Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть первая. Письмо IX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть первая. Письмо IX. (старая орфография)

ПИСЬМО IX.

Генриетта Бирон, к Люцiи Сельби.

Ты мне говоришь, любезная моя, что Г. Гревиль скоро приедет в Лондон. Я не могу от того его удержать. Ты прибавляешь, что он причиною потому полагает какие-то свои дела, и что под сим видом он располагается пробыть здесь не менее месяца, и при том повеселиться в общественных забавах: очень хорошо. Правда он в том властен; но я надеюсь, что он не полагает меня ни между своими делами, ни между забавами. Позволя ему ради соседства посетить себя раза два; равно могу и я решиться несносить того, чтоб он приходил сюда меня мучить. Случившееся между Г. Фенвичем и им, очень меня обезпокоило, и великой опасности меня подвергло. Женщина подавшая по нещастию повод к поединку между двумя мущинами, весьма странным образом должна думать, [хотя ни чем себя укорить не может], не излишне ли разглашаются в свете её приключения. Сколь многие, по случаю отважности сих двух господ, взирали на меня с изумлением! И с каким усилием, мой дядя и Г. Дин, старались склонит их к странному примирению, по коему они обязались, не смотря на то, что я им ни говорила, мучить меня вместе, как будто сие было единым средством к спасению жизни одного из них? Чудной способ приобретать склонность женщины! По сему примеру, не должна ли я всего страшиться, естьли Г. Гарграф упорно настоять будет в своих расположениях? Г. Гревиль запальчив; а Кавалер Аллестрис нам говорил, что Сир Гарграф тверд в своих намерениях.

Фенвич так же сюда поедет, естьли другой не отменит своего намерения. Я тебя прошу, любезная Люция, пожалуй объявить им..., Но, естьли сказать им, что я совершенно не желаю их видеть, я что, сколько возможно, буду избегать к тому случая; то сим приведу их в такую досаду, которая меня еще более опечалит; когда же один приедет сюда под видом своих дел, то и покажется, по толкованиям такого сумозброда, каков Гревиль, что я сама себя полагаю в число тех дел, за коими он едет; а тогда и будут делать, что хотят. Естьли они решились не отступать от меня в публичных собраниях; то, благодарю Бога, что я не столько еще стараюсь показываться в оных, чтоб не могла часто от них скрываться.

Но мне доложено, что Г. Роланд Мередит желает со мною видеться; ето тот самой, старой Кавалер Роланд. Мне сказали, что он в новом платье с золотыми пуговицами и петельками, в большом парике, как бы унизанном пуклями, и что его племянник, которой вместе с ним пришел, наряжен так, как бы ему должно было убраться в день его свадьбы. Какимъже образом надлежит мне обойтись с сим дядюшкою и племянничком? Скажеш ли ты мне что заключается в объявлениях сего пола, и за чем самые равнодушные приводят нас в некия безпокойства? Но сего-то всегда стоит то самое, что отвергаем такия учтивства, кои, как кажется, произходят от искренней склонности и любви.

Меня усильно просят сойти в низ. Но я не надолго тебя оставлю.

Сходя в низ, любезная моя, я услышала, что Г. Роланд, подходя к передней, говорил Г. Фулеру: посмотрим племянник, что-то ты скажешь Буквице своего сердца, и потом, видно подошел к Г. Ревсубуквицы.

Г. Фулер, стараясь мне угодить, шел мне на встречу даже до самой лестницы. Кавалср остановясь у дверей в передней, качнул головою с некоею усмешкою, как будто бы сказал: пусть мой племянник будет иметь честь прежде всего вступить в любовное со мою обхождение. Я не мало удивилась, что Г. Фулер взял меня за руку с видом довольно смелым, произшедшим конечно от полученного им ободрения; он меня подвел к креслам и низко поклонился; что равномерно и я учинила; но при том оказала, кажется, несколько более смущения противу обыкновенного:

Слуга ваш, Сударыня, сказал мне старой Кавалер; она со дня на день лучше становится, прибавил он; как етот румянец пристал к такому пригожему лицу? Но простите мне, Сударыня, я не намерен приводить вас в замешательство. Вы все пишете, сказала Гжа. Ревс, которая тут же случилась, вы очень часто от нас отлучаетесь, Мисс Бирон. Кажется, что такими словами Гжа. Ревс хотела мне дать время поправиться. Я дописывала нужные письма, отвечала я; а вы знаете, какой точности от меня требуют. Мы весьма жалеем, начал опять Кавалер, поклонясь почти до земли, что вы очень поторопились сойти в низ. Я на него пристально посмотрела; но не примечая, что он хотел примешать несколько остроумия в сии слова, не захотела я подать ему к тому мысли пылким ответом. Г. Фулер, пересиля себя надмеру, сел, кашлял и положа ноги на крест не говорил ни слова, а взглядывал только на дядюшку, как будто хотел знать, ему ли череда говорить.

Начали говорить о холоде; дядя и племянник стали у себя потирать руки и подошли к огню, как будто холоднее стало от того, что о том говорят. Они несколько раз прокашляли, смотря попеременно друг на друга, наконец начали они нам говорить о доме, которой у них недавно построен в Кермартене, и о уборах в нем находящихся. Потом стали разговаривать о своих соседях, о коих насказали нам много доброго, и теперь мы весьма хорошо осведомлены о свойствах семи или осьми честных особ, коих и имен никогда мы неслыхивали; а все ето, как ты разсудить можешь. говорено было на тот конец, чтоб дать нам выразуметь, в какой отменности живет фамилия Мередитов в из сего вывел материю того разговора, которой он имел некогда с покойным Милордом Манзеллем; сей честный господин поздравлял его тем, он что ежегодно чистого доходу получает три тысячи фунтов Штерлингов с выгодных своих поместьев, не считая великого числа наличных денег, из коих сей же господин предполагал, что он употребит часть на избрание своего племянника в члены Парламента, для какого нибудь Графства; но он нам повторил также и разумной свой ответ на сии слова; что он сего делать не намерен, и что охота к таковым избраниям, раззорившис многия хорошия фамилии, по его мнению не лучшие страсти к картежной игре.

А как такия забавные подробности завели нас весьма далеко; то Кавалер подумал, что уже дал нам высокое понятие о своих богатствах и знатности; он подошел ко мне, подав знак Г. Фулеру, чтоб на минуту от нас вышел, и тогда начал он мне подробно изчислять хорошия качества своего племянника; он объявил мне ту сильную страсть, которую Г. Фулер ко мне почувствовал; он меня униженно просил удостоить своею благосклонностию молодого человека, стол меня достойного, столь хорошо воспитанного и столь благородного, коего при том он хочет учинить единым своим наследником, и для коего, из уважения ко мне намерен он сделать то, чего бы ни для какой другой женщины не сделал.

На столь важные предложения не позволено было отвечать с видом шутливым, от коего не льзя было удержаться при первом посещении Кавалера Роланда Мередита. Я досадовала, видя себя почти так смущенну, нему и безразсудну, как будтоб думала одобрить намерение Г. Фулера. Г. и гжа. Ревс, по видимому принимали за удовольствие видеть меня в таком состоянии. Кавалер, казалось мне, хотел уже затянуть гальскую свою песенку и плясать с великой своей радости. В сем восхищении, он меня спросил, не позвать ли племянника для подтверждения того, что он мне говорил, и чтоб он все свои сердечные чувства открыл мне? Он не много робок, сказал он мне. Он утверждал, что одно ласковое мое слово может его сделать Позвольте, прибавил он с тою же горячностию: позвольте мне его кликнуть; я сам за ним пойду. При сих словах доброй старик побрел из горницы. Я немедленно ему отвечала: пожалуйте, Г. Кавалер, выслушайте одно слово, прежде нежели Г. Фулер сюда придет. Вы объяснились со всевозможною честностию, и я вам столь же обязана, как и Г. Фулеру, за то мнение, которое о мне имеете. Но то, что вы мне предлагаете, дело совсем невозможное.

Как невозможное! Нет, нет Сударыня, ничего правда нет столь удобного. Вы окажете нам милость и дадите нам время, в которое несколько раз вас посетить можем, и в которое можете лучше узнать добрые качества и разсудительность моего племянника. Вы будете убеждены его устами, его сердцем, его душею, должен я сказать, в той любви, которую он к вам чувствует. Не ему нужно время. Етот молодец решился уже навсегда. Но скажите, Сударыня, что вы назначаете неделю или несколько дней, дабы разсудить о том, что вы можете или хотите нам дать в ответ. Вот все, чего я у вас теперь прошу, Сударыня, или лучше сказать все то, что я сам могу вам позволить.

Сир Роланд, возразила я, я не могу сумневаться, чтоб в несколько дней, или в неделю мои расположения не остались такими, каковы они и теперь. Он прервал меня возклицаниями, жалобами, и весьма нежными укоризнами, кои относил он, то ко мне, то к Г. и гже. Ревс. На конец дал он мне время повторит, что ето дело невозможное, и что из уважения к его племяннику, которой, как мне казалось, много оного заслуживал, я ему советую склонить его совершенно отменить свои намерения; ибо я не люблю приводить в утомление сердце честного человека. При сем выражении чувствования его ко мне воспламенились; он с запальчивостью уже оказывал свои сожаления, удивление и нежность, и даже свидетельствовался небом, что если я захочу быть его племянницею и соглашусь ему доставлять удовольствие единожды в день с собою видеться; то он оставит для себя только сто фунтов Штерлингов годового доходу, а все протчее, что ни имеет, отдаст мне. Глаза его были омочены слезами, лице разгорелось, честность на всех чертах его оказывалась. Великодушный человек! не могла я удержаться, чтоб ему так не ответствовать. Я весьма была тронута, и ушла в другую горницу, но вскоре возвратясь к ним, увидела что Сир Роланд держа в руке платок неотступно упрашивал и гж. Ревс о способствовании ему в сем начинании. Он и над ними толь сильное произвел впечатление, что они не могли удержаться, дабы не сказать мне нескольких слов в его пользу.

Кавалер тогда предложил, не позвать ли ему своего племянника, дабы он сам за себя говорить мог. Он неотменно хотел его звать. Нет, Сударь, сказала я ему, вы превосходной стряпчий, уверьте Г. Фулера, его за то мнение, которое о мне имеет, и еще гораздо больше благодарна буду, естьли он примет мою благодарность за все те чувствования, кои я к нему иметь могу.

Любезная моя племянница, сказал мне Г. Ревс, вы можете по крайней мере взять несколько дней на разсуждение. Что вы делаете! отвечала я ему. Вы умножаете только затруднения. Я жалуюсь на ваше благоразумие, но не видители, что Сир Роланд почитает уже меня за жестокую! но мой нрав чужд жестокости. Благополучие другого поставляю я себе за щастие. Я бы желала сравняться в великодушии с Г. Роландом. Пусть он потребует чего нибудь такого, но чтоб то не была я сама, тогда все силы свои приложу ему удовлетворить. Но как мои ответы возбудили еще более его упорство; то он свидетельствовал, что по тех пор не оставит своей надежды, пока не увидит меня в других обязательствах. Пусть мне покажут такого же свойства девицу, прибавил он; то я отстану от Мисс Бирон. Она будет иметь время о том размыслить. Пожалуйте, Сударыня.... Но я позову своего племянника, и в сем восторге он весьма поспешно вышел, как будто бы опасался, чтоб я его не удержала. Г. и гжа. Ревс начали делать мне свои представления; во Кавалер прежде, нежели я могла на оные отвечать, вошел к нам с своим племянником.

Г. Фулер поклонился мне весьма почтительно. Он, казалось, поражен был более, нежели тогда, как подавал мне руку при моем приходе. Дядя рассказал ему все произшедшее между нами, уже хотели было садиться, как Кавалер попросил Г. Ревса на минуту с ним переговорить; но не схватил уже за его пуговицу, как при первом посещении. Они вышли вместе. Гжа. Ревс также разсудила выдти в другую дверь, а я осталась одна с Г. Фулером.

Мы сидели минуты с четыре в молчании. Казалось, что не мне должно было начать. Г. Фулер дабы сказать мне, что я не могу не приметить его смущения.... его безпорядка.... что он в чрезвычайном смущении, и что все сие произходит от его почтения, от его глубочайшого ко мне почтения. Он еще раза два прокашлял, и тут уста его закрылись.

Я не могла иметь удовольствия веселиться смущением столь скромного человека. Каждая черта на его лице была в действии; руки и ноги его дрожали. О моя любезная! сколь велика есть сила любви, если толь сильные колебания; суть естественные действия сей страсти!

Государь мой, отвечала я.... Сир Роланд меня уведомил о том добром мнении, которое вы о мне имеете. Я вам за то обязана. Я сказала Сиру Роланду.... Ах Сударыня, прервал он с большею твердостию, не повторяйте того, что вы сказали моему дяде, он меня о том уже.... уведомил. Я признаю себя недостойным вас; но от того не более я волен отрещись от вашего благоприятства. Тот, кто знает в чем состоит его щастие, может ли удержаться, чтоб не искать оного, чтоб ему ни стало? Я могу только сказать, что я самый нещастный человек, если вы не оставите мне надежды.... Я также прервала его речь, чтоб не питал в себе таких чувствований: коим невозможно мне соответствовать. Он изпустил глубокой вздох. Меня уверили, возразил он, что вы, Сударыня ни к кому сердечной привязанности не имеете; и на сем то основал я свою, мнимую надежду.

Я ему искренно сказала, что его не обманули, и что я не видала еще такого человека, с коим бы желала быть соединена брачными узами. Г. Фулер из того заключил, что по сему он может надеяться от времени, от неослабных стараний, от уважения и от безпредельной своей страсти.... О! Г. Фулер, сказала я ему, не почитайте меня неблагодарною нечувствительною, когда ни дни ни года не могут произвесть никакой перемены в таком деле. Я чувствую, что могу только вас почитать. Так вы видели, Сударыня, кого нибудь такого, к коему по вашему мнению можете иметь благоприятнейшия чувствования, нежели ко мне. Такой вопрос был уже понудителен, и я могла бы на оной не ответствовать. Однако я ему повторила, что я еще никого не видала, коегоб пожелала бы иметь себе мужем. Он вздохнул потупил глаза. Я присовокупила: Г. Фулер из моей откровенности увидит, сколь превосходное мнение я о нем имею; я признаюсь ему, что между всеми, коих я видала, естьлиб только находился такой, к коемуб могла питать в себе те чувствования, каких ни к кому не имею; то ето был бы один сосед нашей фамилии, которой считал за долг любить меня с самого моего младенчества; человек честной, добродетельной, скромной и такой, каким я почитаю Г. Фулера. Правда не стол велико у него имение, как у племянника Сира Роланда Мередита; но как нет другой у меня причины предпочесть ему Г. Фулера; я говорю, не только для него, с коим я ни в какие обязательства вступит не намерена, но и для вас, с коим я столь свободно объяснилась.

Он повторил, что он самый нещастной человек, по по крайней мере смеет надеяться, что я ему позволю видеться иногда с его другом Г. Ревсом. Я ему сказала, что не имею ни какого права тому противишься, лишь бы его посещения не относились ко мне, и обещала ему, что когда он ограничится простою вежливостию, не требуя от меня более ничего; то буду его почитат как такого человека, коего уважение приносит мне честь.

Он по сих словах встал в глубокой печали, вынул платок свой и прошел по горнице вздыхая; я думаю, что его вздохи были искреннее Гревилевых. По такому движению Кавалер и Г. Ревс вошли к нам в одни двери; а гжа. Ревс, в другия. Не думай, любезная моя, чтоб я представила тебе новое явление, которое навело бы на тебя скуку своею продолжительностию. Сколько жалоб, сколько укоризн, сколько усилий должно было перенести от дяди и племянника? на конец обратясь к Кавалеру, сказала ему, что я удивляюсь его благодушию в толь нежном и неотступном его старании, и что не иначе оное считаю, как за доказательство достоинств Г. Фулера; но как я ничего больше сего к их удовлетворению сделать не могу; то и прошу их позволит мне выдти. Я действительно пришла в свою горницу; я бросилась в креслы, где живой образ всего того, что я видела и слышала, произвел во мне многия размышления; и мне должно было долгое время ободряться, дабы писать к тебе столь продолжительное письмо. Судя по всему; любезная моя, я молю Бога, чтоб не дал мне супруга хуже Г. Фулера.

Сир Роланд многократно спрашивал Г. и гжу Ревс, можно ли иметь какую надежду, чтоб время и неослабные попечения были удобны переменишь мои расположения, или, не льзя ли чего обещать себе в провинции от посредства моих ближних родственников; но Г. Ревс ему отвечал, что когда уже я так объяснилась, и когда моя фамилия отнюдь не намерена решаться в мой выбор: то и сумневается, чтоб такия поступки были полезны.

Вчера водили меня в концерт, а в нынешний вечер должна я ехать в комедию. Ето некончаемое движение. Г. Фулер приходил сего утра. Я тогда с Гжею Ревс . Ревсом, и в довольно продолжительном разговоре, столь мало оказывал надежды, что считаю себя от него освобожденною, тем более, что Сиру Роланду . Г. Ревс тогда выезжал, да и мы садились опять в карету, чтоб ехать за некоторыми закупками в Лугдатегиль. Мне спешат заготовлять платья, и все нужное к тому, чтоб я могла показаться в зрелищах и собраниях с Я уже совершенно сдурилась; но в том отчасти виновата моя сестрица. При сем ты увидишь образчики моих штофов.

Я думала, что у нас к Нортгамптон-Шир всякия моды были; а здесь переправляют все мои платья, дабы я не показалась вот как ето здесь называется.

Будет ли мне столь легко отделаться от как от Г. Он уже возвратился в город, и я узнала, что он посылал к нам спросить, может ли с нами завтра по полудни видеться. К чему послужат мне частые из дому отлучки? Он выберет и другое время; а я только умножу его замешательство, или может быт внушу ему большую мысль о его достоинствах, если подам ему такое мнение, что его опасаюсь.