Квартеронка.
Глава XXXVII. Уничтоженный след

ГЛАВА XXXVII
Уничтоженный след

Прошло не больше часа с нашего прихода на прогалину, которая перестала уже казаться мне такой ужасной. Цветы снова приняли в моих глазах былую красоту и яркость красок; их аромат опять ласкал мое обоняние. Пение птиц, жужжанье насекомых доставляли мне прежнее удовольствие, и я с радостью услыхал, как в первый раз, нежное воркованье хорошеньких горлиц, повторявших свою песню любви.

Я охотно остался бы подольше в очаровательном уголке, чтобы налюбоваться досыта этими красотами природы, если бы человеческий дух не был обречен уступать в конце концов материи. У меня разыгрался аппетит, и вскоре я почувствовал настоящие муки голода.

Как могу я удовлетворить его? Откуда достать пищи? Я не мог настаивать, чтобы мой спутник проводил меня до плантаций, после того, как узнал, с каким риском связано это для него. Мне было известно, что он, действительно, мог лишиться руки и, пожалуй, самой жизни в случае его поимки. Было мало надежды на милосердие к нему, тем более, что он не имел хозяина, который заступился бы за него, и никому не было интереса в том, чтобы защитить его от нападения.

Приблизившись к открытой местности на границе возделанных земель, он рисковал не только быть замеченным, но, чего он боялся еще больше, быть затравленным собаками. Этот способ преследования беглых негров не был беспримерным, и находились даже белые, настолько бесчеловечные, чтоб обратить его в своего рода профессию! Это я услыхал от своего спутника. Его слова подтвердились впоследствии моим личным опытом.

Я проголодался. Что оставалось делать? Найти дорогу домой без посторонней помощи я не мог. Мне угрожала опасность заблудиться вторично и заночевать на болоте. Где искать выход из такого затруднения?

Я обратился к своему спутнику. Он некоторое время молчал, занятый собственными мыслями. Они вертелись около того же самого предмета, как и мои. Славный малый не забыл обо мне.

-- Негр как раз думал о том, - отвечал он на мой вопрос. - Хорошо, господин, когда солнце зайти, я проводить вас; я тогда не бояться. Габриэль идти с вами к дороге вдоль плотины. Господин дожидать заход солнца.

-- Но...

-- Господин голоден?

Я утвердительно кивнул головой.

-- Я думал так. Немного кушать тут, кроме старой змеи. Господин не хотеть есть змею: негр есть ее. Испечь ночью, когда дым не виден над лесом. Я иметь место, где испечь ее; господин увидит. Габриэль доверять господину Эдуарду; вести его в потайное убежище беглого негра.

Говоря таким образом, негр отделил голову змеи; наткнув на заостренный конец палки ее шею и хвост, он поднял блестящее тело, взвалил его себе на плечи и собрался уходить.

-- Вы идти теперь, сударь,--продолжал он,--вы идти со старым Габом; он найти что-нибудь кушать для вас.

С этими словами чернокожий вступил в чащу леса.

Я поднял свое ружье и последовал за ним, не видя иного выхода. Попытка найти дорогу самому, чтобы вернуться на плантации, могла снова потерпеть неудачу, как было сегодня со мною уже два раза. В Бренжье я не спешил. Мне было решительно все равно, возвратиться домой днем, или к ночи; последнее было даже безопаснее, потому что в позднюю пору моя грязная и окровавленная одежда возбудит меньше любопытства, которого я желал избежать. По этой причине я был рад следовать за беглым негром в его убежище и оставаться там до заката солнца.

Габриэль шел молча на протяжении нескольких сот шагов. Его глаза блуждали по всем направлениям, точно он отыскивал что-то, - не на земле, а между деревьями. Значит, он искал не дорогу.

Легкое восклицание вырвалось у него, и вдруг он повернул назад, потом пошел в сторону. Я следовал за ним и увидал, что негр остановился у высокого дерева, к ветвям которого он присматривался.

То было большое ладанное дерево. Я достаточно продвинулся в ботанике, чтобы немедленно узнать его. Мне было легко отличить эту породу по крупным колючим шишкам и бледно-зеленой хвое. Почему остановился тут Габриэль?

-- Господин Эдуард скоро увидит, - ответил он на мой вопрос. - Пожалуйста, подержать вы немного змею, - продолжал негр, - только не давать ей касаться земли. Проклятые собаки почуять ее!

Я освободил Габриэля от ноши и держал змею, согласно его указанию, молча следя за тем, что он станет делать.

Ладанное дерево растет очень прямо; его пирамидальной формы верхушка возвышается над стволом, обнаженным от ветвей часто до высоты пятидесяти футов. Между тем то, возле которого мы стояли, имело много сучьев, которые росли менее, чем на двадцать футов над землею. Эти сучья были унизаны крупными зелеными шишками не меньше пяти дюймов длины. Я заметил, что именно до этих шишек добирается мой проводник, но мне было совершенно непонятно, какое употребление сделает он из них.

Через минуту негр добыл длинную жердь и с помощью ее сбил много шишек, вместе с оконечностями мелких веток, на которых они росли.

Свалив их достаточное количество, он остановился и далеко отбросил от себя жердь.

Что ж он станет делать дальше? Я смотрел на него с возрастающим любопытством.

цвета и покрыты толстым слоем смолы, так как pinustaedaсмолистее всякого иного дерева этой породы и издает сильный ароматический запах, которому и обязана одним из своих простонародных названий.

Набрав полные пригоршни мелких веточек, Габриэль нагнулся и натер душистой камедью подошвы и наружную сторону своих башмаков. Потом он подошел ко мне, наклонился снова и проделал то же самое с моими сапогами.

-- Теперь, сударь, все хорошо. Проклятые собаки не почуять больше старого Габа; это уничтожило след. Вы идти, господин Эдуард, вы идти со мной.