Памела, или награжденная добродетель.
Часть первая.
Письмо XVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть первая. Письмо XVI. (старая орфография)

ПИСЬМО XVI.

Мои любезные Родители.

3наю, что вы нетерпеливо ожидаете от меня писем, и для тово пишу к вам, как скоро стало мне возможно.

Легко можете себе представить, к каком беспокойстве я препроводила время до назначенного часу, что ближе подходил он, то боле страх терзал дух мой, иногда чувствовала смелость пребезмерну, иногда скоро в печаль и робость впадала, покудова он обедал, я ни пила ни ела, и глаза от непрестанного плача, все покраснели, и по том пошед в кабинет, которой ныне так много не навижу, как прежде мил был.

Не боитцаль и ваше сердце обо мне помышляя, истинно мое тогда трепетало, так как птичка поймана и в первой раз посажена в клетку. О Памела! сама себе говорила, какая ты дура, чево боишся, ни какой вины не зная, и будучи не винна, страшишся, стать пред судиею пристрастным, ежелиб была виновата, то как предстать бы было пред судию нелицемерного. Осмелься Памела, ты знаешь что из сево и хуже с тобою быть может. Какое безчестье предпочесть тебе бедность и добродетель?

Сама себя к безстрашию я так хотя и поощряла, но сердце не хотело тому повиноватся, дух мой был смущаем страхом, чуть где кто шевельнется, кажется меня зовут к ответу, часа того весьма я боялась, но потом и желала, что бы уже он прошел.

Господин наш позвонил в кабинете, страшнее мне звон тот послышался и ужасней нежелиб на мое погребение зазвонили. {* В Англии при погребении каждого умершого звонят.} Госпожа Жервис, в страх к нему заглянула, где Памела? он сказал ей, приведи сюда и сама приди с нею; она возвратясь взела меня, ноги мои хотя затряслись, но спешно туда итти хотели, а сердце мое полетело к вам, любезные Родители желая равную иметь с вами в жизни долю.

Как можно злым иметь такую крепость и безстрашие, что со всеми не потребными своими делами не боятся, везде показатся, когда не повинные трясутся в страхе, взор ево суровой прогнал всю мою смелость, которую я збирала в мыслях, сама себе говорила, Боже, дай мне силу стать пред моим злобным господином, усмири ево, или укрепи меня.

Поди дура увидя он меня сказал, взяв очень крепко за руку, справедливо тебе стыдится должно, понося меня всюду и ругая; изрядно думала я, в себе, мне, или тебе стыдится должно, Бог разсудит нас. Госпожа Жервис, говорил он ей вы здесь сятте, а вы быть другова мнения. Конечно она отвечала, а сперьва тово боялась Сказывалаль она тебе что я ей зделал? Чтоб стоило произвесть такой шум в доме, чрез которой я бы мог вред иметь моей славе, и как вы так и все мои служители, умалилиб конечно должное ко мне почтение, раскажите мне что она вам сказала?

Суровой вид ево испужал ее много, но ободрясь отвечала ему, она мне сказывала что вы посадя на колени к себе ее целовали, а боле я ни чево от ее не слыхала. В тот час появилась во мне смелость, мне кажется госпожа Жервис говорила я, уже довольно тово было чевоб я должна была боятся, когда господин вступает в такие поступки с самой бедной служанкой, и что из тово последовать может как вы уже Государь мой весьма ясно намерении свои сказали говоря мне о Лукрециином конце несчастливом, вы больше сказали нежели бы должно господину с своею рабою, или бы хотя и с своей равной, я не могу тово терпеть, и в тот самой час покатились слезы из глаз моих ручьями, и тяжкия вздохи пересекли речь мою.

Госпожа Жервис стала извинять меня и просила чтоб он зжалился над бедной девкой которая так много любит свою славу.

Я ее в том похваляю, он отвечал ей, а что она пригожа, то и в глаза говорю ей, и чаю быть покорной надеясь что нестанет уничтожая презирать мою благосклонность, я не навижу желание к чему ни будь ее принуждать силой, и сам себя знаю что мне пристойно; признаюсь, что я себя много унизил зделая знакомство с такой девкой как она, думаю что ей в том не может быть нещастия, и что она сама меня на то поощряла, для тово и играть с нею стал не к стати, ныне шутки мои далее простиратся не будут. Какая подлость любезная Мать от умнова человока! вы видите как ум бывает в смятении, ежели он худые намерени защищать принужден и свои продерзости обращать в правость, я почитаю что непорочность много предпочтенна быть должна уму, и самой премудрости, в делах заблуждших.

По том я ему сказала, вам вольно Государь мой все ваши поступки называть шуткой и игрою, но только таким манером играть господину с своей служанкой весьма не пристойно, зная, без мерное разстояние между собою и ею. Слышитель госпожа Жервис безделницы сей глупость всегда та она со мной так разговаривает, и тем принуждает меня с собой поступать сурово.

Памела, говорила мне госпожа Жервис, будь вежлива пред господином, и не забывай почтения, которым ты должна ему, ты видишь, что он изволит издеватся. Ах госпожа Жервис! я ей отвечала, не сообщайся к нему бранить меня, очень трудно сохранять почтение против самова знатнова мущины, когда он сам себя забудет против своей служанки. Вот еще ето в прибавок говорил он, я думаю что вы никогда не слыхали такого от нее сумовбродства.

Государь мой, добродетельная Жервис сказала, сжался и прости ее бедную. в разсуждении ее робячества, добродетель ей всево миляе, и я осмелюсь в том поручится,что она никогда невежлива пред вами не будет, ежели вы оставите стращать ее и беспокоить, довольно вам видно уже было, как много страх пронзил ее сердце, она тем не виновата, хотя вы и ни какова ей зла приключить не хотели, но один ужас уморить ее может. С великим трудом я насилу могла ее привести в память. Какая притворщица, сказал он! все уже женския лукавства знает, они видно с нею родились. Я вам об ней сказывал, только вы ее узнать не хотите; но не то принудило меня перед себя призвать вас с нею, вижу и не имею причины боятся, что моя слава может от глупости и вранья сей девки претерпеть много, она вам уже о всем сказала, и может быть более не правды, а чаю что также к Отцу своему и Матери писала: ибо не льщу о том сумневатся по тому, что она каждой час сидя пишет, так же статся и то может, что многим другим писала, представляя себя везде как утренняя заря без тучи, и от меня за все милости и благодеяния, как от дьявола убегает. Я тогда сама себе подумала, куда как мущины не разсудливы и не одумавшись часто сами себя признавают чему достойны. Не могу я, продолжал он всево тово терпеть, я хочу возвратить ее в ту же бедность, из которой она извлечена была Бога ради, но чтоб она боялась вышед из дому про меня болтать, ругаясь мною.

Сие намерение обрадовало дух мой, и я вдруг бросилась к ногам ево, буди благословен Государь мой, говоря ему за те добрые и полезные мне намерения, ныне я буду щастлива, позвольте мне благодарить вам за все ваши ко мне милости, и покойной матери вашей, от которой я много нужнова и полезного научилась, я ныне за буду все ваши обиды и везде имя ваше упоминать буду с истинною благодарностию и почтением. Бог всемогущий благословит вас во веки.

По том встав, обьята будучи другим чувством нежели как к нему, вышла, а вышед начела писать к вам, что все щастливо окончалось.

Теперь любезные родители скоро ожидайте бедную вашу Дочь, возвращену к вам с сердцем наполненным радостию и почтением, верте что я с вами буду щастлива, так как бы где нибудь мне было быть возможно, спать буду в чердаке, как и прежде. Прикажите мою маленькую постелю приготовить, у меня есть не много денег, можно будет купить платье пристойное моему состоянию, а не такое, что я здесь носила. Просить буду Мумфорду, что бы она мне находила что шить, не бойтесь, чтобы я вас утруждала ежели только даст Бог здоровье, вид, что бы люди не думали что я за какое нибудь худое дело от нево выгнана из дому.

И так любезные родители, ежели можете для меня быть благосклонны, так как на себя имейте надежду, я прошу Бога, и просить буду о моем господине, и госпоже Жервис. Добра ночь, уже позно, скоро меня спать кликнут.

будете ли вы мне ради, и пришлите с Иваном, он едучи назад к вам заедет, а при том не сказывайте ему, что я от хожу из дому все скажут что я не молчалива.