Памела, или награжденная добродетель.
Часть первая.
Письмо XIV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть первая. Письмо XIV. (старая орфография)

ПИСЬМО XIV.

Мои дражайшие Родители.

Мы жили очень весело с госпожей Жервис недели с две, пока господин наш был в другой деревне, в графстве Линколн, и у сестры своей; вчерась возвратился и приехавши имел разговоры с госпожею Жервис, а боле обо мне говорил ей: ну госпожа Жервис, я знаю, что вы ласковы к Памеле, и ей всякова добра желаете, скажите мне, естли нам в ней какая нужда в доме? Она мне сказала, что сей вопрос много удивил ее, но отвечала ему с превеликою обо мне хвалою уверяя, что так добродетельной и прилежной, равной мне не знает, для чего он говорил упоминать добродетельна, разве была причина о том сумневатся, или кто нибудь искушал ее испытуя? Я удивляюсь государь мой, она ему отвечала, что вы мне чините такие вопросы, кто осмелится искушать ее в таком порядочном, и строго управляемом доме, как ваш, а особливо такова господина, которой любит честь и добродетель, и тем славится на свете. Благодарствую госпожа Жервис, за ваше обо мне доброе мнение, однако скажите мне, на пример, ежели бы кто вознамерился искушать Памелу, откроет ли она то вам? Государь мой, отвечала ему госпожа Жервис, она еще в своей непорочности, такую великую имеет ко мне доверенность, что ежели бы то было, то надеюсь, в тот час придет открыть мне, равно как бы родной своей матери. Непорочна он вскричал, и добродетельна очень! я вижу госпожа Жервис, что вы очень против меня в справеливости скупы, а ее почитаю, за весьма лукаву, и ежели бы у меня был в доме молодой дворецкой, или какой человек почетной, давно бы уже она поставила сети, в которые бы он ввалился, ежели бы только стоило трудов, и достоин бы ей мужем быть мог. Ах государь мой! она отвечала; Памела еще очень молода, и не думает о замужстве, я могу в том поручиться. Ваш дворецкой и казначей уже люди не молодые, и надеюсь ни когда о том не думали. Верю сказал хотя бы и молоды были, то надеюсь, не были бы столь безъразсудны, что бы за хотели на такой женится девке, как она. Я вам скажу госпожа Жервис мое об ней мнение, вижу, что она у тебя в милости, но не верю что бы она не была лукава. Мне не к стате об том с вами спорить, государь мой, госпожа Жервис ему отвечала, но смею сказать, что ежели мущины ее оставят в покое, она с своей стороны утруждать их не будет. Разве вы знаете ково таких мущин, которые ее не хотят оставишь в покое? нет государь мой, она отвечала, да надеюсь, что и она до тово недопустить, она с такою осторожностию и тихостию поступает, что все мущины в доме ее почитают так, что хотя бы она была дворянка.

О! о! говорил он то-то и значит ее лукавство, позволте мне сказать, что сия девка наполнена тщеславия, самолюбия и гордости, или я очень обманулся, а может быть и пример могу найти показать вам. Статься может государь мой, она отвечала, вы больше приметить можете, нежели я простая и не догадливая баба, я ни чево в ней кроме непорочности и добродетели не видала. Ну! фартуну, и что она поносила таких, которых имя ей со всяким почтением выговаривать должно; имея благодарность, что вам тогда, говорить! что мне говорить она отвечала, я не знаю, что надобно будет, токмо могу быть уверена заране, что Памела не может быть так много не благодарна.

Изрядно, сказал он, полно говорить о дуре советуйте ей дружески, чтоб не брала большей смелости о показанных ей милостях, ежели здесь жить хочет, тоб не обо всем писала, что делается в доме, а писала б только для тово, что может придать ума ей, и натвердить руку. Она не такова, как вы думаете, и со временем сами в том признаетесь конечно.

Кто видал сему подобное на свете любезные мои родители, видно, что он от меня такому супротивлению быть не чаял, и сумневается что я не все сказала госпоже Жервис; виднож и то, что у нево письмо мое, и что то всево боле ево печалит, но я лутче хочу быть по мнению ево лукавою и скрытною, нежели ему покорною, и хотя не верит, и добродетель, которые меня пред ним прославляли, однако чаю он бы не так на меня сердит был, ежелиб я меньше достойна была сих званий, тогдаб мои дурные дела лутче были добродетели по ево злости; то-то самой злой человек, в предь буду писать о всем и скоро, а теперь надобно окончать мое письмо и сказать, что я всегда буду.