Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть вторая.
Письмо XXII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть вторая. Письмо XXII. (старая орфография)

ПИСЬМО XXII.

Генриетта Бирон, к Люции Сельби.

Я должна, употребить всю неделю, дражайшая моя Люция, на то чтоб о всем тебя обстоятельнее уведомить. Повествование моего нещастия, изображение моих избавителей, и все те подробности, коих ты от меня требовала, единственно почти будут занимать мои мысли. И так я тебе сообщу небольшую поденную записку сей недели, в коей я изключу токмо то, о чем уже ты известна из писем Г. Ревса.

Будучи привезена спокойно в свой дом Сиром Карлом и его сестрою; коих Г. Ревс к печали своей не мог удержать у себя откушать; а я не вовсе еще освободясь от слабости, принуждена была несколько успокоиться. Но во время чаю, мне доложили, что Г. Роланд Мередит желает со мной видеться, от сего имени я вдруг почувствовала силу и сошла в низ. Дня с три тому назад, сказано было честному сему Кавалеру; что я бывши в маскераде несколько утомилась, и что меня отвезли на некоторое время в загородной дом. Утомилась! отвезли, и отвезли, как должно было; ты ето знаешь. Г. Роланд приметил, по перемене лица моего, что я была несколько не здорова; я весьма с ним в том согласна. Он весьма чувствительно изобразил мне свою нетерпеливость, с коею желал со мною видеться, и печаль, с коею он отъезжает в Кермартен, не пожелав благополучия жестокой своей дочери; ибо ето тщетно, сказал он мне, тщетно, я ето ясно вижу.... И остановясь, как будто бы страшился окончить речь свою, он находился в молчания розинувши рот, и у с тремя свои глаза на мое лице.

Пожалуйте скажите мне, Г. мой, прервала я его молчание дабы его успокоить, все ли в добром здравьи мой братец Фулер? Ваш братец, ваш братец, повторил он с некоею досадю; от сего то происходит мое и его прискорбие, сударыня.... но я остерегаюсь.... Вдруг из глаз его покатились слезы, так как обыкновенно старики скоро могут заплакать. Я завтра отъезжаю, повторил он; я давно бы уже выехал из Лондона, естьлиб не был удержан нетерпеливостию с вами видиться. Ты мне говоришь, дражайшая Люция, что ты чувствительно была тронута разговором происходившим между старым Кавалером и мною, о коем я уже тебя уведомила; но ты еще чувствительнее будешь тронута, естьли я тебе изображу нежность его прощаний, и соответствование мое на оную при сей разлуке. Он мне сказал, что Г. Фулер вскоре должен за ним отправиться, естьли, естьли, естьли.... присовокупил он, взирая на меня пристрастным оком, но не окончив своей речи. Я его уверяла, что с превеликим бы удовольствием желала видеться с моим братцем, дабы пожелать ему благополучного пути

Во Вторник по утру, Мисс Грандиссон и её брат прислали о мне человека осведомиться о моем здоровье; а через несколько часов, сия любезная приятельница приехала и сама дабы лично об оном осведомиться. Она прямо вошла в мой кабинет, где, не допустя меня встать дабы ее встретить, села подле меня; и мы вступили в разговор, которой наполняла она всеми приятностями, кои умеет оказывать в дружеских собеседованиях. Она мне сказала, что Сир Карл уехал сегодняшнего утра в Канторбери; что он дня с два или три пробудет в отсудствии; что она не известна о тайне его отъезда, и что всячески прилагала старание открыть оную; что он скрывает от ней любовные свои дела, хотя она без всякого затруднения ему свои сообщает, выключая одной, присовокупила она улыбаясь. Что же касается до меня, то она обещалась ничего не скрывать, с тем однако условием, дабы и я равномерную к ней имела доверенность. Потом, говоря мне об одном из её двоюродных братьев, о коем уже я от ней слыхала в Кольнеброке, и коего она представляет так как малодого человека весьма хорошого свойства. Она мне сказала, что на кануне за ужином с ним и с её братом, разговор дошел до меня; они превозносили меня своими похвалами, однако нимало не касались моего приключения, и что сей двоюродной брат, которой до чрезвычайности обожает наш пол, вышел толико будучи исполнен мною, что умирал от нетерпеливости меня видеть.

желают? подумала я про себя, ощущая некое движение досады. Боже меня сохрани от того! Женщина, любезная Люция, легко может обеспокоится от тщеславия.

Сего утра, продолжала она, по отъезде моего брата, он пришел ко мне завтракать; и зная, что я имею намерение тебя посетить, просил у меня позволения ехать со иною. Я не захотела, любезная моя, безпокоить тебя множеством новых обожателей. Р. Грандиссон, двоюродной мой брат, довольно обращался в свете; он чрезвычайно смел, и легко знакомится, хотя по истинне не без благопристойности. Его почитают за человека посредственного ума, за филозофа, и примечают, что он весьма много о самом себе думает, когда где ни есть бывает без двоюродного своего брата. До возвращения Карла, когда мы его ожидали со дня на день, Г. Грандиссон, узнавши что свойство двоюродного его брата состояло в искренности, хотел несколько пошутит на его щет, и обещал нам его освистать: ето новоизобретенное слово, любезная моя, наших разумников; ибо таковая речь им весьма прилична. Но как скоро увидел он моего брата; то в двух разговорах научился он содержать себя в пределах благопристойности, а в нем осталось одно только величайшее почтение к тем качествам, коим Небо не подает ему способности подражать. Каков бы он ни был, любезная моя, однако я не ручаюсь, чтоб он вас не посетил. Но естьли он по своей милости и пожалует; то вы вольны его принять, или себя от того уволить: а наипаче ни мало не почитайте себя обязанною моему брату или мне, я и сама не желаю чтоб вы с ним увиделись без моего брата, поелику он весьма много выигрывает тем, что приходит куда ни есть с ним. Впрочем он столь почитает себя уверенным в том. что женщины любят удивление, им оказываемое, и с удовольствием слушают льстивые речи его пола, что вооброжает себе: будто самые прелестнейшия особы нашего пола с толиким же удовольствием принимают посещение мущины, желающого их видеть в сем намерении, как живописец принимает любопытных приходящих удивляться его картинам.

Я надеюсь, присовокупила Мисс Грандиссон, что Двоюродной её брат никогда не станет простирать до такой степени свою наглость; но во всяком случае она почитает себя обязанною меня предупреждать. Я ее благодарила за оное, не желая нимало проникнуть в её намерения. В сие время, находилось во круг меня несколько листиков моих писем. Она бросилась читать их с обыкновенной своею живостию. Г. Ревс ее не обманул, сказала она мне, уверяя ее, что никто своего пера столь часто не употребляет сколько я. Она меня просила, чтоб я сообщила ей некогда все писанное мною к моей бабушке Шерлей, к моему дяде и моей тетушке Сельби, Люции и Нанси; ибо она уже о всех толико мне любезных именах илзестна. Она желает, чтоб я всегда называла ее Шарлотою, так как она и сама обещалась называть меня любезною своею Генриеттою. Она уведомила меня о именах своих любовников. Она уже знает отчасти и моих; а её брат уверяет, сказала она мне, что признание сердечных тайн составляет часть дружбы между молодыми девушками.

Как? прервала я её речь, Сир Карл.... так, точно, возразила она, сам Сир Карл. Думаешь ли ты, чтоб человек мог судит о человеческой природе, не включая в то число женщин? Действительно, любезная моя, Карл проникнет во внутренность нашего сердца в одну минуту. Остерегайся, любезная Генриетта, естьли.... И так я весьма буду его остерегаться, вторично прервала я речь её.

Для чегож? сказала она мне, естьли ты имеешь добрую совесть. Произнося сии слова, она взглянула на меня стол пристально, что я покраснела. Она продолжала на меня смотреть еще пристальнее, а я без сумнения краснела более. Не сказала ли я уже тебе, любезная Люция, что она своими глазами делает все что ни пожелает? Но какое бы было её в то время мнение?

Признаться по совести, любезная моя Генриетта

Не ужели по засвидетельствованию своей совести Мисс Грандиссон так мне говорила?

Я тому верю, сказала она мне. Но время уже ехать. Я должна побывать почти в десяти местах еще до обеда. И так вы мне разскажите о своих любовниках, разумеете?

Вы также изьясните мне, отвечала я, ту повесть, о коей Карл неизвестен.

Ето не легкое дело, возразила она, но вы меня ободрите своею откровенностию. Мы сочтем всех наших обожателей, одного после другого, и прикажем им оставить вас спокойными, до того времени, пока нам угодно будет о них воспомнить.

Но у меня нет ни единого такого, сказала я ей, которого бы я пожелала удостоить сим названием. Я от всех их отреклась.

Я действительно имею двух, возразила она, коим я не хочу отказать, и кои не желают быть отпущенны: я не щитаю с полдюжины других, которые мне иногда говорят много безпутных слов, и которых надлежит почитать за обыкновенных любовников, с которыми должно увеселяться и изьявлять из себя не большую кокетку.

О! сказала я ей, я ни мало не подозреваю Мисс Грандиссон в кокетстве.

Она мне отвечала, что я конечно бы не была справедлива, естьлиб предполагала в ней много оного ствойства; но она действительно несколько оного в случае употребляет, и то единственно для того, дабы платить людям тою монетою, которая для них стол обычайна.

Пленительная живость! сказала я ей, я пропаду, когда вы перестанете меня любишь.

Не опасайтесь того, возразила она. Хотя я выдаю себя за весьма странную девицу, но самое солнце не может быть постояннее в своем течении, сколько я в моей дружбе, а наши взаимные сообщения, послужат нам самым тесным союзом, естьли вы обходясь со мною изтребите в себе всю скрытность. По окончании сих слов, она встала, желая от меня идти; но я ее упросила отложишь половину своих посещений до другого времени, и посидеть у меня: несколько долее. Она на то согласилась, с тем договором, дабы я приказала сюда позвать Г. и Гжу. Ревс, которые небезъизвестны что она сидит у меня уже с четверть часа.

Сире Карле. Я ее спросила, не имеет ли её брат каких ни есть родственников в Канторбери. Сего то я совершенно не знаю, отвечала она; но я весьма уверена что нет там ниединого. Разве я тебе не сказывала, что Карл имеет свои тайности?

Она мне сказала, что в скором времени будет просить нас к обеду в свой дом находящейся в Сент-Жамс-Скваре; но токмо желает сперва склонит на оное своего брата. Чтож касается до вас и до меня, присовокупила она, то я весьма уверена, любезная моя, что мы часто будем видеться в вашем или в моем кабинете; при сем она встав с великою торопливостию прощайте, прощайте, любезные мои друзья, сказала она вам всем трем, оборачиваясь к каждому из вас, к одному после другого; мы без сумнения будем видеться, как можно чаще и без всякой церемонии. Вспомните, что мы любим друг друга с самого первого вашего свидания. при сем она вышла с таковою же торопливостию, сказав мне, чтоб я ни на шаг не трогалась с своего места, дабы ее провожать. Гжа. Ревс также не могла успеть ее проводит, а Г. Ревс не мало имел труда сойти в низ так проворно, как она. Она села уже в карету прежде нежели он мог подать ей руку. Естьли в одних путешествиях приобретают наши Англичане учтивость и свободной вид; то не сказали ли бы, что Мисс Грандиссон объехала, как и её брат все Европейския дворы.

В Среду приезжала к нам Гжа. Виллиамс и Мисс Клемер, с коими я препроводила несколько часов из того времени, которое я назначила к тебе писать. Оне остались ужинать с Кавалером Аллестрис, его племянником и дочерью.

В Четверток я окончила письмо содержащее, в себе повесть моего нещастия и избавления; ужасный предмет, с каким восхищением видела окончание оного. В тот же день, Г. Ревс получил письмо от которое касалось до подлого Вильсона. Помнится, слышала я когда-то, любезная моя, что храбрые и великие люди суть самые нежнейшие и чувствительнейшие к жалости, на против того подлые люди жестоки, тираны и наглы в исполнении своей власти. Сие-то ясно доказывается тем письмом, в коем героическое свойство Сира Карла стол славно ознаменовано его кротостию и милостию, и по поступку Сира Гарграфа Поллексфена, которой так безчестно употребил во зло ту власть, которую хитрым образом получил надо мной. Я бы желала, с самыми чистолюбивыми желаниями моего сердца, чтоб самая изящнейшая из всех женщин была Королевою великого народа, и чтоб для приведения Сира Карла в состояние оказывать все те благодеяния, кои он делать может, зависела от меня учиниться его женою; тогда, любезная моя, почитала бы и себя уверенною вскоре учинить весь тот народ благополучным! Но поелику мы получили известия, от многих посторонних людей, что Сир Гарграф угрожает жизни Сира Карла, то Вильсоново

Вчера получила я письмо от всех любезных моих родственников, и вдруг почувствовала что силы мои оживотворились, дабы изъяснить тот порок которой ты предпологаешь во мне. С коликою приятностию и удовольствием приступаем мы к тем предметам, кои нам кажутся любезными! Перо начертывает оные явственнее. Здесь дело идет о тон, дабы изобразить Сира Карла и сестру его; я весьма удивляюсь что могла так много написать до ночи.

к вечеру приказала засвидетельствовать мне свое почтение, также и от её брата которой, приехал из Канторбери. Я совершенно не понимаю, что бы могло его удержать столь долгое время в таком городе, в коем, как сестра его меня уверяет, она никого не знает. Она приказала мне сказать, что чрезвычайно желалаб засвидетельствовать мне свое почтение лично; но как она уверена, что её брат неотменно приедет до обеда, то и надеется привезти его с собою; поелику сего дня они едут вместе в Кольнеброк, уповая сего вечера видеть там Графа и Графиню де Л... возвратившихся из своих Шотландских поместьев.

Люция, что Карл мог бы удостоить меня своим посещением перед отъездом в Канторбери, которое на долгое время должно было продолжишься? Признайся, что по своему великодушию должен он оказать внимание свое к такой девице, которую он осыпал своими благодеяниями. Я здесь не о инном чем говорю, как ты судить можешь, а о простой учтивости; ибо совершенно нельзя его похулить со стороны добродушия; поелику от него самого произошло предложение к составлению неразрывного союза между двумя фамилиями, и жить на подобие родных братьев и сестр. Я весьма бы желала обрести в толико же искренности, сколько в сестре его, в засвидетельствованиях его дружбы. Может быть привез он с собою что нибудь странного от иностранных дворов, но сие не препятствует ему превосходить большую часть наших молодых людей, которые часто получают из своих путешествий, худые произведения других климатов; но я бы ему, не простила таковых небольших слабостей, без коих обыкновенно человек весьма легко может обойтись. Долг требует, естьли вам не противно будет, Сир Кавалер Грандиссон,

Ты найдешь в сестре своей Генриетте [не качай головою, Люция, весьма справедливую судию, но равно и скромную. Сестра твоя Шарлота почитает тебя излишне уже совершенным.

Вся моя опасность состоит в том, чтоб нежные чувствования не относились к тому единому состоянию, в коем он меня обрел, и что может быть они не долее будут продолжаться, как и слабость моего здоровья. Впрочем он обещался со мною обходиться так как долг требует от родного брата и сестры, в то время когда уже я довольно здоровьем поправилась. Весьма бы было не простительно, естьлиб он столь скоро вознамерился отречься от наименования брата.

Но не причиняет ли ему какого ниесть безпокойствия собственное мое поведение? Он кроток, великодушен, и может быть сострадание его есть всему тому причиною. Робкая моя признательность, которая иногда принуждает меня потуплять перед ним глаза мои, и коей качество он не довольно отличает, может быть приводит его в опасение, чтоб я не приумножила число тех женщин, кои как, его сестра говорила, учинятся нещастными, естьли он вознамериться сочетаться с кем ниесть браком. В таком предположении, любезная моя, твою Генриетту можно бы было почесть весьма виновною, естьлиб пример других не научил ее иметь за всегда некую предосторожность. Словом, мужчины вообще должны иметь странную мысль о нашем сердце, когда они почитают его составленным из толь легко загарающихся веществ. Самомалейшей искры довольно бы было для них.... но, по истинне, сей превосходной человек, сей удивления достойной весьма бы обманулся, естьлиб имел таковое мнение о твоей Генриетте.

Но что такое я? когда о том помыслю: к чему так тщеславиться? Действительно, ужасное предприятие Сира Гарграфа, воображение ли мое или сердце. Скажи, дражайшая Люция, не приметила ли ты чего нибудь? Искренняя дружба тебя обязывает меня уведомишь, не усматривает ли во мне какую нибудь перемену, и прошу еще более, чтоб мой дядюшка.... Но какуюж имею я причину его опасаться? Я не знаю; однако не давайте ему знат о сем. Мужчины, дражайшая моя, весьма мало имеют.... о чем я говорю? весьма мало уверенности и угождения в своих насмешках! я лучше соглашусь подвергнуться власти моей бабушки, тетушки и твоей.

Но в каком же состоянии находилась я в то время, когда переменила мое намерение, и когда предалась моему воображению? Я никогда не знала таковых мечтательных мыслей. О презрительной конечно ты привел все мои чувствования в смятение и неустройство. Я уверена, что сердце мое невинно.

Теперь я начну говоришь о Мисс Грандиссон и о её брате. Какие новые явления! Представлять взорам моим мое нещастие! я благодарю всевышняго, следуя тем мнениям, кои обьяснил в мою пользу, что нещастие учинилось для меня источником благ! я намерена совокупить девицу Клемер тесною дружбою с новыми моими друзьями, то есть, естьли буду иметь щастие сама сохранить их ко мне дружбу. Что же касается до всех прочих Лондонских моих знакомых, с коими я познакомилась уже после сего, по средством сей любезной сестры и сего удивления достойного брата, и которые бы весьма много заняли места в моих письмах, хотя бы многие были из них и весьма того достойны; то я их оставляю, по крайней мере для тех избранных мною предметов, описанием коих буду упражнять свое перо. Прощай, любезная моя, и проч: