Памела, или награжденная добродетель.
Часть первая.
Письмо XXII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть первая. Письмо XXII. (старая орфография)

ПИСЬМО XXII.

Все наши служители думают, что я скоро поеду, госпожа Жервис всем им сказала, что вы состарелись, и без меня жить не можете, и для тово меня отпускают, однако кажется они не очень тому верят, а узнали все таким манером: когда я шла по Алее в большой зал мимо нашева господина, казначей слышал, что он спросил, кто там? Памела я ему отвечала, умилосердись говорил он, долголи тебе жить здесь? Покудова камзол до шью? Государь мой я ему отвечала, он уже почти вышит. Мне кажется он сурово сказал, давно уже вышить можно. Поверите государь мой я ему отвечала, что всякой день с утра и до вечера за ним сижу, для того, что очень много в нем работы, а он мне сказал для тово разве что у тебя больше перо в руках, нежели игла. Мне такая ленивица в дом не надобна.

Удивился он увидя господина Иоанафана, что ты здесь делаешь: спросил ево? Казначей от сего оробел, а я запривыкнув к таким словам суровым залилась слезами, и пошла жаловаться госпож Жервис. Ета любовь она отвечала, сколько он представляет разных в себе явления, а иногда и весьма противные сердечному своему желанию.

От того времени все в доме один по одному часто спрашивали госпожу Жервис, как ето? Зачто мы потеряли Памелу, что она зделала? Она им тоже отвечала что и прежде. Госпожа Жервис говорила, поверь мне Памела, что ты великую премену в нашем господин учинила, из самова веселова и ласковова человека зделался самой печальной и угрюмой на свете, в твоей одной власти возвратить ему прежнее веселье, но я надеюсь, что ни когда тово не зделаешь по ево желаниям. Сии слова от единой ко мне милости её происходили, и довольно значили, что она о намерениях ево имела худое мнение, а понеже я знала, что ей более моево оные извествы, то наипаче меня и побуждало, скорее к вам возвратится.

Между тем господин ваш пришол, говорил госпож Жервис о домашних нуждах, ожидая к себе в тот день гостей обедать, а у меня на тот раз все глаза заплаканы были с ево не милостивых слов. То как скоро он вошол, я тотчас и обернулась лицем к окошку, правильно говорил мне отвращаешь ты лице свое злое, рад бы я был и доволен, ежелиб ево когда не видал. Госпожа Жервис спросил у ней, скажи мне долголи ей еще сидеть за камзолом? Я бы Государь мой говорю ему, взяла ево с собой ежелиб вы позволили и чрез то ваши глаза не будут видеть бедной и противно вам Памелы.

Госпожа Жервис, он выслушав говорил ей, я не думаю чтоб в свете другой такой зверь был, как сия девка? она всякова обворожит, и вас, которая лутче должна людей знать, заставляет признавать себя Ангелом. Я хотела из палаты вон вытти думая, что как он ни сердит, однако не захотел бы довести меня до того, чтоб я просила позволения остатся дома. Но он сказал, постой я тебе приказываю, а по том взял меня за руку. <Текст испорчен>лела в страхе, и вскричала, пос<Текст испорчен> государь мой, а он так сильно давил мою руку, что у меня пальцы за болели.

Казалось, что он хотел говорить со мною, но вдруг остановясь, сказал: поди вон. Я тотчас оставя его побежала, а он остался с госпожею Жервис и много говорил с нею, как она мне после сказывала; между протчим сожалел, что он говорил со мною громко, и те разговоры слышел господин Иоанафан. Надобно вам сказать что господин Иоанафан наш казначей, человек старой и постоянной, волосы белые так уже как снег, и правду сказать человек достойной. Как скоро я вышла, и шла с лесницы он со мною повстречался, и взяв меня тихонько за руку а не так как господин наш, говорил, приятная и дорогая Памела? что ето, что я с такою девкою как я, и заплакав горько от нево побежала что бы не видали как он сжалился, видя мою бедность.

Скажу еще вам ласковость ко мне господина Лонгмана нашева дворецкова. В один день потеряла я перо, и искала везде долго, но ненашед ни где, пошла в столовую полату, и просила ево что бы он мне дал бумаги и перья. С радостию моя дарагая он отвечал мне, и тотчас дал двенатцать листов бумаги; а при том говорил позволь мне приятная Памела сказать вам, что я слышел худые вести, сказывают что ты нас оставляешь, но я льщу себя что тово не будет конечно. Государь мой я ему отвечала, надеюсь что я поеду, но как скоро подлинно звать не можно.

Кой чорт вскричал наш дворецкой, я никогда такой великой вдруг перемены не видал в нашем господине, несколько время уже он ни кем не доволен, и мне господин Иоанафан сказывал, что он и с тобою говорил сурово, ежели бы я не знал, что госпожа Жервис доброй человек, я бы подумал что она всеми мутит.

Нет государь мой, не имейте об ней никогда таких худых мнении, она человек правдивой, и кроме моих родителей мне ни кто так как она добра не желает. Ну так что нибудь говорил он, есть еще тово хуже, не самыли вы причиною? Вы очень пригожи и может быть столько же и постоянны? А! не отгадал ли я? Нет господин Лонгман не думайте ни чево худова, о нашем господине, правда что он на меня сердит, но может быть я сама подала причину, и для тово принуждена скорее итти к отцу, нежели здесь жить в доме. Он может быть признавает меня быть неблагодарной; вы знаете государь мой что честная девка всево более на свете должна утешать своих родителей и

Ах без прикладная Памела вскричал он! какой ты имеешь нрав, соединенной с красотою, но я больше многих тебя знаю, хотя все слышу и вижу да молчу; да благословит тебя Небо по всюду, где ты ни будешь. Я пошла от нево поклонясь

О как приятно, любезные родители иметь от всех людей ласку и не лутчели