Затерянная гора.
Глава XVIII. Полковник Реквенец

ГЛАВА XVIII
Полковник Реквенец

То, что говорил Педро, оказалось верным.

В Ариспе сильно беспокоились, что о караване не было ни слуху ни духу.

Еще до его отъезда им интересовался весь город, но так как в мероприятии участвовал Эстеван, известный своим мужеством и знанием степей, то самые робкие не сомневались в удаче. Однако долгая неизвестность стала казаться зловещей.

Дон Эстеван самым положительным образом обещал послать в Ариспе известие сейчас же, как только он прибудет на место, известное одному Педро. Но прошел уже месяц с тех пор, как должны быть получены эти сведения, а мертвое молчание скрывало судьбу золотоискателей.

Полковник знал, что в Соноре бродили шайки индейцев. О движении краснокожих он узнавал от своих шпионов. Они доносили ему о грабежах поселений по Хорказитасу.

Опыт дона Эстевана и верность суждений гамбузино долгое время усыпляли тревогу полковника; к тому же он считал себя не вправе посылать вверенных ему солдат в пустыню наудачу, на основании одних только опасений. Он говорил это дону Юлиану Ромеро, богатому гасиендеру окрестностей Ариспе, брату сеньоры Вилланнева, который приехал узнать что-нибудь о пропавшем караване.

-- А, это вы, дон Юлиан, - сказал полковник входившему гасиендеру. - Я, кажется, угадываю причину вашего приезда.

-- Действительно, полковник,--ответил прибывший.--Я очень беспокоюсь за участь дона Эстевана. Без сомнения, с ним случилось несчастье: я не могу больше сносить подобной неизвестности; она слишком мучительна. Не знаете ли вы чего-нибудь о пропавших? Если да, то говорите скорее.

-- Я знаю не больше вашего, - ответил Реквенец. - Я сам начинаю терять надежду. Несколько дней назад я представлял себе все препятствия и ужасы, которые они могли встретить на пути: голод, жажду или болезнь! Но энергия и знакомство с пустыней, каким обладает Педро Виценте, преодолеет все это. Ведь вы мужчина, дон Юлиан, и я могу вам говорить прямо и откровенно, что думаю. Итак, позвольте мне высказать другое опасение, худшее из всех.

-- Что именно?

-- Индейцы! - ответил коротко Реквенец.

-- Индейцы! - воскликнул дон Юлиан. - Конечно, их можно встретить в Соноре, но чтобы они напали на большой, хорошо вооруженный караван, - сомнительно.

--Вы ошибаетесь, мой друг, со времени варварского поступка капитана Переца среди индейцев кипит сильнейшая ненависть к нам, белым. Они горят жаждой мести и ищут удовлетворения этого сильно развитого в них чувства. Я не говорю, что караван дона Эстевана попал в руки этих дикарей, но очень может быть, что они окружены, осаждены и, доведенные до последней крайности, сдадутся.

-- Вы это серьезно говорите, полковник, - быстро и, видимо, волнуясь, проговорил дон Юлиан. - Моя сестра и племянница находятся во власти этих неумолимых, жестоких бандитов!

-- Еще не все потеряно, - ответил Реквенец. - Я знаю Вилланнева и знаю, что, застигнутый врасплох, он сумеет защищаться. Если бы я мог поступать по своему желанию, я бы давно уже понессяв пустыню. Но, скажите, имею ли я право покинуть Ариспе и располагать правительственными войсками для помощи частным лицам; кроме того, мне еще наверно неизвестно, нуждается ли караван в помощи и где он находится.

-- Предприятие Эстевана, - отвечал дон Юлиан, - имеет исключительный характер и по цели, которая могла бы обогатить страну, и по другим причинам. Вы не должны, полковник, выводить из Ариспе ваших улан. Но мои пеоны на отличных лошадях, хорошо вооруженные, к вашим услугам. Все распоряжения к походу мною уже сделаны, и я мог бы привести их вам сегодня.

-- Когда отряду дают приказ выступать, надо прежде всего знать, куда его направить, а я этого не знаю. Вам известно, что дон Эстеван сам не был осведомлен, куда поведет его гамбузино. Пустыня Сонора ведь так велика, и главное, малоизвестна, а я ничего не знаю от моих разведчиков. Я уже не сомневаюсь, что дон Эстеван и его люди осаждены индейцами. Но где? Скажите мне это, сеньор, и я примусь за дело немедленно; иначе правительство, особенно в случае неудачи, будет обвинять меня.

Несколько минут прошло в молчании. Но вот дон Ромеро выпрямился и с решительным видом сказал:

-- Дон Юлиан, вы правы, - проговорил полковник, - если я не в состоянии предложить весь свой полк, я имею право и даже обязан отпустить с вами два или три эскадрона. Покровительствовать вам - мой прямой долг, и я не могу уклониться от него.

-- Цецилио, - обратился он к своему адъютанту, - предупредите майора Гарчиа, что я хочу сейчас его видеть.

Молодой офицер вышел, но почти сейчас же вернулся. В эту минуту с площади в комнаты полковника донесся необычный шум.

-- Взгляните, - сказал офицер, - вы ожидали гонцов, вот, кажется, явился один.

Полковник и его гость бросились к окну.

По большой площади Ариспе скакал молодой всадник; он был бледен, видимо, истомлен; его покрытая пылью одежда была в беспорядке и местами разодрана. Лошадь, на которой он сидел, вся была в пене и, казалось, выбилась из сил. Но всадник, не останавливаясь, скакал к дому командира улан и показывал на него рукой сопровождавшей его толпе. Полковник узнал его и, судорожно сжимая руку дона Юлиана, произнес:

-- О, Небо! Если глаза мои не обманывают меня... Это молодой Тресиллиан!..

Это был Генри, после пяти суток бешеной скачки по пустыне он, наконец, достиг Ариспе. Обессиленный, Генри был не в силах что-либо сказать. Уже двадцать четыре часа он ничего не ел, не пил, и все, что он мог сделать, это вытащить из кармана запечатанный конверт и протянул его Реквенецу.

Какие новости привез Генри? Были ли все живы или нет? Или он один избежал гибели?..

Генри, которого все еще окружала возбужденная любопытством толпа, слез с лошади и бросил поводья стоявшему тут же улану.

-- Могу ли я рассчитывать, что о моей лошади позаботятся? - спросил он.

-- О, несомненно. Сначала лошадь, потом всадник. Таков порядок.

Генри сунул в руку улану монету и вошел в дом. Командир и дон Юлиан поспешили ему навстречу.

-- Вы, верно, привезли дурные вести.

-- Действительно, они не блестящи, но вы все узнаете из письма дона Эстевана.

Полковник живо схватил письмо, сорвал печать и стал читать вслух:

"Мой дорогой брат!

Если Небо захочет, чтобы вы когда-нибудь прочли эти строки, это значит, что Бог сжалился над нами; мы в критическом положении, и с каждым днем оно становится безнадежнее: мы осаждены в пустыне койотами, самым жестоким племенем апахов. Юноша, который передаст вам это письмо, расскажет вам подробности нашего положения, которое за время его отъезда станет еще тяжелее. Знайте, что наша жизнь зависит от вас, и лишенным вашей помощи останется только умереть.

-- Клянусь самым дорогим на свете, мы их спасем! - воскликнул полковник. - Нам нужно торопиться. Вы готовы, молодой человек, служить нам проводником?

Полковник попросил своего адъютанта распорядиться насчет еды и заставил молодого Тресиллиана проглотить несколько капель французской водки. Тогда тот несколько оправился.

-- Извините меня, сеньор, - проговорил полковник, - но ужасное известие, которое вы мне привезли, так поразило меня, что я не заметил вашего состояния. Сделайте милость, не рассказывайте мне ничего, пока не подкрепите ваших сил.

В это время слуга внес вазу с фруктами, вино и холодное мясо. Генри набросился на еду и, утолив первый голод, обратился к полковнику:

-- Если вы прочли письмо дона Эстевана, то надо двигаться немедленно, полковник; извините, что я так поздно говорю это, но я, право, так обессилел...

Полковник ласково успокоил его:

--Кушайте, молодой человек, и за едой рассказывайте то, что нам нужно знать. К тому же нужно время приготовиться к походу, и мы можем выступить только завтра на рассвете.

-- Прежде всего, где наши родные? - спросил дон Юлиан.

-- Они были бы в относительной безопасности, если бы у них был провиант, - сказал Генри, - но в данное время все их запасы истощились. Знакома ли вам, сеньоры, часть пустыни, известная под именем Затерянная гора?

-- Я не впервые слышу это название, - ответил полковник.

-- Я даже видел ее, - сказал дон Юлиан. - Так вот куда завел вас гамбузино!

Генри Тресиллиан рассказал о том, как они в пути страдали от жажды и голода; как достигли горы и, заметив индейцев, по совету гамбузино, укрепились на ее вершине.

-- А велики ли силы койотов? - спросил полковник.

-- Человек в пятьсот; но, кажется, они получили помощь еще человек в двести, которые, вероятно, направились грабить Хорказитас.

-- К сожалению, это правда. Эти гадины взяли за милое обыкновение время от времени нападать на плохо защищенные места. Надо будет немедленно послать туда помощь. Все, что я заключаю о положении дона Эстевана, сводится к тому, что предстоящее дело является настоящей экспедицией; и ваша помощь, дон Юлиан, будет не лишней. Сумеете ли вы, сеньор Тресиллиан, повести нас кратчайшим путем? Нам нельзя терять ни минуты.

Молодой англичанин улыбнулся.

-- Господин полковник, пять дней понадобилось мне, чтобы приехать к вам по прямому направлению; но некоторые препятствия на пути будут непреодолимы для целого отряда. Мы должны будем обходить их. Если за семь дней мы не дойдем до места назначения и не увидим развевающегося мексиканского флага - вините во всем меня.

-- Ладно, - сказал полковник, - благодарю вас. Ваш отец может гордиться таким сыном. А теперь, - обратился он к дону Юлиану, - соберите двести лучших ваших людей, и завтра на заре мы встретимся за Ариспе.

-- Рассчитывайте смело на меня, - сказал дон Юлиан Ромеро и поспешно удалился.

Его гасиенда находилась за городом, и чтобы доехать домой, он должен был сесть в дилижанс.

После ухода своего гостя полковник отдал приказание готовиться. Это было несложно и недолго.

его приезда, и, как это всегда бывает, слух о мучениях мексиканцев охватил весь город и распространился по окрестностям. Говорили, что караван Вилланнева и Тресиллиана был в руках индейцев или, по крайней мере, недалек от этого. Крики "индейцы, индейцыН повторялись всеми, и, когда по улицам Ариспе затрубили уланы, все знали, что полк выступает в пустыню.

Некоторые уже говорили, что апахи были близки и угрожали городу. Никто из жителей Ариспе не спал в эту ночь, и, когда на заре следующего дня уланы полковника Реквенеца, с Генри во главе рядом с командиром, выстроились на городской площади, огромная толпа народа кричала и шумела.

и санитарные фургоны для раненых.

На некотором расстоянии от Ариспе войска были встречены доном Юлианом и его двумя сотнями пеонов, одетых в свои живописные костюмы вакеро и ранчеро. Сзади катились несколько тележных пушек.

Гасиендер занял место во главе колонны в обществе полковника Реквенеца и Генри, которого подкрепила спокойно проведенная ночь. Несколько поодаль ехали офицеры полка; весь этот отряд рысью отправлялся к Затерянной горе.