| Автор: | Рид Т. М., год: 1858 |
| Категории: | Приключения, Роман |
ГЛАВА XXIX
В предыдущей главе я несколько опередил события, о которых мне еще предстоит рассказать, и я начинаю снова повествование свое с того момента, когда негры с угрозами требовали обычной порции воды. Ночь наступила, но на "Пандоре" не было тишины; хриплые голоса несчастных, наполняли воздух и разносились далеко по неподвижной поверхности моря. Негров могли держать в клетке, но никакая сила не могла удержать их от выражения своего гнева.
Матросы решили, наконец, что крики эти невыносимы, и те из них, которые выразили мысль о том, чтобы отделаться от негров, повторяли снова свое предложение. Штиль, наступивший так внезапно, опровергал все аргументы капитана; нет возможности предположить, чтобы негры дотянули до высадки на берег; они все задохнутся через каких-нибудь два дня. Почему же не покончить со всем этим разом? Жизнь каждого и без того в опасности, так зачем же беспокоиться о тех, которые и без того должны умереть? Не лучше ли жить спокойно эти последние дни, чем слушать оглушительные крики этих скотов?
-- Послушать их, так с ума сойдешь, - говорили сторонники уничтожения негров.
-- Да и какая цена им? - спрашивал третий, думая о материальной стороне. - Что стоит весь груз? Безделицу. Понятно, на берегу Америки дело будет иное; но деньги не получены, значит не потеряны; капитан теряет только ту сумму, которую он выдал королю Динго; ему легко будет восполнить эту потерю. Раз будет вода, кто помешает ему вернуться в Африку и взять там новый груз? Его величество поверит в долг капитану (невероятность такого факта заставила смеяться слушателей); но шкипер наш не может быть доведен до такой крайности, у него есть друзья в Бразилии, даже в Портсмуте, и все они охотно дадут ему взаймы. Речь эта перевесила весы в пользу предложенного ранее проекта и, несмотря на мольбы и возражения капитана и одного или двух матросов, решено было, что негров утопят. Оставалось придумать лучший способ для исполнения этого проекта. После нескольких минут спора решено было, снять один из брусков решетки так, чтобы за один раз мог бы пройти один только человек; каждая жертва должна была быть выведена таким образом, чтобы этого не заметили другие, и затем брошена в море, откуда она не могла уже вернуться назад. Правда, большинство этих несчастных были хорошими пловцами, но "Пандора" была окружена прожорливыми акулами, которые немедленно сожрали бы их.
Сердце мое разрывалось на части, когда я слышал все эти подробности, которые разбирались этими чудовищами с невероятным хладнокровием и на которые я не мог возразить. Скажи я хоть одно слово в защиту этих несчастных, я был бы первой жертвой, брошенной на съедение акулам. Я должен был поэтому молчать. Да, впрочем, будь даже в моей власти помешать этому, право, не знаю, сделал ли бы я это. Так или иначе, но негры должны были погибнуть, и смерть, которую им готовили их палачи, была не так ужасна, как муки жажды.
Я не имел времени долго останавливаться на этих рассуждениях, потому что матросы направились уже к проходу в люк, чтобы приступить к исполнению своего плана. Впереди шел плотник с топором в руках. Уже один из брусков решетки был подрублен, когда с задней части судна раздались крики, заставившие плотника уронить топор; все лица исказились от ужаса, всякий прислушивался с трепетом. Спустя минуту крики опять возобновились и покрыли голоса негров.
-- Пожар! Пожар! - кричали оттуда.
громко петь; оба били сильно, и спина несчастного повара служила ясным доказательством того пыла, с которым они изливали на нем свою жажду мести. Что касается криков, испугавших матросов, то вот что оказалось. Негр спустился в кладовую камеру, чтобы нацедить водки из большой стоявшей там бочки. В камеру можно было пройти только через маленький люк, сделанный в полу большой каюты, а так как там было совершенно темно, то негр всегда отправлялся туда с зажженной свечкой.
Никто, собственно, не знал в точности, что сделал этот глупец, потому что со времени печального открытия по поводу воды, Snawball, как и большинство матросов, сам капитан и боцман, были также совершенно пьяны. Надо полагать, что бочка с водкой, стоявшая в камере, не была еще начата. Отправляясь за водкой, негр имел обыкновение черпать ее чумичкой. Свеча, которую он держал в руке, выскользнула у него и упала в отверстие, куда он хотел просунуть ложку, вследствие чего водка воспламенилась.
Из боязни жестокого наказания негр решил ничего не говорить. Он поспешил по возможности скорее на палубу, захватил ведро с водой и, вернувшись в камеру, вылил воду в бочку, думая, что погасит этим огонь; но, увы, это не помогло. Несколько раз бегал негр из камеры на палубу и обратно, никому не говоря о том, что он сделал. В конце концов ведра с водой, за которыми он то и дело приходил на палубу, обратили на себя внимание боцмана. Пожар был обнаружен, и негр был вынужден сознаться во всем.
Вот тогда-то и послышался громкий крик "пожар!", остановивший матросов в тот момент, когда они хотели топить несчастных негров. Поведение капитана и боцмана произвело на всех такое впечатление, что пожар потушен; кому же могло прийти в голову, что они, вместо того, чтобы тушить пожар, теряют время на то, чтобы наказывать виновника его! Наказание негра успокоило матросов; но они ошибались, как и всякий бы на их месте ошибся. Обезумевшие от пьянства капитан и боцман ничего решительно не сделали, чтобы остановить пожар, а вместо этого изливали свой тупоумный гнев на плечи несчастного негра, который среди болезненных воплей продолжал кричать по-прежнему:
Когда же, наконец, выяснилось место пожара, все бросились к каюте, надеясь, что огонь тушат уже, и желая убедиться в этом своими глазами, потому что из всех бедствий на борту нет ничего ужаснее пожара.
Матросы скоро узнали, в чем дело; достаточно было спуститься вниз, чтобы рассеялась неизвестность. Густой дым вырывался из люка и наполнял всю каюту; последние сомнения, если только они существовали, окончательно рассеялись. В камере произошел внезапный взрыв, и в ту же минуту целый столб пара, смешанного с голубоватым пламенем, стремительно влетел в каюту.