Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть вторая.
Письмо ХХV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть вторая. Письмо ХХV. (старая орфография)

ПИСЬМО ХХV.

Госпожа Сельби, к Генриетте Бирон.

Хотя уже с весьма данного времени мы решились, любезнейшая моя Генриетта, оставить тебе полную власть в своем выборе; однако мы не можем преминуть дабы не уведомить тебя о представляемых нам в разсуждении твоего супружества предложениях. Впрочем от единой тебя будет зависеть их принять или отвергнуть.

Уже прошло более месяца, как Милади Д.... вдова, произходящая от знатной фамилии, удостоила меня своим письмом, как ты то увидишь по числу её письма. Но она просила меня сохранить сие в тайне до того времени, пока позволит мне произвести оное в действо. Сего дня я получила от нее другое письмо, в коем она меня просит уведомить тебя о всех её представлениях. Я сообщила моей матушке, Г. Сельби и Люции, все произшедшее между нами с сей госпожею. Они ничего мне не сказали что о том думают, по тем же самым причинам и я не открою тебе моего о тон мнения то есть, до того времени, пока ты сама, в разсуждении сих обстоятельств, не потребуешь от нас нашего мнения.

Но не видим ли мы, дражайшая моя племянница, что в течение нескольких дней, весьма довольно случилось перемен могущих послабить надежду всех старавшихся тебе нравиться, а особливо естьли они познают те обстоятельства и положение, в коих ты находишься. Я уверена, моя возлюбленная, что никогда не станешь сопротивляться движениям той признательности, которая всегда имела власть над твоим сердцем. Нежность ощущаемая к тебе твоим дядею, принудила его оставить, в таком случае, склонность свою к насмешкам, о коей ты не безъизвестна. Он обьявляет, любезная моя, что весьма о тебе сожалеет. В то время когда сия любезная девица, говорит он, тщеславилась вам своими силами, отвергая одного или отпуская другого, она почитала себя в независимости от того домогательства, перед которым долг требует, рано или поздо, чтоб женщины преклонили голову; то я ее не щадил: но теперь, когда ее вижу обьятою сильною страстию, когда она довольно может представить доказательств к своему извинению, и когда мы может быть ласкаемся токмо единою надеждою, во время торжества Сира Карла; то её состояние, естьли в самом деле таково, каким я его себе представляю, вперяет в меня толикое сострадание, что я не осмеливаюсь приводить ее в печаль моими издевками, наипаче по притерпенных ею от подлого Гарграфа озлоблениях.

Многия места твоих писем, любезная моя, ясно нам представили твою склонность. В начале воспламенения любви молодые особы всячески стараются скрывать собственное свое состояние. Оне усиливаются потушить огонь прежде, нежели станут просить помощи; но сие самое усилие еще более оный воспламеняет. Оне изыскивают различные имена к названию своих чувствований, на пример, такия как благодарность. Но познай, любезная Генриетта, что столь твердо основанная благодарность, как твоя, есть не инное что как источник к любви. Достоинство предмета, изящность твоего сердца, твердость свойств, долженствуют произвести любовь с одной стороны, а может быть и с обеих, естьли то множество женщин, о коих ты говорила, имеют посредственные совершенства: однако, любезная моя, на сем не должно полагатся, поелику добродетельные сердца не чувствительно между собою сопрягаются. Весьма также вероятно, что те женщины может быть будут предпочтены по наружному виду. Пригожий человек не имеет нужды во всех качествах Кавалера Грандиссона к привлечению большей части сердец нашего пола.

Опасности наши еще более умножаются от того, любезная Генриетта, что мы все влюблены в него до чрезвычайности. Дядя твой разговаривал с Г. Доссаном весьма славным Адвокатом Нортингама, которому препоручены некоторые дела от Сира Карла. Разговор в которой Г. Доссан вступил о его свойстве, касательно токмо его откупщиков и подвластных, весьма достачествовал к подтверждению всего того, что самая пылающая благодарность и страстнейшая любовь могли бы сказать в его пользу. Мы иногда совершенно не помышляем, должны ли сожалеть о безчестном злодеянии Гарграфа, хотя ты впрочем не можешь сумневаться, чтоб известие о претерпенных тобою мучениях, не пронзило нас до глубины сердца, естьли окончание соответствовать будет нашим желаниям; то я сие обстоятельнее, естьли ты усматриваешь в том хотя некую вероятность, то спеши помочь себе, заливая огонь, пока он еще мелькает, и когда еще отбрасывает токмо единые искры; долг твой требует от тебя утушить его, любезная моя: и каким же другим средством можешь ты до того достигнуть, есть-не тем, что должно оставит толико любви достойную фамилию, и иметь с нею токмо переписку, то есть: возвратиться и жить с нами, пока еще пламя не вспыхнуло? Когда ты будешь у нас; то можешь подать некую надежду любви достойному Орму, горячностию и не желаем. Естьли же ты усматриваешь хотя некую надежду..... то уведомь меня. Я бы презрила и корону, любезная моя, в сравнении с сим....

Прощай, нежное утешение любви моей. Я обманываюсь, естьли то благоразумие, которое до сего времени приносило тебе великия похвалы, не подвергнуто опытам, коих ты еще никогда не знала. Пребываю в тебе на всегда с матернею любовию.