Белый вождь.
Глава XXII

ГЛАВА XXII

Полковник видел перед собой Розиту, стоявшую сначала посреди цветника, затем направившуюся к дому. Она хотела уже войти в него, но остановилась на пороге, чтобы отозвать Сиболо, громадную овчарку, свирепо лаявшую на чужого и готовую в любую минуту кинуться на него. Послушная голосу своей молодой хозяйки, собака, ворча и рыча, вернулась в сени, видимо, недовольная тем, что помешали испытать ее зубы на незваном госте.

-- Благодарю вас, прекрасная сеньорита, что вы защитили меня от этого зверя! - проговорил полковник, - я желал бы, чтобы его зубы были единственной вещью, которой мне приходилось бы опасаться здесь, в этом доме!

-- Чего же вам еще опасаться, сеньор? - спросила девушка с недоумением.

-- Ваших глаз, красавица! Они в сто раз опаснее зубов вашей собаки и уже ранили меня.

-- Кабальеро, - проговорила обиженно Розита, - вы, конечно, не за тем приехали сюда, чтобы посмеяться над бедной девушкой! Позвольте же спросить вас, какое дело привело вас сюда?

--Дело? Дела у меня, собственно, здесь нет никакого, кроме желания увидеть вас! Ах, нет! Не уходите, молю вас! В сущности, у меня есть дело, то есть, скорее просьба к вам... Меня мучает жажда, и я остановился здесь, чтобы напиться! Надеюсь, вы не откажете мне в чашке воды, прекрасная сеньорита?

Понятно, Вискарра вовсе не испытывал жажды, но это было сказано только для того, чтобы помешать девушке прервать, видимо, не совсем приятный для нее разговор.

Не сказав ни слова, Розита пошла в дом и через минуту вернулась с большой круглой чашкой воды, которую и подала всаднику, подъехавшему к калитке; прислонившись к изгороди, девушка стала ждать, когда тот возвратит ей чашку.

Из приличия и просто для вида, Вискарра отпил несколько глотков, а остальное выплеснул на траву, после чего протянул чашку девушке; та потянулась, чтобы взять ее, но он, удерживая чашку, впился в нее пристальным, горящим взглядом.

-- Прелестная сеньорита, - сказал он, - не разрешите ли вы мне поцеловать эту хорошенькую ручку, которая была так добра ко мне?

-- Сеньор, пожалуйста, отдайте мне чашку!

-- Не раньше, чем я заплачу за труды! Надеюсь, вы не откажетесь принять это! - и он кинул в чашку золотую унцию.

-- Нет, сеньор, я не могу принять платы за то, что не больше чем моя обязанность! - проговорила, краснея, Розита. - Я ни в коем случае не возьму ваших денег!..

-- Но раз вы уже взяли мое сердце, то почему не взять и это?

-- Я прошу вас, сеньор, вернуть мне чашку!

-- Хорошо, но не иначе, как с тем, что в ней...

-- Ну, в таком случае, вы можете ее оставить себе! - сказала девушка и повернулась, чтобы уйти.

-- Нет, сеньорита! Не уходите, я имею к вам еще одну просьбу! Вот ваша чашка, видите, я вынул монету! Простите, Бога ради, что я осмелился предложить вам это! Я попросил бы теперь у вас огня для моей сигары!

Розита взяла из рук его чашку и пошла в дом, чтобы принести ему огня. Спустя минуту она вышла, неся несколько красных угольков на маленьком подносе. Подойдя к калитке, она с удивлением заметила, что Вискарра сошел с коня и теперь привязывал его к столбу у калитки. Когда она, недоумевая, подала ему огонь, он сказал: "Я утомился от езды. Могу я попросить вас, сеньорита, разрешить мне отдохнуть несколько минут под вашим кровом и укрыться от этих палящих лучей солнца?Н

Несмотря на то, что эта просьба была совсем не по душе молодой девушке, ей не оставалось ничего иного, как только ответить утвердительно. В следующий момент, бряцая шпорами и саблей, комендант переступил порог скромного ранчо. Розита молча последовала за ним, а старуха даже не взглянула на него, когда он вошел. Только собака, сердито рыча, обошла вокруг него, злобно сверкая глазами, но, послушная голосу девушки, снова улеглась на свое место у дверей.

Однако комендант чувствовал себя не совсем удобно; по-видимому, ему здесь совсем не были рады. Впрочем, он мало заботился о том, что чувствуют или думают такие мелкие людишки, и потому расположился на скамейке так же бесцеремонно, как у себя дома, и некоторое время молча сидел и курил. Тем временем Розита села опять за свою работу и продолжала работать, как будто в комнате кроме нее не было никого.

-- Ах, как это интересно! - воскликнул Вискарра, делая вид, что внимательно следит за работой девушки. - Это будет reboso? Не правда ли? И вы можете окончить его в один день?

-- Да, сеньор! - лаконично ответила Розита.

-- Эта нитка у вас бумажная?

-- Да, сеньор! - последовал такой же ответ.

-- И вы сами натягиваете все эти нити?

-- Да, сеньор!

-- Право, это очень искусно!.. А как вы думаете, красавица Розита, могли бы вы научить меня этому искусству?

Услышав имя своей дочери в устах этого незнакомца, старуха вдруг подняла голову и сверкнула на него глазами, смерив его взглядом с головы до ног. Девушка тоже посмотрела на него с недоумением.

-- Нет, право, я не шучу, - продолжал Вискарра, - не могли бы вы научить и меня этому полезному ремеслу?

-- Нет, сеньор! - ответила Розита.

-- Почему же нет? Право, я уж не так глуп... Да и это вовсе уж не так хитро... - при этом он нагнулся над станком и, придвинув свое лицо совсем близко к лицу девушки, произнес страстным шепотом: - Прекрасная Розита, я люблю вас! Один только поцелуй! Только один! - затем, прежде чем Розита успела отшатнуться, он порывистым движением привлек ее к себе и запечатлел на ее устах страстный поцелуй.

Девушка вскрикнула, но в то же время кто-то вскрикнул еще громче, еще яростнее и злее, и старуха, выскочив из своего угла, впилась своими цепкими, как когти хищной птицы, пальцами в горло нахала.

-- Прочь, прочь! - кричал Вискарра, стараясь вырваться из когтей старухи. - Прочь! А не то моя сабля положит конец твоей проклятой жизни!

Но теперь его держали не одни когти старухи, а и зубы громадного Сиболо!

собаки и поспешно отступая к калитке.

При содействии сержанта ему удалось, наконец, вскочить в седло. Гомес выстрелил по собаке из обоих пистолетов, но пули его пролетели мимо, не задев никого. Сиболо угомонился и пошел на свое место, но до слуха коменданта донесся серебристый, смех прекрасной еретички.

Не опасайся он стать посмешищем в глазах своих подчиненных, он готов был бы приказать им взять приступом маленькое ранчо и убить злющего пса; но вместо того отдал приказание уланам вернуться в город и, передав команду сержанту, поскакал во весь дух впереди отряда.

"Этот, конечно, едет теперь тудаН, - подумал полковник, и злоба закипела в нем с удвоенной силой. Всю дорогу, до самого Президио он немилосердно хлестал свою лошадь, вымещая на ней свой гнев и досаду.