Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть четвертая.
Письмо L.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть четвертая. Письмо L. (старая орфография)

ПИСЬМО L.

Сир Карл Грандиссон к Г. Барлету.

Ко мне приходила, любезный Доктор, мат Емилии. По сему весьма вероятно что она поедет в Колнеброк, прежде нежели я буду иметь щастие туда возвратиться. Она не безъизвестна, что её дочь там находится и что мои обстоятельства не позволяют еще мне оставить города. Находясь же в таком опасении я посылаю к вам нарочного и почитаю за долг уведомит вас о всем между ею и мною произшедшем.

Она приехавши ко мне приглашала о себе доложить под именем госпожи Жервинс. Я принял ее весьма ласково, и мне казалось что она ожидала от меня обыкновенного приема от нашего вола (*), но я взял или лучше сказать принял её руку, которую она мне подала и с удовольствием подвел ее к креслам. Вы конечно ее никогда не видали. Она почитает себя пригожею и естьлиб её пороки, кои как кажется изьявляются на лице её, не делали ее ненавистною, то она могла бы еще и теперь считать себя красавицею.

(*) В Англии здороваются мущины с женщинами цалуясь с ними.

Как поживает Емилия, Г. мой? [забавляяс вейером] здесь ли она? Потрудитесь пожалуйте позвать ее. Я хочу с нею видеться.

Ее здесь нет, сударыня.

Где же она теперь? Она не давно уехала от госпожи Лан.

Она находится, сударыня, под наилучшим покровительством; она у двух моих сестер.

Пожалуйте скажите, Г. мой, что вы о ней думаете! Она уже более не ребенок. [Усмехаясь и глазами своими давая мне знать свое мнение.] Скажите мне, что вы намерены с нею сделать? Вы знаете, присовокупила она, приняв на себя важный но притворный вид, что Мисс Жервинс моя дочь.

луживаете, сударыня, быть признанною её матерью, то были бы весьма довольны видя ее в толь хороших руках.

О! Г. мой, я никогда не полагалась на добродушие мужчин, а особливо когда пригожая девушка находится в их руках.... я знаю светския обращения, Г. мой, [улыбаясь с шутливым видом.]

Что касается до меня, то я совершенно не знаю, сударыня, по какой причине должен я с вами говорить с важным видом. Но что вы хотите сказать моей питомице?

Сказать? Г. мой, но разве вы не знаете, что я ей мать, и желаю принять на себя попечение о её воспитании. Родитель её отдал вам на сохранение её имение; но я хочу взять оное ради её доброго имени из рук опекуна ваших лет. Я надеюсь, Г. мой, что вы в разсуждении сего не станете сопротивляться.

Естьли по сей токмо причине, сударыня, вы ко мне пожаловали, то покорнейше вас прошу меня от того уволить. Я должен идти из дому для исправления моих дел. Впрочем естьли сие желание, сударыня, происходит от матерней любви, то вы увидитесь с нею по её возвращении, хотя до сего времени вы не оказывали ей матерней любви. А что касается до её особы и доброго её имени; то оные столько же мне препоручены сколько и её имение.

Я вышла за муж, Г. мой, за честного человека.

Ваше бракосочетание, сударыня, есть новая причина, чтоб не брать к себе Емилии.

Знайте, Г. мой, что мой муж человек честной, имеющей столько же храбрости, сколько и вы, и в состоянии подкрепить мои права.

Каков бы он ни был, сударыня, но он не имеет ни какого дела с Емилиею. Или вы пожаловали сюда для уведомления меня о своем браке?

Так, Г. мой; а вы меня не поздравляете.

Поздравлять? Сударыня. Я желаю, чтоб вы заслужили быть щастливою, и тогда конечно были бы благополучны; но извините меня, пожалуйте; друзья мои меня ожидают.

Хорошо, Г. мой, вы может быть узнаете, кто таков Маиор Огара. Знайте, что он происходит от знатной фамилии в Ирландии и что не стерпит, дабы отнимали у меня дочь.

Маиор сударыня, никакого не имеет сообщения с дочерью нещастного моего друга. Емилия находится под моим покровительством, и я скажу вам хотя с прискорбием, что она не имела бы нужды в спомоществовании чужого человека, естьлиб та особа, которая имеет право называтся её матерью, в состоянии была заступить место изящного родителя, коего она лишилась. Позвольте мне, сударыня, подать нам руку и проводит до вашей коляски.

От сих слов она чрезвычайно воспламенилась и в весьма пылких выражениях угрожала меня гневом своего Маиора Огары; подал ей руку, которую она не отвергла и подвел ее к коляске. Мы завтра увидимся, сказала она мне с грозным видом, и может быть я буду с Маиором. Я не иначе мог ей оказать свое презрение, как молчанием: о! неистовая и непотребная женщина!

Любезной мой ДокторЕмилиею. Я думаю, что она не иначе должна с нею видеться как в моем присудствии. Оскорбитедьные речи сей коварной матери, в такой же привели бы ее ужас, как и в последний раз. Но может быть я не прежде с нею увижусь как чрез два месяца. А поелику я имею власть определить ей ежегодную пенсию, из ста или двух сот гвиней состоящую, по моему разсмотрению, и следуя тому удовольствию, которое буду иметь о её поведении; то её муж, естьли она в самом деле замужем, которой конечно женился на ней по сей токмо причине, действительно не пожелает, чтоб она впала в бедность: ибо вам не безъизвесгано, что я платил ей даже до сего времени сполна по двести гвиней. Угроза, которую она мне сделала при своем отъезде, ничто иное быть может как шутка, коею она хотела привести меня в замешательство. Ето самая глупейшая кокетка, коея склонность к лукавству простирается обыкновенно даже до хитрости.

В сию минуту я получил ваше письмо писанное сего утра, в коем нахожу весьма важную статью. Вы уведомляете меня, что мои сестры, хотя бы мой отсудствия и весьма были кратковрененны, желали бы получаеть по нескольку от меня писем. С некоего времени, любезный друг, вы принудили меня сделать привычку, заставляющую меня приниматься за перо с толикою же легкостию, как и удовольствием писать к вам. Я сообщаю вам и любезному нашему все, что мне на мысль ни приходит. Сие употребление по истинне принесло бы мне великое удовольствие написать письмо сестрам моим. Я не желал бы, чтоб оне могли и помыслить, что есть в свете такой брат, которой любит своих сестер более нежели я. А вы знаете, что у меня теперь их три. Но для чегож оне сами не изъявили мне сего желания? Отказать кому ниесть, кто мне любезен в таком удовольствии. Кое ни малого труда мне не составляет, есть такой проступок; коего я ни когдаб себе не простил.

Я с превеликим удовольствием согласился бы иметь переписку с моими сестрами, естьли оне действительно того желают; но я хотел бы, чтоб тогда была у нас настоящая переписка, то есть, чтоб писали с обеих сторон. Думают ли оне, чтоб мне не столько же было приятно иметь иногда сведение о их упражнении и знать то что оне думают о особах и вещах? Естьли их требование не есть кратковременное желание и естьли вы будете иметь случай с ними о том говорить; то предложите им мой договор. Но естьли я усмотрю, что их откровенность не соответствует моей, то уверьте их что тотчас прекращу сию переписку. Три сестры мои одарены весьма любвидостойною откровенностию в разсуждении женщин; но по оказании сей недоверчивости, осмелятся ли оне вступит в спор, в равных обстоятельствах, с толь проницательным человеком, как их брат? Нет; я почти совершенно в том уверен. Не во власти женщины состоит быть без скрытности в некоторых случаях, а может быть она и не должна иметь оной. Однако бывают иногда такие люди и такие братья, кои равномерно имеют друг к другу доверенность.

количества случаев, коими я опасаюсь причинит им безпокойство или прискорбие. Когда я к вам пишу, любезной мой Доктор, то знаю что могу положиться на ваше благоразумие, относительно к тем местам в моих письмах, кои можно им показать. По истинне я иногда довольно забавляюсь, любопытством что она весьма любит, как я ей в последний раз писал, предполагать скрытности там, где их совершенно нет; и поставлять себе за честь свое проницание, когда она думает, что их открыла. Я люблю видеть ее в замешательстве и часто в погрешности, вместо наказания за то молчание, кое она притворно на себя принимает. Но сего уже довольно, о таком предмете, которой я мог вам сообщить. Вы и вообразит себе не можете с какою нетерпеливостию желаю я быть в Колнеброке. Весьма жестоко делать насилие своим склонностям, любезной мой Доктор,