Дети лесов.
Глава XXXI. Приключения Ганса

ГЛАВА XXXI
Приключения Ганса

-- Прошло около часа после вашего ухода, - начал Ганс. - Вдруг я заметил, что к озеру приближается стадо "диких быков". Они шли один за другим в одну линию, но подойдя к воде, смешались и в беспорядке бросились в воду.

Я знал, конечно, что эта дичь стоит заряда. Но их возня в воде так заняла меня, что я вспомнил о ружье только тогда, когда стадо уже стало готовиться в обратный путь. Тут я вспомнил, что кроме бильтонга (сушеного мяса), у нас нет ничего к обеду, и бросился скорее по лестнице вверх за ружьем. К сожалению, ружье оказалось незаряженным. Это была непростительная оплошность при тех условиях, в каких мы живем теперь; потому что мало ли что может случиться здесь каждую минуту.

Пока я возился с ружьем, животные отошли от воды. Я бросился со всех ног с лестницы и вдруг обнаружил, что забыл наверху пороховницу. Возвращаться за ней было уже некогда, потому что последние животные уже уходили, и я боялся опоздать, да притом мне и в голову не приходило гнаться за ними далеко; мне хотелось убить одного только теленка к обеду, а для этого было достаточно того заряда, который в ружье.

Скрываясь насколько было возможно за кустами, бежал я за добычей, но вскоре увидел, что всякие предосторожности совершенно излишни. Эти гну ничуть не боялись меня и в этом отношении нисколько не походили на тех диких быков, которых я видел вблизи нашего прежнего жилища. Эти же приближались ко мне шагов на сто, совершенно не обращая внимания на меня. Очевидно, за ними никогда еще здесь не охотились.

Два старых гну, составлявших, по-видимому, арьергард стада, несколько раз подходили ко мне так близко, что было бы очень легко убить их. Но я не хотел - их мясо, как я знал, будет уже жестко. А мне хотелось полакомиться нежным мясом молодого животного, которых в стаде было несколько штук.

Но как ни мало пугливы казались животные, мне никак не удавалось приблизиться к молодым телятам на расстояние выстрела. Как только я начинал приближаться, старые быки, бывшие впереди и позади стада, уводили их дальше.

Так, шаг за шагом, я незаметно отошел уже на целую милю от лагеря, совершенно позабыв, что не имею права оставлять вверенных моему присмотру детей.

Но вот стадо, а за ним и я очутились на равнине, где не было ни одного кустика; но прикрытие для меня было и здесь отличное; кругом, точно огромные палатки, стояли муравейники, расположенные правильными рядами на одинаковом расстоянии один от другого. Некоторые из них возвышались футов на двадцать. Вообще, эти муравейники не походили на обычные куполообразные жилища муравьев. Они имели вид огромных конусов или округленных пирамид, вокруг основания которых возвышались, точно башенки, небольшие конусы. Я тотчас узнал, что эти конусы построены особой породой белых муравьев, называемых натуралистами "воинственными".

Были там и иного вида муравейники, цилиндрической формы с округленной вершиной; эти поднимались не более, чем на два фута. Конические и цилиндрические возвышения покрывали долину очень густо, так что, как мне казалось, под прикрытием их легко будет приблизиться к стаду на расстояние выстрела.

Действительно, мне вскоре удалось подкрасться к большому муравейнику, возле которого паслась средняя часть стада. Но когда я выглянул через башенки, то с досадой увидел, что самок и телят уже отвели далеко, и между мной и ими снова как бы боролись два старых гну.

Я повторил свой маневр и подкрался к тому большому конусу, к которому отвели молодых. Но, поднявшись, чтобы выстрелить, увидел, что они опять далеко, и два старых гну, как и раньше, были между мной и ими.

Я начал раздражаться; мне казалось, что старые быки издеваются надо мной. Действительно, они вели себя в высшей степени странно; то они подходили близко ко мне, то начинали как бы борьбу между собой. И надо признаться, что вид их, с их косматыми черными лбами, огромными острыми рогами и красными, блестящими глазами, был так дик, что близкое соседство их не особенно было приятно.

Наконец я рассердился и решил, что не позволю им больше смеяться надо мной. Если они не позволят мне овладеть теленком, то сами поплатятся за свою дерзость; я решил убить одного из них.

Между тем гну затеяли новую борьбу. Они становились на колени и протягивали головы друг другу до тех пор, пока не сталкивались лбами. После этого вскакивали и делали скачки вперед, точно намереваясь броситься один на другого и смять под ногами. Промахнувшись, они не могли тотчас удержаться и с разбегу пробегали несколько шагов дальше; затем возвращались и падали на колени, начиная борьбу сначала.

Видя, что они так заняты борьбой, я подумал, что теперь можно будет незаметно подойти и выстрелить. И действительно, я вышел из-за муравейника и направился к ним. Ни один из них не заметил меня: один должен был защищаться от ужасных ударов, другой - наносил их.

Приблизившись к ним шагов на двадцать, я поднял ружье и начал целиться. Жертвой я выбрал победителя, частью потому, чтобы наказать его за бессердечие, с каким он бил лежачего противника, но главным образом потому, что он стоял ко мне боком, и было очень удобно целиться в него.

Прицелившись, я выстрелил.

был на ногах и, видимо, невредим. Пуля попала в него, это я знал, потому что слышал особый звук, когда она ударилась о его кожу; но было очевидно, что он, если и ранен, то не смертельно.

Впрочем, я не имел времени долго раздумывать. В ту же минуту, как рассеялся дым, гну прыгнул, поднял хвост, низко опустил голову и бросился прямо на меня.

Дикий взгляд его сверкал такой мстительностью, рев был так ужасен, что и более храбрый, чем я, человек, мог бы испугаться. Уверяю вас, что, встретив льва, я был бы менее испуган.

Несколько секунд я не знал, что сделать. Как спастись? Невольно я повернул ружье, чтобы действовать им, как палкой, но тотчас же понял, что слабые удары мои не смогут остановить разъяренное животное, которое, наверно, собьет меня с ног и растопчет.

И я успел как раз вовремя. В ту секунду, когда я, опираясь о башенки, взбирался на вершину главного конуса, я почувствовал пар, выходивший из ноздрей гну.

В следующую секунду я был в полной безопасности. Оглянувшись, я увидел, что враг не может достать меня; как ни остры были его рога - они уже не пугали меня.