| Автор: | Рид Т. М., год: 1858 |
| Категории: | Приключения, Роман |
ГЛАВА XIX
Не успели мы лечь, как тотчас же уснули, но сон наш был, увы, непродолжителен. Не могу сказать, наверное, сколько времени прошло с тех пор, как мы легли, когда нас разбудил страшный шум, самый странный шум, какой только можно себе представить. Мы никак не могли понять, откуда он исходит, мы догадывались только, что шумят какие-то животные.
Мы подумали сначала, что это волки, или вернее, гиены и шакалы, которые обитают на африканском континенте; среди разнообразных голосов, поразивших наш слух, раздавались крики животных, которых мы так часто слышали на берегах реки или вблизи хижин короля Динго-Бинго; но крики эти сопровождались на этот раз необыкновенно странными звуками, никогда раньше не слышанные нами; это была смесь пронзительного тявканья с кошачьим мяуканьем и воем на разные голоса, к чему присоединялись время от времени какая-то болтовня и странные вопли, сходные с человеческими криками и бормотанием безумных.
Животных, производивших этот шум, собралось, по-видимому, значительное количество; но к какому роду принадлежали они? Ни мой спутник, ни я, не знали, что думать на этот счет; голоса, доносившиеся к нам, были грубы, невыносимы и угрожающи; они вызывали в нас чувство ужаса, который увеличивался по мере того, как они слышались все ближе и ближе.
Мы вскочили на ноги и огляделись вокруг, уверенные в том, что невидимый враг вот-вот нападет на нас; но несмотря на то, что шум раздавался вокруг нас, мы положительно не могли видеть, кто производил его. Костер наш почти совсем потух, и при умирающем свете его мы уже в нескольких шагах от себя ничего не могли рассмотреть. Мой спутник подошел к нему и ногой сгреб в одно место почти угасшие головешки; огонь вспыхнул с новой силой и ярко осветил все предметы вокруг нас. Зеленый зал наш из сучьев баобаба мигом осветился, но в нем никого не было: звуки, все еще раздающиеся среди ночной тьмы, доносились к нам извне.
Они усиливались и неслись к нам со всех сторон; мы были окружены, по-видимому, целым легионом каких-то ужасных созданий. Долго стояли мы, ничего не видя, и вдруг среди темноты засверкали какие-то блестящие точки, круглые, зеленоватые и точно вспыхивающие временами. Это были глаза тех животных, крики которых мы слышали; по этим диким крикам, по манере, с которой они осаждали нас, видно было, что это животные свирепые, хищные, готовые растерзать нас.
Спустя несколько минут они были так близко от нас, что мы могли уже узнать их. Я видел этих животных в зверинцах, а мой спутник знал их лучше моего, это были большие обезьяны, известные под названием бабуинов.
Открытие это было далеко не такого рода, чтобы рассеять страх, внушенный нам их голосами; напротив, мы слишком хорошо знали сварливый характер этих животных. Кто видел их в клетках, тот знает, какие это злобные, мстительные существа и как опасно к ним подходить даже тогда, когда они должны были бы привыкнуть к заботам о себе человека. Еще более ужасны они в тех местах, где они живут; туземцы, проходя леса, где живут эти четверорукие, принимают все необходимые предосторожности и стараются идти в сопровождении людей, хорошо вооруженных.
Мы это знали превосходно и - признаюсь вам откровенно - страшно испугались, увидев бабуинов вблизи нашего бивуака; мы испугались так, как только можно испугаться, когда лев преследует вас. Мы испугались еще больше потому, что бабуины эти принадлежали к числу самых больших и опасных, так как их несколько видов: это были ужасные мандриллы, что видно было по их толстой морде, желтой бороде, покрывавшей их выдающийся подбородок, по вздутым щекам, ярко-красный и фиолетовый цвет которых ясно виден был при свете нашего костра.
Даже с одним мандриллом такого рода опасно встретиться, гораздо опаснее, нежели с гиеной или взбешенным догом, потому что мандрилл обладает чудовищной силой; нас же осаждал не один мандрилл, тут их была целая армия; куда бы я ни посмотрел, везде видел лиловые морды, освещенные отблеском пламени, и со всех сторон раздавались грозные голоса, которые мешали мне слышать голос моего спутника.
Что касается их намерений, то не было никакого сомнения в том, что они собирались напасть на нас. Если они еще не напали на нас, то лишь из боязни костра, а быть может, и потому, что они хотели сначала узнать, с каким врагом имеют дело.
Но боязнь огня, подумал я, не удержит их долго, они привыкнут к нему постепенно. Действительно, они привыкали к нему, и круг их все больше и больше сужался. Что делать и как спастись? Против такого врага защита немыслима; в одно мгновение ока они могли напасть и разорвать нас своими громадными зубами. Единственное средство спастись от них было бегство. Но как уйти? Способ, который помог нам найти убежище от когтей льва, был здесь немыслим; мандриллы лазают по деревьям несравненно лучше человека. Оставалось бегство, но бабуины образовали вокруг нас такой тесный круг, через который трудно было прорваться. А между тем оставаться там, где мы были, значило отдать себя на верную смерть. Они приближались, издавая по-прежнему громкие крики с намерением, конечно, испугать нас и ободрить себя для атаки. Я уверен, не будь у нас костра, вид которого поражал их, они давно уже напали бы на нас; но они смотрели недоверчиво на огонь и приближались очень медленно.
Заметив, что огонь сдерживает их, спутник мой схватил кусок горящей головешки и, бросившись к стоявшим поближе обезьянам, стал размахивать ею. Я последовал его примеру и побежал к обезьянам с другой стороны. Бабуины отступили перед этой новой для них атакой, но не так скоро, чтобы дать нам надежду, что мы можем прогнать их. Они остановились, как только увидели, что мы не идем дальше; когда же мы вернулись к костру за новыми головешками, они снова двинулись к нам и на этот раз с более грозным видом; никто из них не был ранен, и они решили, вероятно, что наши головешки совершенно безвредное оружие.
Мы попробовали повторить наш маневр, но он не внушал им больше ни малейшего страха; напрасно размахивали мы своими факелами, они чуть-чуть отступали и снова возвращались обратно.
--Негодное это для них средство, мой маленький Вилли! - сказал мне Бен Брас с тревогой в голосе. - Не убегут они от этого! Пущу в ход старый мушкет, может, они тогда уйдут.
"Королеву Анну" зарядили по обыкновению дробью; мы знали, что она слишком мелка и могла только оцарапать наших противников, что должно было еще больше раздразнить их и сделать их более неумолимыми; это была главная причина, почему мы не стреляли в бабуинов, а предпочли попугать их огнем.
прицелился в одну из самых больших обезьян и спустил курок.
Крик и стоны дали нам знать, что он попал в цель; громадная обезьяна каталась по земле в предсмертных судорогах, а вокруг толпились ее товарищи. Со своей стороны, я ранил выстрелом из пистолета другого бабуина, который привлек в свою очередь огорченных друзей.
Мы вернулись к костру. Старый мушкет нельзя было больше зарядить, потому что необходимый для этой операции шомпол остался в ране мандрилла; да будь у нас двадцать таких шомполов, мы и тогда не успели бы ими воспользоваться. Выстрелы наши произвели действие, противоположное тому, какого мы ожидали; вместо того, чтобы испугать наших врагов, мы еще больше раздразнили их; оставив раненых, они бросились к нам с очевидным намерением не откладывать больше нападения. Критическая минута приближалась; я схватил одну из самых больших головешек, Бен Брас держал в руке старый мушкет, готовый пустить его в ход при первой необходимости. Но к чему защищаться? Побежденные численностью врагов, мы были бы разорваны на куски этими ужасными зубами, не приди в голову Бену Брасу еще одно средство спасения.
этот поразил нас обоих и, вскрикнув от радости, мы поспешили к этому убежищу. Дверь была узкая, но мы моментально скользнули в нее, так что мандриллы, бегущие за нами, не успели нас догнать, и мы очутились в обществе трех мертвецов.