Плавание по лесам.
Новый пассажир.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Плавание по лесам. Новый пассажир. (старая орфография)

НОВЫЙ ПАССАЖИР.

Более малодушного злодея, как мура, трудно было найти, потому что он дрожал с головы до ног, воображая, вероятно, что его сейчас убьют и съедят.

Он потому только согласился сдаться, что по образу действия Мондэя понял, что всякое сопротивление с его стороны кончится мгновенною смертью, а против такой опасности редкий дикарь может устоять.

Вот он поставлен на пловучее дерево; красная струя текла по его покрой шее, что объяснило каким образом, тапуго дал ему знать о безполезности сопротивления. Это была царапина и не опасная, но она давала предчувствовать, что за тем может последовать если борьба продолжится. После первого такого внушения, мура предпочел сдаться и последующее за тем потрясение было причиною, что победитель должен был тащить его на буксире, употребляя для этого все силы свои и энергию.

Каким образом Мондэй совершил этот новый подвиг. Все обратились к нему за объяснениями.

Дело было очень просто: когда дикарь из озера приближался ко входу, мундруку не дожидаясь его, скользнул потихоньку в воду и поплыл к нему на встречу, как бы желая схватиться с ним грудь с грудью. Он встретился и обошол его не будучи им примечен. Темнота благоприятствовала ему, а также и волнение произведённое раненою морского коровою, которая, на пути своём в бухту сильно взволновала воду. Волны, разбиваясь о деревья, производили еще сильнейшее волнение так что между волнами незаметно было тёмного лица и длинных черных волос индийца.

Невидимый ни другом, ни врагом, Мундруку успешно обошол на другую сторону лодки. Держась за ветку он ожидал возвращения дикаря. Зная хорошо натуру этого племени, он был уверен, что тот обратится в бегство, как только увидит толпу людей. Всё случилось так, как он ожидал, и дикарь взят в плен.

Во всём этом одно только казалось странным, зачем тапуго принимал на себя столько труда чтобы подплывать к выходу, тогда как ему было гораздо легче обойти лодку во время её приближения и тут же опрокинуть её или просто подождать у дерева и тогда с помощью товарищей и своего острого ножа без труда покончить с дикарём.

Но у Мондэя были основательные причины, когда лодка подплыла, кто мог сказать, что она так близко подойдёт к монгубе, что даже натолкнётся на неё? а еслиб дикарь открыл их присутствие не много раньше, то разумеется, он не подходил бы так близко и тотчас же бросился назад, звать своих товарищей. Умный тапуго вполне понимал какое важное дело: не выдавать даже друзьям своих намерений. Одно его тревожило: ну как дикари слышали крик своего товарища, когда он в первую минуту, натолкнувшись на монгубу, увидел толпу людей?

-- Ну что если они его услышали, говорил Тривэнион: - тогда нет надежды на спасение, потому, что вы видели, надо предполагать, что их там по-крайней-мере сотня, а у нас нет оружия и никаких средств к обороне. Чтож делать? неужели нам остаётся только сдаться в плен.

Мундруку не мог сказать ни слова в утешение, дело само говорило за себя: защищаться против целого племени дикарей, вооруженных копьями и стрелами, значило безумно бросаться на смерть.

-- К счастью, что вы не убили его, продолжал Тривэнион.

-- Отчего же к счастью? спросил тапуго: - с видимым удивлением.

-- Тогда бы они имели полное право мстить; если мы будем иметь несчастье попасться к ним в плен, то разумеется нас ожидала бы верная смерть.

-- Нет, нет, возразил индиец: - если, как вы говорите, мы будем иметь несчастие попасться к ним в плен, то всё равно они нас убьют. Их старая вражда сильнее мщения; кроме того у них врожденная страсть к истреблению. Понимаете-ли меня, хозяин.

Разговор этот происходил вполголоса между Тривэнионом и тапуго.

-- О Боже! простонал Тривэнион, смотря на своих детей: - какая страшная участь ожидает всех нас.

-- Тем более причины употреблять все силы, чтобы не попасть к ним в лапы.

-- Но что мы можем сделать? - ничего! нет никаких средств! если мы будем открыты до наступления ночи, то погибель неизбежна.

-- Положим так, ну а если не будем открыты?

-- Неужели вы думаете, что тогда у нас будет надежда уйти от них?

-- Есть надежда, и верная надежда.

-- На нашем плоту?

-- Лучше чем на плоту, хозяин.

-- Так у вас есть какой-нибудь план.

-- Да, обдумываю только не полезно. рассказывать пока мы здесь. Если мы проживём в безопасности до ночи, - ну, тогда, хозяин будет еще время потолковать. Еслиб только вы могли мне поручиться, что этого крикуна никто не слыхал, то и я мог бы вам дать слово, что до полуночи мы будем не только вне опасности от этих кровожадных дикарей, но и на прямой дороге к избавлению от всех наших бед. Э! да я совсем было забыл, что мне надо кое о чем позаботиться.

-- О чем это?

-- Об игарипе этого мошенника,

-- Она могла бы обличить наше присутствие.

и тотчас бы обратил бы на себя зоркие глаза жителей воздушной молокки. Видя его в опрокинутом положении, они разумеется заподозрили бы, что с их товарищем случилось какое нибудь несчастье.

Мондэй тихо, но со всею силою мускулистых рук подплывал к лодке. Непременно надобно было схватить её прежде чем она выйдет из-под свода. Зрители притаили дыхание и казалось не было возможности, чтобы индиец во время успел схватить её.

Только один из зрителей был бы рад неудаче Мундруку - это пленник мура, но и тот ничем не обличал своего желания, зная какая опасность грозила ему. Крепкие жилистые руки держали его. Здоровенный Типпэрэри Том стоял над ним готовясь проколоть копьём в случае малейшей попытки бежать. Но скоро был конец опасениям. Тапуго вовремя схватился за лодку и ухватившись за конец верёвки привязанной к носу, потащил её на буксир.

Менее чем через пять минут можно было видеть лодку у большой монгубы.