Плавание по лесам.
Безпомощное состояние.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Плавание по лесам. Безпомощное состояние. (старая орфография)

БЕЗПОМОЩНОЕ СОСТОЯНИЕ.

Чем дальше плыли наши смельчаки, тем всё светлее становилась надежда на спасение. Они видели, что с помощью своих кушаков могут скоро и без усталости плыть; не прошло еще и часу их плавания, а между тем добрая миля разделяла уже их от дерева; при такой быстроте можно достигнуть до противоположной стороны прежде заката солнечного, разумеется в таком только случае, если силы хватит.

В этом отношении странствование вплавь обещало быть успешно, и радость просияла на всех лицах.

Вскоре однако появилась перемена: облако как будто набежало на лицо Мундруку и тени его отразились на всех.

Тривэнион зорко следил за индийцем, но не видал причины его тревоги, выразившейся нахмуренными бровями. Он не распрашивал, но по его действиям был уверен, что есть что-то тревожное у него на уме.

По временам индиец поднимал голову и оглядывался назад. Какая бы ни была причина безпокойства, только верно она была назади.

Чем далее подвигались они вперёд, тем тревожнее становился Мондэй, тем чаще поворачиваяась его голова назад, тем угрюмее становились его взоры.

Тривэнион невольно стал подражать его движениям и хотелось бы ему понять значение действий индийца. Но ничего не видать, кроме верхушек деревьев, от которых они отплыли, да и те с каждою минутою становились менее приметны.

Хозяин не замечал, что это обстоятельство именно и возбуждало безпокойство Мондэя, заставляя его бросать тревожные взоры назад: деревья мало по малу скрывались из вида, чем и усиливалось его безпокойство. Всё выше поднимал он голову, всё чаще оглядывался назад.

Увлекаемый не столько любопытством, сколько безпокойством, Тривэнион наконец не выдержал и спросил:

-- Что это, Мондэй, ты всё оглядываешься назад? Разве оттуда грозит нам опасность? Право же, я ничего не вижу, кроме верхушек деревьев, да и те теперь едва уже приметны.

-- Вот в этом-то и есть опасность; вы настоящую причину сказали. Скоро деревья совсем исчезнут из вида, и тогда...

-- Что же тогда?

-- Признаюсь, хозяин, я в большом затруднении. Виноват, отправляясь в путь, я совсем забыл об этом.

-- Ага! понимаю, деревья служили нам указателями, по какому направлению плыть; когда же они исчезнут, то нам нечем будет руководиться.

-- Истинно, один только Великий Дух может вывести нас из этой беды.

По виду и тону Мундруку можно было понять, что он глубоко сокрушается и не мудрено: он так был уверен в силу своего опытного знания и в возможности переплыть лагуну! Он принимал в соображение только возможность переплыть, не подумав о возможности заблудиться на воде. Деревья, скрываясь за горизонтом, разом надоумили его, и чем дальше он плыл, по открытому пространству, тем более убеждался, что возможность заблудиться очень вероятна.

Прибегая к отчаянному усилию, он попросил всех спутников приостановиться, а сам с усиленною энергиею поплыл вперёд, как бы желая испробовать на сколько он может проплыть по прямой линии не завися ни от какого предмета, заступающого место лоцмана.

Проплыв двести или триста ярдов, ипдиец опять положил подбородок на плечо и смотрел назад, - теперь верхушки деревьев были явственно видны над поверхностью воды. Это не усилило его безпокойства, напротив видимо удовлетворило его: он был доволен опять увидев то дерево, на котором они спасались и именно, оно выходило с противоположной стороны.

Уверенность оживила его; остановившись на месте, он закричал своим товарищам, чтобы все следовали за вин.

В глубоком молчании, они проплыли еще около трёх сот ярдов, ничто не препятствовало их движению.

Но вот все снова остановились, потому что путеводитель их остановился и снова осматривал, что делается в арьергарде.

Вот и опять лицо его как будто подёрнулось неудовольствием; всё выше и выше подымается его голова над водою, он почти стоит и только ладонями тихо разгребает воду назад. Немного погодя с спокойною уверенностью на лице, он опять пустился вперёд.

Много раз повторял он эти движения, то останавливаясь почти в стоячем положении, то снова, удовлетворённый пускался вплавь. Но вдруг у него вырвалось восклицание неудержимой досады: деревьев не видать, хоть он шею чуть не свихнул вытягиваясь и выворачиваясь во все стороны.

Он проворчал несколько слов как бы соглашаясь отказаться от лоцмана, и пустился вплавь по прямому направлению, как и прежде, но для большей уверенности, поглядывал на длинный ряд своего арьергарда, чтобы наблюдая за их относительным положением не сбиться с пути.

положение т. е. относительно к нему, а не к кому другому; плавать тихо и медленно, чтобы не утомиться и для этого подражать его примеру. Но главное, они никак не должны надоедать ему вопросами, ни разговорами друг с другом. Словом, дело плавания должно совершать в молчании и порядке.

Он не счел за нужное распространяться почему и для чего он требовал таких необыкновенных условий, но просто сказал им, что если они не исполнят буквально его предписаний, то никто из них не достигнет возможности вскарабкаться на ближайшую верхушку дерева.

После такого наставления нечего и сомневаться, что его предписания исполнялись с почтительною покорностью и вся его свита следовала за ним так тихо, как вечно безмолвствующая рыба.

движущихся по вечно пустынным лагунам гапо.