Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть вторая.
Письмо XXXVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть вторая. Письмо XXXVI. (старая орфография)

ПИСЬМО XXXVI.

Госпожа Шерлей, к Генриетте Бирон.

Открой нам свое сердце, возлюбленнейшая моя, без всякого затруднения и стыда. Ты конечно уверена в нашей к тебе нежности. Молодая особа не должна почитать себе за нещастие то, что любит добродетельного человека. Любовь есть естественная и пылкая страсть, Ты изьявила отличнейшими засвидетельствованиями, что неблагоразумие и легкомысленность суть пороки неприличные твоему свойству. Г. Гревилль, со всею своею веселостию, Г. Фенвичь, со всеми своими ласкательствами, Г. Орм, коего я гораздо более почитаю, с своим уважением и преданностию, ни покорный Фулер, ниже лютой и злой Поллексфен, не могли открыть в тебе даже нималейшей тени слабости или тщеславия. Сколь благополучно избегла ты всех тех опасностей, в кои удивительная сия страсть часто вовлекает другого свойства душ. С какою учтивостию и достоинством ни обрела ты прав над почтением и уважением даже от самих тех, коих предложения ты отвергла? И какие же были побудительные твои причины к отвержению оных? Конечно сие произсходило не от гордости, но от превосходства главных твоих причин, то есть: что ты не почитала за долг слушать тех, к которым чувствовала, что не может никогда ощущать такой любви, какую необходимо должна оказывать честная супруга своему мужу. Наконец, когда ты повстречалась с таким человеком, которой достоин твоей любви, которой могущественно защищал тебя от презрительного и подлого злодеяния, которой есть превосходнейший из братьев, друзей и господ, самый храбрейший и добродетельнейший из всех человеков; то удивительно ли что сердце, даже до сего времени непоколебимое, изьявляет чувствительность признательность такому сердцу, которое ему уподобляется? Какую же причину имела бы ты от того краснеть? И для чегож, любезная моя Генриетта, скрываешь ты внутренное свое чувствие от таких ближних, коих склонности совершенно сообразны с твоими? Ты видишь, любезная моя внука, что неизвестность, в коей мы находимся, ни мало нам не препятствует говорить с удивлением о таком человеке, коему весь свет отдает сию справедливость. Мы не усматриваем в себе нималейшого лукавства; и ты не имеешь необходимости быть руководимою столь презрительным учтивством. Твое воспитание, любезная моя, не позволяет тебе иметь никакого лукавства. Притворство совершенно тебе не прилично. Кажется и самое малое дитя, познает из большей части последних твоих писем, что ты чувствуешь любовь. Но хотяб твоя склонность была щастлива или нет, когда ты почитаешь за славу ощущать оную к такому предмету, которой исполнен нежными чувствованиями, имеет хорошие нравы, и произходит от знатной породы, и коего все твои ближния равно как и ты любят; то предмет нежности моея, дражайшая Генриетта, чтоб твое здравие нимало чрез то не пострадало; здравие толико нам драгоценное! и чтоб ты не причислена была к тем нещастным девицам, которые предаются во власть слепой страсти. Чем более предмет возъимеет силы воспламенить твои желания, тем победа будет славнее, естьли ты оную одержишь. Однако, любезная моя дочь, решись открыть нам свое сердце, дабы мы были в состоянии вспомоществовать тебе нашими советами, и нимало не опасайся шутливых изречений твоего дяди; он составляет себе из оных увеселение, которое иногда и нас развеселяет; но верь, что его разсуждения не произведут над вами никакого впечатления. Тебе небезъизвестно, что честное его сердце равно соединено как и наши, с сердцем любезной нашей дочери; он такое же будет принимать участие как и мы в её скорьби, естьли случиться какое ниесть нещастие его племяннице.

В сию минуту твоя тетушка показала мне письмо, которое ты к ней писала. Она повторяет из оного некоторые твои изречения, кои показались ей весьма чрезвычайными. Чтож касается до меня, то я думаю что они приносят тебе великую честь, поелику доказывают мне, что твоя любовь не столько стремится к наружностям, сколько к качествам души. Я уверена, что естьли ты никогда не чувствовала любви, то твоя страсть будет самой непорочнейшею. И так когда она не основана еще на чувствиях; то старайся чтоб оная не восторжествовала над твоим разсудком, и чтоб невозможность обладать тем человеком, коего ты любишь, не принудила тебя отречься от всех прочих человеков. Не говорила ли я тебе, что законной брак есть весьма священной долг, когда вступают в оный с благоразумием? Какоеж должно иметь мнение, в первом или во втором поле о тех, которые чувствуют отвращение в сему состоянию, поелику оно имеет свои затруднения, утомления и неудобства? Испытай по сему правилу Сира Карла. Естьли таковы суть те побудительные причины, кои отвращают его от брака, то почитай их за самые величайшия несовершенства в его свойстве. Не опасайся подвергнуть его искушению. Нет ни единого на свете человека совершенного.

Но может быть Сир Карл имеет такия обязательства, кои уже он не в состоянии прервать, естьли в самом деле таково его состояние, то я ласкаюсь, что дочь моя нимало не предасться таким чувствованиям от коих она не может надееться взаимного соответствования. Ты надеешься, говоришь ты приятным образом в одном из своих писем, что твоя гибель никогда не произойдет от добродетельного человека. Избавясь благополучно от Сира Гарграфа, ничего уже не опасаюсь ради тебя от честного человека. Но естьли твое нещастие произойдет от честного человека, то ето будет твоя погрешность, любезная моя, поелику ни они ни его сестры не подадут уже тебе никакого ободрения. Я знаю, колико все его предположения могут поразить твою разборчивость, но тогда ты сугубую должна взять предосторожность против самой себя; и действительность гораздо будет жесточее, нежели предположения. Когда уже нет ни единого в свете человека, от коего бы ты опасалась своей гибели, то не должна ли ты остерегаться его?

Я горю нетерпеливостью паки видеть любезную мою Генриетту в моих обьятиях. Но вот совет, которой я почитаю приличным её состоянию: не упущай, любезная моя, ни единого случая утверждать дружбу, двух любезных сестер, поелику, говоря мимоходом, естьли проникнет в состояние твоего сердца, то я не думаю, чтобы её насмешки сообразовались с прочими любвидостойными её свойствами. Никогда не удаляйся от их сообщества, когда оне от тебя того потребуют. Мисс Грандиссон обещалась тебе рассказать историю своей фамилии. Напомни ей о её обещании; может быть ты получишь из того такия осведомления, кои могут послужить тебе некиим в делах твоих руководителем. Ты особливо узнаешь, не имеют ли обе сестры склонности к какой ни есть другой женщине, хотя скрытность, в коей укоряют оне Сира Карла, может быть не допущает их знать тайны его сердца. Естьли же оне не имеют ни к кому склонности, то разве оная не может обратиться к тебе? Что касается до богатства, естьли можно будет познать их о том мнении, то мы постараемся не остаться в последних.

Но поелику я одобряю то намерение твоей тетки дабы отсрочить ответ, которой она должна писать к Графине Д.... то как же поступить нам в сем обстоятельстве? Вот какие о том мои мнения. Сия Гжа. поставляет главным правилом то, что твои склонности на кем не заняты: тетка, твоя совершенно ее в том уверила. По крайней мере ты говорила ей в таких выражениях, кои долженствуют возрадить в ней некое сумнение. Она дала нам знать, что намерена посетить нас в наступающую субботу. Конечно должно ожидать, что она потребует изьяснений, и мы должны удовлетворить её чистосердечие, тем вяще, что для собственного нашего свойства, мы обязаны учинить оное честным образом. Я хочу искренно уведомить ее о том предприятии Сира Гарграфа Поллексфена, о коем, как кажется, ты уже ей нечто сказала, и о великодушном покровительстве полученном тобою от Сира Карла: справедливость никогда не навлекает на себя укоризны. Твоя тетка признается, что ты к ней писала, и что отказывалась, с почтительнейшеию благодарностию, от чести тебе предлагаемой, что она не иначе может изъясниться как уверительно предполагая, что, то побудительным причинам благодарности, ты предпочтешь Сира Карла всякому другому человеку, но что ты неизвестна о его обязательствах; что ты не имеешь причин предлагать в нем к себе других чувствований, кроме тех, кои произсходят от учтивости, кою мужчины почитают себе за честь оказывать нашему полу, и что госпожи Грандиссон, называя тебя сестрою, разумеют под сим именем как сестру их брата, так и свою.

Сие будет сказано Графине, под величайшими клятвами, , для самой себя. Ты не будешь казаться перед её глазами виновною ни в малейшем притворстве. Мы подтвердим все наше свойство. Естьли Милади Л.... и Мисс Грандиссон, как ты то предполагаешь, обьявили Графине, что намерения их брата нимало не обращены к тебе, то найдется что они говорили правду, и ты знаешь, любезная моя, что мы должны отдать справедливость искренности другого так как и своей. Она увидит что твое уважение к Сиру Карлу, естьли токмо сие чувствие кажется ей препятствием её намерению, произходит от похвалы достойной признательности за то покровительство, которое он великодушно подал, такой молодой девице, коея сердце до того приключения совершенно было свободно.

Я не знаю, довольно ли ясно я изьявила свое мнение. Я теперь совершенно уже не такова, какова была прежде; но благодарю Небо и за нынешнее мое состояние; я совершенно не почитала себя в состоянии написать столь продолжительное письмо и в толь короткое время. И так, любезная моя Генриетта есть тому причиною, а её благополучие завсегда составляло единое мое попечение, с того времени как я лишилась товарища моей молодости, дражайшого супруга разделявшого со мною как свои так все другия попечения, которой изьявлял тебе столько нежности, как мне, и подал тебе такие же советы. Что должно думать о Г. Шерлей? Каким бы образом поступил он в сем случае? Сии то суть те вопросы, которые я всегда себе предлагала прежде, нежели изьяснила мое мнение о каком ниесть важном деле, а особливо когда дело шло о тебе.

Я хочу здесь восхвалить единое из твоих чувствований, которое я почла достойным питомицы твоего деда. "Я презирала бы пользу другого."

довольное время; однако, когда взираю на прошедшее даже до времени моея молодости, в которое надежды и опасности колеблющия тебя теперь ни мало не были мне странными то сколь время кажется мне быстротекуще? Естьли я желаю, чтоб течение моея жизни продолжилось, то конечно для того дабы видеть утеху моего сердца, любезную мою сироту, щастливую под покровительством честного человека. Дай Боже, чтоб сие было в качестве.... но властны ли мы, любезная моя, налагать законы на Провидение? Знаем ли мы какое влияет оно намерение в Сира Карла? Так от него может быть зависит благополучие великого множества другах: уподоблять его вам,

Не взирая на то не воображай себе любезнейшая моя, чтоб я желала продолжить жизнь мою для того, дабы быть чувствительною токмо к тому, что тебя трогает; нет, я в состоянии еще разделять твои нещастия и удовольствия. Последния твои утомления, взирая на твою нежность и разборчивость, приводили меня в самые чувствительнейшия прискорбия, и глаза мои не преставали изьлвлять чувствительность моего сердца; когда я приказывала иногда прочитывать те жестокия явления, или когда о них вспоминала. Но мое намерение состоит в том, дабы ободрить тебя против толико чувствительных впечатлений. Когда известен будет тот случай, которой заключается теперь в недрах Провидения; та будет ли противу воли наших желаний, как то по наружности быть кажется.

Теперь ты имеешь в руках своих два письма требующих ответа, но поелику уже весьма мало остается времени до субботы; то, естьли ты будешь писать к твоей тетке, то пиши к обеим нам. Да сохранит Боже, говорю я, и да излиет вся благая на возлюбленную мою сироту; сию молитву безпрестанно возсылает на Небо любящая тебя бабушка.