Квартеронка.
Глава LIX. Продажа невольников

ГЛАВА LIX
Продажа невольников

Я снова устремил глаза на дверь, чтобы не пропустить никого из входивших. Д'Отвиля все еще не было. Вчера он обещал прийти ровно в полдень; теперь пробило уже час, а креол не показывался.

Впрочем, я не имел причины для особенного беспокойства: квартеронка стояла последней в списке. Ее очередь должна была наступить не скоро.

Я вполне полагался на своего нового друга, почти незнакомого, но уже испытанного. Его поведение в предшествующую ночь внушало мне полнейшее доверие к нему. "Он не нарушит данного слова", - говорил я себе. Промедление молодого человека не поколебало моей веры в него.

Вероятно, ему было трудно добыть денег, потому что я рассчитывал именно на денежную помощь от него, как он и намекнул мне при прощании. Должно быть, это и задерживало д'Отвиля, который также знал, что имя Авроры заканчивало список; она стояла под номером 65.

Я слышал позади себя голос продавца, монотонно повторявшего одни и те же слова, которые прерывались порою сухим ударом молоточка из слоновой кости. Я знал, что продажа продолжалась, а частые удары молотка доказывали, что она шла быстро. Хотя до сих пор успели продать всего пять-шесть невольников, мне почему-то казалось, что очередь Авроры настанет скоро и раньше времени; эта мысль заставляла безумно биться мое сердце.

"Конечно,--внутренне твердил я,--д'Отвиль не нарушит данного слова".

Веселый разговор шел между тем возле меня в небольшой кучке людей. Она состояла из модных франтов, в которых я узнал молодых представителей креольской знати. Они говорили достаточно громко. Пожалуй, я не заинтересовался бы их речами, если бы один из них не произнес имени Мариньи. С ним у меня связывалось неприятное воспоминание. Сципион говорил мне о каком-то Мариньи, который торговал Аврору у ее бывшей хозяйки, Эжени Безансон. Разумеется, я запомнил его имя.

-- Итак, Мариньи, - сказал один из светских щеголей,--вы, действительно, собираетесь купить ее?

-- Да, - отвечал молодой человек, одетый с некоторой претенциозностью, - да, да, да, - продолжал он несколько нараспев, поправляя желтые лайковые перчатки и помахивая тросточкой, - я намерен сделать это, клянусь вам!

-- До какой же цены намерены вы дойти?

-- О, я не прочь кинуть маленькую сумму, любезный друг!

-- Маленькая сумма будет недостаточна, Мариньи, - заметил тот, кто говорил сначала, - Я знаю человек пять или больше, которые собираются, как и я, торговать ее, и все они богаты.

-- Кто же они такие? - заинтересовался Мариньи, внезапно сбросив с себя равнодушную апатию. - Могу ли я узнать, кто они?

-- Кто? Да вот хотя бы Гардет, дантист, который спятил с ума, увлекшись ею; а там еще старый маркиз, плантатор Виларо и Лебон, де Лафурш и молодой Моро, виноторговец с улицы Дофина... Да кто знает, сколько еще других! Кроме того, найдется пять-шесть богачей янки, разводящих хлопок, которые, пожалуй, захотят сделать из нее свою экономку! Ха-ха-ха!

-- Я мог бы назвать еще одного, - вмешался третий из компании.

-- Назовите его! - подхватило несколько голосов. - Пожалуй, это вы, Ле Бер? Вам понадобилась швея для пришивания пуговок к рубашкам?

-- Нет, это не я, - возразил Ле Бер, - я не покупаю швей по такой цене. По крайней мере, две тысячи долларов, друзья мои! Черт возьми! Этот товар можно получить дешевле в предместье Тремэ.

-- Кто же он тогда? Назовите его.

-- Я не колеблясь исполню ваше желание. Это старая лисица Гейяр.

-- Доминик Гейяр?

-- Это невероятно, - заметил кто-то. - Гейяр человек положительный, ханжа и скряга.

-- Ха-ха! - засмеялся Ле Бер. - Очевидно, господа, вы не раскусили господина Гейяра, каков он есть на самом деле. Нет, вы его не знаете. Хотя он и скуп, но в некоторых случаях не постоит ни за чем. Вспомните, кроме того, что господин Доминик холост; ему нужна хорошая экономка для хозяйства. О, я узнал кое-что и держу пари, что скряга пойдет дальше всех вас, даже дальше щедрого Мариньи, присутствующего здесь.

Мариньи закусил губы. Он не испытывал ничего, кроме скуки и досады. Что же касается меня, то я изнывал в смертельной тоске. Теперь я уже не сомневался более, о какой невольнице шла здесь речь.

-- Ведь, это по требованию Гейяра объявили несостоятельность мадемуазель Безансон, не правда ли? - спросил кто-то.

-- По крайней мере, так говорят.

-- Но как же это случилось? Ведь на него смотрели, как на близкого друга семьи, компаньона прежнего хозяина?

-- Как же друг, поверенный! Ха-ха! - подхватил другой значительным тоном.

-- Бедняжка Эжени, она не будет больше модной красавицей и сделается менее разборчивой невестой.

-- Это утешение для вас, Ле Бер, ха-ха!

-- О, - воскликнул другой, - Ле Беру не везло последнее время. На горизонте прекрасной креолки появился молодой англичанин, к которому она сильно благоволила; это тот самый, который спасся с нею вплавь, когда пароход взлетел на воздух. По крайней мере, так рассказывали мне. Правда ли это, Ле Бер?

--

Осведомитесь лучше у самой мадемуазель Безансон, - отвечал тот таким едким тоном, что все остальные засмеялись.

-- Я хотел бы этого, - отвечал спросивший, - но не знаю, где ее найти. Куда она девалась? На плантации ее нет. Я там побывал. Она уехала оттуда уже дня два назад. У тетки в городе ее также нет. Куда она отправилась, сударь?

Я напряженно ожидал ответа, не зная, в свою очередь, где находится Эжени; я напрасно разыскивал ее накануне. Говорили, что она приехала в город, но никто не мог ничего сообщить мне о ней. Тут я вспомнил, что в своем письме она упоминала о монастыре Святого Сердца.

Может быть, - думалось мне, - она действительно поступила в монастырь? Бедная Эжени!

-- Да, где же она, сударь? - спросил другой господин, стоявший вместе с прочими.

-- Это очень странно! - воскликнуло сразу много голосов. - Вы должны знать это, Ле Бер.

-- Во всем этом есть что-то загадочное, - продолжал другой, - я удивлялся бы тому, если бы дело шло о ком-нибудь ином, а не об Эжени Безансон.

Понятно, что этот разговор заинтересовал меня. Каждое слово падало на мою любовь подобно искре. Я охотно задушил бы всех этих фатов. Они и не подозревали, что "молодой англичанин" был возле них, что он их слушал; а еще менее догадывались они о действии своих слов.

Не игривые шутки насчет Эжени, но дерзкие намеки на Аврору уязвляли меня. Я не привожу циничных речей о ней этой "достойной" компании, гадких подозрений, холодной и грубой насмешки, с какой отзывались молодые франты о невинной девушке.

если бы один инцидент не прекратил пошлой болтовни. Этим инцидентом было появление Авроры.

-- Вот она! Вот! - зашептали в толпе.

При этих словах я машинально обернулся. У входа в залу стояла Аврора.