своей цели; трудно представить себе, до какого бешенства он дошел. Рычание его, смешанное с пронзительными криками, гремело с такой силой, что я не слышал голоса своего покровителя.

После нескольких тщетных попыток схватить нас, лев понял, наконец, что это невозможно, и отказался, по-видимому, от своего намерения. Уходить с этого места он вовсе не думал; напротив, к великому нашему огорчению, мы увидели, что он улегся в траве у дерева, намереваясь, очевидно, оставаться там до тех пор, пока не принудит нас спуститься.