Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть шестая.
Письмо LXIV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть шестая. Письмо LXIV. (старая орфография)

АНГЛИНСКИЯ ПИСЬМА,

или

ИСТОРИЯ

КАВАЛЕРА

ГРАНДИССОНА.

Творение Г. РИЧAРДСOHA

сочинителя

ПАМЕЛЫ и КЛАРИССЫ.

Переведено с французского

А. Кондратовичем.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ.

Во граде Святого Петра

1793 года.

Цена без перепл. 1 р. 10 коп.

ИСТОРИЯ 

Кавалера 

ГРАНДИССОНА. 

ПИСЬМО LXIV.

Генриетта Бирон к тем же.

Милади Г.... с нами разпрощалась, Г. Ревс сего дня приглашен был к Милади Виллиамс; а Графиня застала нас дома одних, Гжу. Ревс и меня.

В самую ту минуту как она вошла сердце мое поколебалось и сие смущение еще более умножилось в то время когда мы начали пить с Гж. Ревс чай. Взоры её оказывали такую благоприветливость, что я оную сладостно ощущала в моем сердце. В глазах её, кажется мне, читала я следующее: Вы не должны более питаться надеждою, Мисс Бирон, и я думаю что вскоре будете мне принадлежать.

Но по окончании завтрака она не утомляла уже меня более. Я ясно усматриваю ваше замешательство, любезная Мисс, сказала она мне с весьма нежным видом и весьма о вас соболезную, видя умножение оного; но оно подает мне знать, что Сир Карл дал мне свое слово. Я в том нимало не сумневаюсь; поелику весьма не удивительно, любезная моя, что вы возъимели к нему склонность. Ибо как по обхождениям так и виду он самый любезный человек. Женщина исполненная добродетелью и честностию может его любить, не навлекая на себя чрез то ни малейшей укоризны. Но весьма безполезно хвалить мне его пред вами, ниже вам, Гжа. Ревс.

Однако надлежит вас уведомит, продолжала она, что мне предлагают за моего сына такую невесту, о коей я имею весьма хорошее мнение, но я бы не в пример еще лучшее имела, любезная моя, естьлиб никогда вас не знала. Я говорила о том Милорду. Мисс Бирон, и слышать не желает инных предложений сего рода. Согласен ли ты, сказала я ему, чтоб я прямо отнеслась к Кавалеру Грандиссону в том, дабы узнать его намерения от самого его? Его почитают самым откровеннейшим из человеков. Ему небезъизвестно, что наше свойство толикоже безпорочно как и его, и что наш союз не может нанести ни малейшого безчестия и самой знатнейшей фамилий в Королевстве. Я признаюсь, что сей вопрос может показаться весьма отважным между такими особами, кои знакомы токмо по одному имени. Однако Сир Карл есть такой человек, с коим я принимаю великое удовольствие говорить откровенно.

Милорд усмехнулся от сего моего предложения; но я видя что он нимало тому не противился, поехала к Сиру Карлу и без всякого затруднения с ним изьяснилась.

При сем Графиня замолчала. Она весьма проницательна. Она посмотрела на нас, на Гжу. Ревс и на меня. И так, Сударыня, сказала ей моя сестрица с видом изъявляющим любопытство; пожалуйте доканчивайте. Чтож касается до меня, Люция, то нетерпеливость знать оное, не позволила мне сказать ни единого слова.

Третьяго дня случилось ето, возразила она. И самым искусный живописец не в состоянии представить толико пленительной картины о смертной, какую Сир Карл коего он с великою нежностию любит: он говорил с страстною любовию о всей той фамилии. Один Бог сказал он мне, известен о моем жребии. Я буду поступать по великодушию, справедливости, или лучше сказать положусь на Провидение. После сей благородной откровенности, я его спросила, надеется ли он в предположении щастливого выздоровления, чтоб иностранка была его супругою? Я ничем не ласкаюсь, отвечал он мне. Я отъезжаю без всякой надежды. Естьли те вспомоществования, кои я стараюсь приложить, возвратят столь драгоценное для меня здоровье, и естьли болезнь её брата, коего я не менее люблю, несколько умалится, то моя радость будет превыше моего чаяния. Прочее же оставляю я на Провидение. Случай не может от меня зависеть.

Из сего то должна я заключит, Г. мой, сказала я ему, что вы никакого не имеете обязательства с Мисс Бирон.

При сем, я не могу тебе сказать, любезная Люция, сама ли по себе остановилась Графиня или для наблюдения нас; ибо я не в состоянии была преодолеть такого движения, кое меня со всем смутило. Она приметила мое замешательство. Она у меня спрашивала, куда я хочу идти, представляя мне что она прекратит речь свою, естьли её повествование мне тягостно. Я придвинула свой стул к ней как можно ближе, наклоня голову позади её стула и закрыв половину лица, так что видны были одни только глаза. Она встала. Нет, сударыня, сказала я ей, не вставайте, продолжайте; пожалуйте продолжайте. Вы привели меня в чрезвычайное любопытство. Позвольте мне остаться на моем месте и не безпокойтесь о мне. Так, сударыня, сказала гжа. Ревс, которая не менее меня пылала любопытством, как она мне после в том призналась, продолжайте и позвольте моей сестрице остаться в своем положении: чтож на сие отвечал Сир Карл?

Дражайшая моя Мисс, возразила Графиня, садясь и говоря мне, я хочу наперед сделать вам один вопрос; ибо я не желаю никого оскорблять.

О сударыня! Вы совершенно к тому неспособны, отвечала я ей. Но в чем состоит сей вопрос?

Неужели Кавалер Грандиссон, любезная моя, никогда не делал вам, совершенного обьявления?

Никак нет, сударыня.

И так я весьма обманута, естьли он вас не любит. Вот его ответ: в таких обстоятельствах, в коих я теперь нахожусь, какоеб впечатление ни могло произвести надо мною достоинство но я почел бы себя недостойным жизни, естьлиб старался привлечь её к себе склонность.

Ах Люция! Сколь благородно его поведение со мною оправдано!

И так, Г. мой, возразила Графиня, вы конечно не будете гневаться, естьли мой сын примет намерение уверять Мисс Бирон, что он не без достоинства и что его сердце совершенно ей предано.

Гневаться? Никак нет, сударыня, справедливость и честность совершенно мне то запрещают. Дай Боже чтоб Мисс Бирон, обрела в щастливом бракосочетании все то блого, коего она достойна! Я слыхал что о Милорде Д.... говорят весьма похвально. Имение его соответствует его породе. Он может приносить честь своей матери.... чтож касается до меня, коего все чувствования разсеяны, которой не знает того что сделать может, ниже помнит долг свой, то я весьма буду остерегаться привлекать в неизвестность такую молодую особу, коей я удивляюсь и коея дружба столь для меня драгоценна, наипаче когда я толикими прелестями нет ни чего такого, чтобы она должна почитать превыше себя.

Какое великодушие, Люция! Колико оно меня тронуло! От сего лице мое обливалось слезами в то время когда я сокрывала оное позади кресел Графини. Но она продолжала в словах Сира Карла.

Позвольте мне, Сударыня, избавить вас от дальних вопросов, Из столь разборчивого разговору конечно дойдет что ниесть до Мисс Бирон. Но поелику я не известен, какой получит успех мое путешествие, то и повторяю что собственная моя честь и то, чем я обязан двум молодым особам равного почтения достойным, налагает на меня такие законы, кои позабыт было бы для меня весьма стыдно. И дабы совершенно открыть вам внутренность моего сердца, с каким видом осмелился бы я появиться пред честною женщиною, пред вами, Сударыня, естьлиб в то время когда справедливость и честность подвергают меня к тем должностям, коих исполнения имеют право от меня требовать, способен я был признаться в других желаниях, и держат в недоумении другую женщину до объяснения моего жребия. Нет, Сударыня, я лучше соглашусь умереть, нежели помрачить себя сим недостойным поступком. Я знаю свои разположения, присовокупил он; но Мисс Бирон свободна. Италианка, коей нещастие призывает меня в Болонию, равномерно свободна. Путешествия же моего отложит ни как нельзя; но я ни каких не делаю с самим собою условий; и взирая на свой долг нахожу мою благодарность в том удовольствии, когда оный исполню.

спросила, не ужели по всем тем признакам, кои совершенно почти заставляют думать, что он не возвратится из Италии не сочетавшись браком, и по столь хорошему мнению в пользу моего сына, не явит он мне своего ходатайства у той любвидостойной Мисс Бирон, кою он иногда называл своею сестрою, и над коею сие звание подает ему некое влияние? Он отвечал мне: сие предложение, сударыня, показывает то высокое мнение, которое вы имеете о Мисс Бирон и коего конечно признаете сами, что она достойна: но могу ли я приписать себе без чрезвычайной неосмотрительности то влияние, кое вы предполагаете во мне над её разумом, когда у ней ней есть родственники столько же её достойные, сколько и она их?

Вы легко судить можете, любезная Мисс, сказала мне Графиня, что мое намерение в сем вопросе состояло в том, дабы испытать его сердце. Однако я просила у него за то прощения и присовокупила, что я не почла бы себя уверенною чтоб он меня простил чистосердечно, естьлиб он не обещался мне по крайней мере уведомить Мисс Бирон о предмете моего посещения.

Мне кажется, Люция, что я нимало бы не досадовала, естьлиб он ее и не простил.

Теперь, любезная Мисс, возразила ласковая Графиня, вы можете смотреть на меня без всякого затруднения и позволите мне видеть прелестное ваше лице. И так она обратилась ко мне; она взяла меня в свои обьятия; сделала мне некую укоризну утирая на глазах моих слезы, поцеловала меня в щеку, и когда увидела что я пришла несколько в себя, то начала говорить мне следующим образом:

Любезная моя, прелестная моя Мисс Бирон.... для чегож не могу я сказать дражайшая дочь моя, в том смысл, в каком желаю? Ибо по сей или другой какой причине, вы должны позволить мне называть вас сим именем: скажите мне теперь, как будто бы в самом деле говорите вы своей матери, имеете ли вы какую ни есть надежду, что Сир Карл Грандиссон может быть вашим супругом?

Ах! Сударыня, отвечала я ей с великим замешательством, не столько ли жестокой делаете вы мне вопрос, как и ему самому сделали?

Мисс, столько же жестокой; я я равномерно готова просить прощения у вас, как просила и у него, естьли вы действительно говорите мне, что оный вас оскорбляет.

Я объявила, Сударыня, и при том от искренности моего сердца, что я почитаю его обязанным предаться своей иностранке; и хотя в самом деле предпочитаю я его всем мною виденным, мужчинам, однако решилась, естьли возможно, преодолеть ту склонность, кою к нему чувствую. Он обещался иметь ко мне дружество до тех пор, пока оное может быть принимаемо не помрачая других привязанностей; и на сем то ограничиваю я все свои намерения.

Нет совершенно такой другой привязанности, возразила Графиня, с коею бы столь чистая и непорочная дружба не могла согласоваться. Сын мой поспешит от искренности своего сердца оправдать оную. Он удивляется свойству и качествам Кавалера Грандиссона. Он почтет за сугубую себе честь, когда посредством вас соединится с ним дружеством. Дражайшая моя, окажите равномерно свое дружество, но под самым нежнейшим именем, такому молодому человеку, которого вы найдете оного достойным. Чтож касается до меня, то я требую от вас четвертого места в вашем сердце. О дражайшая моя! Какое щастие можете вы составить своим союзом!

Вы весьма иного делаете мне чести, Сударыня. Вот все, что я могла ей отвечать.

Но, любезная Мисс, вы должны мне изьясниться. Я не требую от вас сего засвидетельстования.

Очень хорошо, Сударыня, я согласна изьясниться. Я почитаю честность: но сердце состоит не в моей власти.

И так вы имеете некую надежду, любезная моя.... как бы то ни было, но я от вас не отстану, естьли можно. Я никогда не почитала себя способною учинить вам такое предложение: но я почитаю вас, так как и сын мой, безподобною в свете девицею. Выслушайте меня: мы нимало не станем помышлять о предлагаемом нам союзе до возвращения Сира Карла из путешествия. Вы мне однажды сказали, что предпочли бы моего сына всем тем, кои домогаются получить ваше сердце. Я не говорю о Сире Карле, которой привлек вашу склонность прежде, нежели вы нас спознали; но обещаетесь ли вы выдти за моего сына, естьли Кавалер не возвратиться холостым.

Я по истинне ей призналась, что она приводит меня в великое изумление. Как, сударыня! Не ужели я не потщусь извлечь себе какого ниесть плода из того примеру, которой вы мне предлагали почти сию же минуту? некоего человека сказал, [а ето тот самый человек, коего вы заставили говорить следующее:] с каким видом появилась бы я пред честною женщиною; пред вами сударыня естьлиб способна была держать кого ниесть в недоумении?... Нет, сударыня, я лучше соглашусь умереть, как и Сир Карл, нежели помрачить себя сею недостойною поступкою. Но мне кажется, сударыня, что вы мне учинили сие предложение, так как и ему, единственно для того дабы испытать мое сердце.

По истинне, любезная моя, прервала она речь мою с некиим замешательством, вы приносите мне великое удовольствие, подавая мне способ ко извинению. Впрочем я говорила чистосердечно, и по сей то причине должна почувствовать несколько смущения.

Какое благоразумие, дражайшая Люция? Она приняла меня в свои объятия и вторично поцеловала обе мои щеки. Я хочу, сказала она мне, несколько себя оправдать: заблуждение в кое я поверглась, должно показать вам с коль чрезвычайным пристрастием желала бы я видеть вас Графинею Д.... но вы по своему достоинству заслуживаете такое титло, коего я и вообразить себе не могу. Она спросила у меня, когда я намерена возвратиться в Нортгамптоншир. Я обьявила ей мое намерение. И так вы не должны отъезжать не посетивши меня! А я вам обещалась, что во время вашего посещения сын мой вам не покажется. Теперь я более не желаю, чтоб он с вами увиделся, и обратясь к Гже. Ревс сказала: естьли он придет сюда без моего соучастия, Сударыня, то прошу вас не позволить ему видеться с Мисс Бирон.

Я оказала ей чувствительную благодарность за толикое её добродушие. Она просила меня, чтоб я писала к ней письма в небытность мою в Лондоне. Сия прозьба приносила мне толико чести, что я не могла ей в том отказать. Сын её, сказала она мне усмехаясь, не более будет видеть мои письма, как и саму меня. Выходя от нас она отозвала меня на минуту к стороне и сказала; я хочу признаться; что мне никогда не случалось даже и в таких обстоятельствах, кои наиболее впечатлены были в моем сердце, видеть себя принужденною к молчанию собственными моими изречениями. Чтож делать? Я пришла было лаская себя успехом. Когда надежда бывает равна почти желанию, то исполняются единые токмо те мечтания, кои оную ласкают. Страсти наши, любезная моя, обыкновенно преодолевают наш разсудок. Однако я знаю двух, коих можно изключить из сего правила, то есть: вас и

По окончании сей речи она, разпрощалась с нами. Я избавлю тебя, любезная Люция, от всех размышлений коим я предалась, по причине сего докучливого хотя и ласкательного посещения. Нет! дражайшая Люция,

Примечание. Хотя безпрестанно и без всякого затруднения изключают великое множество таких писем; кои отводят материю от главного содержания; но и между таковыми есть столь приятные, кои заслуживают внимание. Таковы суть два следующия, в коих свойство Мисс Грандиссон, именуемой теперь изъявляется совершенно.