Охотничьи досуги.
Глава V. Охота с гаубицей

ГЛАВА V
Охота с гаубицей

Сообщив все, что каждый из нас знал о диких голубях, один из охотников напомнил, что, следуя начертанной программе, кто-нибудь должен рассказать случай, имеющий отношение к этим птицам.

-- Кто расскажет нам что-нибудь забавное? Попросил слова, к нашему удивлению, доктор. Его окружили.

-- Да, господа,--начал доктор,--я вам расскажу о своей охоте на голубей несколько лет тому назад. Я жил тогда в Цинциннати, практикуя там, и имел счастье, между прочим, вылечить ногу одного богатого плантатора, полковника П., усадьба которого стояла на берегу Огайо, милях в шестидесяти от города. Мне прекрасно удалась операция, и этот успех способствовал моей дружбе с полковником. Когда он совсем поправился и встал на ноги так, как будто ничего с ним и не было, он пригласил меня к себе, чтобы принять осенью участие в большой охоте на голубей.

Жилище полковника было построено среди букового леса; каждый год его посещали стаи перелетных голубей, и он мог заблаговременно уведомить своих приятелей о часе, когда эти птицы наполнят его поместье.

Сделать шестьдесят миль для нас, жителей запада, - пустяки. Я был счастлив, что имею предлог убежать от рецептов, пилюль и микстур, и поторопился устроиться на пароходе, поднимающемся по Огайо, пароходе, который через несколько часов доставил меня к дому полковника П.

Этот дом, построенный в лесу, был окружен расчищенным местом акров в двести, на котором были посеяны хлеб и маис.

Были также участки, засеянные табаком и хлопчатником. В саду полковник разводил великолепный картофель, помидоры, огромные арбузы, дыни и другие чудесные фрукты и овощи. Красный и зеленый индейский перец выделялись своими яркими красками среди различных сортов гороха и бобов, вившихся по тычинам.

Я должен упомянуть и о винограднике, занимавшем несколько акров, и в котором росли фруктовые деревья наилучших сортов. А сладкий виноград тяжестью своих гроздей ломил ветки, на которых рос.

Полковник жил в лесу, но нельзя было бы сказать, что он живет в пустыне.

Вокруг барского дома были расположены конюшня, коровник, овчарня, фуражные магазины, амбары для хлеба и маиса, хлопчатой бумаги и прочего. В одном углу усадьбы стояла окруженная низкой оградой псарня.

Полковник, будучи большим охотником, особенно любил свою свору. На огромном пастбище паслись прекрасные жеребята, прирученный олень, молодой буйвол, захваченный в прериях, индюки, японские куры, гуси, утки и другие птицы. Со всех сторон ферму окружал зигзагами лес.

Такова была резиденция полковника П., и я сразу сообразил, что проведу у него несколько приятных дней, даже если охота на голубей и не состоится.

Все гости моего друга П. собрались раньше меня. Я застал у него человек тридцать мужчин и дам, молодых, веселых, жизнерадостных людей. Голуби еще не прилетали, но их ждали с часу на час. Орехи и ягоды покрывали землю и предлагались, как ежегодное пиршество, всем диким птицам. Орешки бука выделялись черными пятнами на желтых листьях, покрывавших землю. Это было как раз время года, когда голуби прилетали в поместье полковника, и в этой надежде все было готово. Каждый охотник мог выбрать себе двустволку или карабин; дамы пожелали также по-настоящему вооружиться и присоединиться к нам.

Чтобы сделать охоту интереснее обычного, хозяин объявил, что охотники будут распределены на две равные группы, что каждая пойдет в особом направлении, и что дамы будут присоединяться к той группе, которая накануне принесет большее количество дичи. Такое распоряжение, конечно, вызвало соревнование, и каждая группа поклялась победить другую.

Наконец, в одно прекрасное утро, на рассвете, показались голуби, затемняя собой солнечный свет, так как туча этих птиц простиралась приблизительно на милю в ширину и несколько миль в длину. Шум, который производили их крылья, походил на шум сильного ветра, покачивающего вершины деревьев, или на скрип мачт. Мы увидели, как стая опустилась над лесом, и голуби сели на верхушки буков.

Сигнал к началу охоты был подан полковником всем его друзьям, которые разделились на две группы, чтобы каждой следовать в указанном ей направлении. Дорога в лес была не длинна; птицы оставались на месте, и стрельба началась с двух сторон.

В нашей группе было восемь карабинов, не считая двух легких ружей, которыми вооружились наши две спутницы. Вам кажется странным, что для охоты на голубей мы вооружились карабинами, но я возражу, что те из нас, кто вооружился карабинами, были хорошими стрелками и не давали промаха по птице.

Лес был полон голубей, на каждом шагу можно было стрелять, и вместо того, чтобы тратить время в стараниях приблизиться к большим стаям, мои товарищи и я только заряжали ружья и стреляли по отдельным голубям. Таким образом убитых птиц стали скоро считать дюжинами.

К полудню, когда голуби вдоволь наполнили свои желудки орешками и ягодами, они поднялись, точно сговорившись, и улетели на отдых. Так кончился первый день нашей охоты, и когда мы стали подбирать убитую дичь, то насчитали шестьсот сорок голубей. Это число в наших глазах венчало нас лаврами, и мы поспешили домой, уверенные в победе. Увы, наши соперники ждали нас с семьюстами двадцатью шестью птицами!.. Мы были побеждены.

Но мы поклялись одолеть соперника на следующий день охоты. В этот раз мы настреляли огромное количество дичи, благодаря следующему случаю. Как вы знаете, перелетные голуби летят кормиться такими массами, что булавке негде было бы между ними упасть, и они теснятся и жмутся, как стадо пугливых овец. Они все идут в одном направлении; те, которые сзади, наскакивают на передних, чтобы попасть вперед, так что их масса представляет покрытую перьями бегущую волну. В таких случаях, если охотник может достать их своим выстрелом, каждый его заряд должен положить, по меньшей мере, дюжины две голубей. Каждая дробинка имеет свою жертву, а иногда и две.

Продвигаясь по лесу, я отделился от своих спутников и вдруг увидел неизмеримую стаю, направлявшуюся в мою сторону. По цвету крыльев я увидел, что это были молодые голуби, которые не пугливы. Я был верхом и поспешил сдержать свою лошадь. Спрятавшись за деревьями, я стал ждать их приближения. Действовал я так скорее из желания сделать несколько наблюдений, чем из охотничьей жадности. У меня в руках был карабин, и я мог одним выстрелом подстрелить две-три штуки, не более. Густая масса все надвигалась, и когда она была от меня шагах в пятнадцати, я выстрелил в середину. К моему большому удивлению, голуби не только не улетели, а напротив, продолжали идти вперед, и наконец пошли прямо под ноги моей лошади. Это презрение к человеку рассердило меня. Я пришпорил лошадь и пустился галопом среди этой массы, нанося удары направо и налево по летавшим вокруг меня голубям. Конечно, они поднялись и улетели; когда они исчезли, я сошел с лошади и поднял двадцать семь птиц, раздавленных моей лошадью или убитых прикладом моего ружья. Подвиг этот переполнил меня гордостью, и я отправился на поиск своих товарищей.

Наша группа в этот день принесла восемьсот с чем-то голубей. Но к великому нашему разочарованию, у наших соперников было на сотню голубей больше!

охотника очень близко к себе, голуби не боятся его, когда он находится от них на сто-сто пятьдесят шагов. На этом расстоянии они тысячами и десятками тысяч неподвижно остаются сидеть на вершинах деревьев. Мне и пришло в голову, что из орудия крупного калибра можно было бы каждым выстрелом произвести страшное опустошение в рядах голубей. Но где взять такое орудие? Вдруг меня осенила мысль воспользоваться для этой цели гаубицей. Я вспомнил, что в Ковингтонской казарме были полевые гаубицы, соответствующие нашим целям. Командиром батареи был один из моих приятелей. За час-два можно было на пароходе туда доехать. Я предложил послать кого-нибудь за орудием.

Излишне говорить, что предложение мое было принято с восторгом. Было решено хранить тайну и поскорее выполнить мой план. Один из нас отправился на пароходе в Ковингтон с моим письмом. На другой день, до полудня на другом пароходе вернулся наш товарищ, тайком доставив гаубицу в условленное место. Мой друг, командир батареи, прислал с орудием и капрала, который должен был нам помочь в управлении им.

трех тысяч голубей. Мы были спокойны, что на следующий день дамы будут с нами, и так как количество нашей добычи обеспечивало за нами победу на несколько дней, то мы и решили отложить в запас некоторое количество, что делало излишним для нас применение орудия в следующие дни. Мы поручили дровосеку, работавшему в соседнем лесу, наш запас, который состоял из трех мешков голубей, штук по пятисот в каждом, а остальное взяли с собой. Было решено, что каждый вечер мы будем дополнять из запаса свою добычу и таким образом всегда будем иметь больше, чем наши соперники, обреченные отныне на поражение. Несмотря на успех нашего предприятия, мы не отослали обратно капрала и гаубицу. Их услуги могли еще быть нам полезны, и мы отправили их в хижину дровосека.

Войдя в дом полковника, мы увидели его и спутников сиявшими от радости. Они переполнили свои ягдташи. Но наши мешки были полнее их. Почти дерзкое торжество наших противников перешло скоро в разочарование, походившее и на маленькую злость.

Итак, мы завоевали дам! И мы не расстались с ними до конца охоты, а противная сторона не могла понять причин своего ужасного поражения.

и, смеясь, заставил и других смеяться. Полковник П. жив и теперь и каждый раз, при случае, рассказывает своим друзьям об охоте на голубей с пушкой.