Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть шестая.
Письмо LХХVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть шестая. Письмо LХХVI. (старая орфография)

ПИСЬМО LХХѴИ.

Кавалер Грандиссон к тому же.

Теперь-то, любезной друг, все дела доходят к опаснейшему своему концу. По приходе моем мне сказано, что меня ожидают в комнате у Маркизы. Маркиз, коего я там нашел разговаривающого с нею на едине, принял меня с нежным но важным видом и взяв за руку посадил на креслы между собою и Маркизою. В самое то время вошли к нам Прелат, Граф и отец Марескотти, и пожелав мне доброго здоровья, сели по своим местам.

Любезная моя, сказал Маркиз, говоря своей супруге.

Она же запинаясь несколько минут начала говорить: мы не иначе можем надеяться совершенного здравия моей дочери, как от.... она остановилася.

Как от нашего благоугождения ко всем желаниям её сердца, присовокупил

Хорошо продолжайте, сказал ему Маркиз.

Очень безполезно, возразил он принуждать Кавалера касательно того дела, которое имеет сильное впечатление над нашим сердцем.

Я наклонился подтверждая то, что он думал.

Какое нещастие! возразил он.

Самое величайшее нещастие, сказал Граф.

Тогда спросил меня Маркиз, какимъ свидеиельством могу я их уверит, что их дочь не будет развращена.

Я отвечал, чтоб отец Марескотти предписал договоры.

Совесть моя, сказал честный отец, не позволяет мне соглашаться на сей брак: но достоинство и великодушные услуги Кавалера лишают меня власти тому противиться. Я прошу чтоб мне позволено было молчать.

Мое состояние есть тоже самое, сказал но качество брата понуждает меня забыть достоинство Епископа. Любезной Грандиссон позволите ли вы нам по крайней мере думать что мы почитаем вас еще дитятею в законе? Какиеж сильные причины препятствуют вам теперь обьявить оное?

Я надеюсь от вашего великодушия, милостивой государь, что вы не потребуете от меня того, чего я не могу сделать не лишась некоторой части вашего почтения. Естьли вы удостоиваете меня принять в знатную вашу фамилию, то не делайте меня недостойным того по крайней мере перед собственными моими глазами. Вы можете последовать примеру многих великих Принцев, сказал мне отец Марескотти, как-то Генрику Французскому, Кавалер, и Августу Польскому.

Так точно, честный отец; но и самые великие Короли не были велики во всех деяниях своея жизни. Перемена закона тем менее причиняла им сумнения, что большая часть из оных нимало не наблюдают тех правил....

Прелат прервал мою речь: мы уже весьма далеко довели сию материю между мною и Кавалером. Я возвращаюсь к вопросу моего родителя. Каким образом можем мы быть уверены, что моя сестрица не будет развращена? относится в том к духовному отцу: Отец просит себя от того уволить. Я же, Кавалер, спрашиваю вас, обещаетесь ли вы что сами собою или священниками вашего закона никогда не пожелаете развращать Клементины? Позволители вы ей иметь при себе духовного отца? Согласитесь ли вы чтоб ето был отец Марескотти.

О! отец Марескотти согласится ли.....

Я соглашаюсь, Г. мой, поддерживать привязанность Клементины, к её вере, и еще в той надежде, дабы склонить такого человека, которой по справедливости будет тогда любезен всей сей фамилии.

Не токмо я соглашаюсь с удовольствием на сие предложение, но еще почту себя щастливым что отец Марескотти подаст мне случай оказать ему все то почтение, кое я к нему имею. Я предлагаю только сей вопрос, чтоб сей честный отец предписал мне сам свои договоры. Они будут исполнены, я вас уверяю, в какую бы цену ни полагал он своих попечений.

Никогда, возразил он, не будет в том затруднения между вами и мною.

Вы не будете иметь нужды в сей статье, сказал ; ибо отец Марескотти всегда будет духовным отцем сего дома.

Я желаю чтоб честный отец дал мне с своей стороны единое обязательство; то есть ограничивать свои попечения с теми, кои заключаются уже в его главных правилах, и не входишь никогда и ни в какое изыскание с моими людьми и моими соседями в такой земле, где закон различен от его закона. Я мог бы положиться в том на собственную его умеренность:, но без того обязательства, которого я от него требую, может быть совесть бы его смущалась и таким образом почитаю я за долг обьявить сию предосторожность для спокойствия моего отечества.

Англичане, Кавалер, сказал мне Граф, весьма жалуются на гонения от нашей церькви: впрочем до какой крайности не доведены были Католики в Англии?

Я много бы мог сказать в разсуждении сего пункта. Но для меня довольно и того, чтоб отвечать за самого себя и за собственное мое поведение.

Что касается до служителей моей дочери; то я надеюсь, сказала Маркиза, что сие попечение вверено будет отцу Марескотти, которой составит из оных небольшую церьковь вокруг ее, дабы поддержать ее в такой земли, где её закон может подвергнуться некоей опасности. Её женщины, отвечал я, и её особенные служители, будут всегда принимаемы по её выбору. Естьли они станут себя вести хорошо то сочтут за удовольствие почитать меня также своим господином. Естьли же они поведут себя худо, то весьма вероятно что я столько же буду иметь над ними власти сколько и госпожа их. Я не должен подвергаться их своенравиям. Естьли они станут почитать себя независящими от меня; то конечно не будут мне повиноваться, а может быть станут меня оскорблять, и мой гнев за их наглость дойдет может статься до ненависти к их закону.

Таким образом утвердя сию статью я присовокупил, что естьлиб Камилла я весьма бы положился на её скромность. Но поелику вы равную имеете доверенность и к сему честному отцу, сказал мне Прелат, то мы ласкаемся что и в Англии вы без всякого затруднения можете с ним посоветоваться о тех погрешностях, в коих служители моей сестрицы будут обвиняемы.

На то я и не могу согласиться. Я должен быть судьею как над нравами так и над поведением всех моих служителей. Их независимость может произвести между их госпожею и мною такия несогласия, кои иначе никогда не случаться. Я должен иметь власть ссылать их за важной проступок. У меня нет своенравия. Я люблю каждого человека, какого бы он закона ни был. Даже и в самой отдаленной стране я знаю как должно поступать с иностранцами, над коими имеют хотя некую власть. Может быть они будут вести себя лучше от той зависимости, в коей они меня находишься будут. Но, словом, служители моея супруги, хотя бы она владела всем светом, должны быть также и моими.

Какое нещастие, сказал отец Марескотти, что мы все не одного закона! Но, Г. мой, вы позволите покрайней мере чтоб в случае нужды я принимал участие в таковых обстоятельствах.

Так, отец мой; и я с охотою буду поступать по вашим советам. Но я не позволю иметь ни совершеннейшему ниже мудрейшему из всех смертных власти надо мною в моей фамилии,

Мои чувствования показались Прелату справедливыми. Мы согласны, сказалъ он мне, в сей важной статье. Но подевяти ли месяцов обещаетесь вы препровождать в Италии?

Сие обещание, милостивый государь, показывает, что оное бы могло состояться естьли Клементина не пожелает проживать долее в Англии. Тогда я не более буду препровождать трех месяцов в моем отечестве. В противном случае я уже предложил, что Англия и Италия попеременно будут нашими жилищами.

Но мы не желаем, сказал Маркиз, Клементина без сомнения от вас не отстанет, и по условию конечно будет совершаться сие обязательство из года в год: но первой год должен вам остаться у нас и мы надеемся с вашей стороны всякого снисхождения для сей любезной девицы по причине слабого её здоровья.

Позвольте мне представить вам другое предложение, возразила Маркиза: то есть, чтоб вы в сей первой год, когда останетесь у нас, склонили обеих своих сестриц, коих нам представляли здесь весьма любви достойными особами и самую вашу питомицу, которая будет почитаема за младую Италиянку, приехать препроводить с нами некоторую часть времени.

Вы любите своих сестриц, и мне весьма было бы приятно видеть Клементину подружившеюся до её отъезда с госпожами вашей фамилии.

Сестрицы мои, Сударыня, весьма благоприветливы, и я должен отдашь равную похвалу мужьям их. Я нимало не сумневаюсь, чтоб оне не согласились с удовольствием на таковое приглашение. Самое приятнейшее время, кое вы заблагоразсудите для их посещения, будет без сумнения при окончании первого года. Выключая удобности к тому приготовиться оне будут иметь тогда сугубую выгоду; то есть начать щастливое дружество с Клементиною и сотовариществовать ей в путешествии её в Англию.

Сие представление было весьма похвалено. Я присовокупил, что по прошествии года я надеюсь видеть кого нибудь из столь знатной фамилии разположенного к тому же намерению, дабы ничего не упустить к удовольствию столь любезной дочери.

Кто знает, отвечала мне Маркиза? не будем ли и мы с Маркизом в числе путешественников? Нам весьма трудно будет разлучиться с любезною нашею дочерью. Но сии моря....

Прелат

Оно весьма велико, сказал Граф и каждый из нас с удовольствием пожелает увеличить оное.

Естьли Бог дарует вам более одного сына, поелику вашего имения в Англии довольно будет для одного, а подаренное моей сестрице нашими двумя дедами останется другому; то мы надеемся что один из двух препоручен будет нашим попечениям.

Все собрание почло сие требование весьма справедливым.

Я отвечал что на сие я не могу склониться. Воспитание сыновей, продолжал я, принадлежит мне; а воспитание дочерей матери. Я соглашаюсь, пусть Италианское имение разделено будет дочерям и пусть оне будут воспитаны под вашим смотрением. Сыновья же никакого не будут иметь в том участия.

Лишь бы только они не сделались Католиками, сказал Прелат.

Нет, нет, милостивой государь, возразил я. Вам можно их испытать, хотя бы я и решился оставить, касательно закона, ту же свободу моим подвластным, какая оставлена и мне, но я не желаю, чтоб меня обвиняли в разставлении им сетей. В качестве Англичан они будут изключены от всякого права на Италианское имение. Сия земля конечно имеет такие законы, кои могут одобрить сие разположение.

Когда Клементина сочетается браком, сказал Маркиз, тогда все требования Даураны уничтожатся. Но думаете ли вы, Кавалер, чтоб было справедливо лишать природного права детей, коих хотя и на свете нет?

Я оное. Вы знаете что богатство не есть благополучие. Естьли мои потомки не будут щастливы тем что может им достаться, то по крайней мере они не сделаются совершенно неимущими. Я надеюсь, что господин Иероним получит прежнее здравие. Он может быть женится. Пусть Италианское имение перейдет в его руки в самую минуту моего брака. Естьли он заблагоразсудит, принимая оное, оказать за то некую благодарность сестре своей, то пусть сие обратится к её употреблению, без всякой от меня зависимости. Естьли же господин Иероним умрет холост или бездетен, то пусть сие имение останется Генералу. Ето самое лучшее употребление; и по согласию моему оно никогда не выдет из вашей фамилии.

При сем они все посматривали, друг на друга изьявляя разные знаки удивления. Братец, сказал Граф Маркизу, мы можем во всем положиться на великодушие молодого человека имеющого сие свойство. Я признаюсь, что он приводит меня в изумление.

Самое справедливое средство к окончанию сего дела, возразила Маркиза, есть то, о коем Кавалер прежде упомянул, и при том самое сходственное с намерением обеих дедов: чтоб Италианское имение определено было дочерям. Наши два сына ничего не пожелают после нашего наследства; а сие будет некоею наградою за великодушие Кавалера, что отцовское его наследство не уменьшится приданым за дочерьми.

Кавалер, сказал мне отец Марескотти, с какою великодушною фамилиею вступаете вы в союз. Не ужели толико сходственные с вашими чувствования не будут иметь силы столько вас тронуть, чтоб вы приняли Католической закон? Его святость, Г. Епископ в том ручается, получила бы сама по себе ваше признание. И с радостию бы излияла на вас свои благословения. Вы согласны что можно составить благоденствие в нашем законе; но мы думаем что не можно того учинить вне его недра. Согласитесь. Разпространите радость в сей фамилии. Составьте благополучие Клементины.

Какое мнение, отец мой, возъимели бы вы о таком человеке, которой бы пожертвовал своею совестию самым величайшим выгодам на земле? естьлиб мог я себя уверить, что оная была равнодушна.... Но оставим сей пункт до тех обстоятельств, когда мы в состоянии будем говорить о нем с вами; так как отец с сыном. Теперь же не умножайте моих затруднений, приводя меня в необходимость отказать в чем ни есть сему любезному и почтенному собранию.

Отец мой, сказал Прелат, не станем более настоять в сем пункте. Вы знаете какие я имел с Кавалером изьяснения. Он человек непоколебимый. Естьли в следствие сего времени вы сделаете более впечатления над ним; то мы вам одолжены будем всем нашим благополучием. Потом оборотясь к Маркизу говорил: теперь, Г. мой, надобно уведомить Кавалера о том, что вы намерены сделать для моея сестрицы, выключая принадлежащого ей от дедов её имения.

Маркиза, которой токмо хотел отвечать: я вас прошу из милости, Г. мой, не говорить о том ни слова. Все таковые ваши намерения могут ежегодно исполняться, смотря по поведению моему с вашею дочерью и чего я буду за то достоин. Не довольно ли я знаю великодушия всей благородной сей фамилии? Я желаю зависеть от вас. Я довольно имею имения на содержание Клементины и себя, или я худо знаю её сердце. Во всем том что вы желаете мне сказать, помышляйте токмо о собственном вашем удовольстви, и я прошу из милости уволить меня от подробностей.

Что сказала бы сестрица моя Сфорс? вскричал Граф. Имея столько противуположений сколько она на сей союз, могла ли бы она не оказать своего удивления толикому благородству?

Как! сказал мне Прелат, справедливо ли ето Кавалер, что вы не желаете знать никакой подробности?

Весьма справедливо и я прошу того из милости.

Сделаем все что ему угодно, возразил он. Г. мой, [пожимая мою руку,] брат мой, друг мой, каким именем должен я еще вас наименовать? Мы согласны на все ваши желания. Но наша благодарность будет оказана в свое время. Она сравняется с вашею, не сумневайтесь в том. С какою ревностию сей долг будет исполнен! Но поспешим обрадовать сердце Иеронима уведомлением о всем произшедшем. Сей разговор можно иметь в его горнице и все прочее может быть уставлено в его присудствии.

Теперь должны мы получить, сказал мне Маркиз, позволение от его Святейшества. Оно не воспрещено было в подобных случаях, когда сыновья или одного брака дочери должны были воспитываться в Католическом законе.

Иерониму, но я вошед в оную возвратился в покой к Г. Ловтеру, дабы дать им время расказать о всем. Иероним с толикою нетерпеливостию желал меня видеть, что за мною тотчас прислали. Он принял меня в свои обьятия как брата, поздравляя меня стократно своим и моим благополучием. Во время оказываемыхъ им мне ласк, я не мог удержаться чтоб не придти в некое изумление, когда Прелат, которой ни мало не думал чтоб я то услышал, сказал своей матери: ах! Сударыня, бедной Граф Бельведере! Сколь много будет он чувствовать печаль свою! Но он поедет в Мадрит искать своего утешения с какою ни есть Испанскою госпожею. Бедной Граф! отвечала Маркиза: но он был бы весьма несправедлив, когда бы нас стал осуждать.

Меня пригласили завтрешней день пить шоколад с Клементиною. Нас может быть оставят одних, или во крайней мере я не думаю найти с нею никого кроме её матери или Камиллы.

Доктор Барлет, естьлиб токмо мог увериться, что изящнейшая из всей Англии девица будет щастлива с Графом Д.... единым из всех её обожателей, коего я почитаю достойным столь драгоценного сокровища? Естьли Мисс Бирон будет жаловаться на свой жребий, коему я буду причиною; то воспоминовение о всех моих предосторожностях не в состоянии будет усладить горесть моего сердца. Но при всем том от чего произходят все сии подозрения о нежности? и не должен ли я почесть их за движения тщетного высокоумия? Впрочем естьли уже Богу угодно, чтоб моя судьба соединена была с Клементининою; то я чрезвычайно был бы доволен, когда бы мог уведомиться прежде нежели бы она получила мои обеты, что Мисс Бирон из угождения к усильным прозьбам друзей своих согласилась отдать свою руку Графу Д.....

Теперь есть случай отослать вдруг три мои письма. Прощай любезнейший Доктор. И в самых величайших удовольствиях сердечные вздохи напоминают нам о наших слабостях! Конечно не от природы уже зависит быть совершеннее. Прощай, любезной друг.

Продолжение письма Милади Ж.... в коем и предъидущия три заключены были.

прочли, дабы смешать слезы мои с вашими о участи любезнейшей нашей Генриетты. Для чегож братец мой поспешил о том писать? не мог ли он дождаться решения от следующого своего свидания с Клементиною? Какой же мог быть случай отправить такия письма, которые, как он должен был разсудишь, в состоянии повергнуть нас в смертельную неизвестность? К великому вашему нещастию сей случай представился! Но, любя нас столь нежно как он, может быт почел он за нужное приготовить вас к тому что должно последовать, опасаясь чтоб наше движение не было чрезвычайно, естьли мы не прежде узнаем о сем случае как по совершении оного. Нам, любезная сестрица, препровождать целой год с Миладию Клементиною Грандиссон? Ах! бедная Генриетта! позволит ли она ето нам? Но сего не будет: нет, нет, ето невозможное дело. Но оставим сие а обратимся к нужному.

В то время когда сии письма привезли из Лондона Доктор Барлет находился с нами за столом.

Обед кончился. Он встал и пошел в свою горницу. Мы остались в чрезвычайной нетерпеливости. А как дали ему довольно времени для чтения писем и не видели его весьма долго; то его медлительность показалась мне несносною. Любезная наша Генриетта, сказала: я опасаюсь худых известий. Дай Боже чтоб не случилось чего худого Сиру Карлу, чтоб Клементина была благополучна, и чтоб великодушной .. Я опасаюсь дабы он....

Что до меня касается то не стерпя такой медлительности я пошла к Доктору в горницу. Я нашла его сидящого, спиною к дверям погруженного в своих размышлениях; и когда он обратился ко мне услыша мой приход; то я примешила что он чрезвычайно был тронут.

Любезной Доктор Барлет ради Бога скажите, всель в добром здоровье мой братец?

Не безпокойтесь Милади. Все в Болонии находятся в добром здравии или начинают приходить в желаемое состояние. Но, увы! Я сожалею о Мисс Бирон.

Как? Не ужели мой братец женился? не льзя етому статься. Я никогда не почту его.... мой братец женился?

О! нет; но все уже заключено; дражайшая моя Мисс Бирон! теперь то будет подвержено искушению величие твоей души. Впрочем Клементина девица редкого достоинства. Что касается до вас, Милади, вы можете прочесть сии письма; но я совершенно уверена, что их не должно сообщать Вы увидите на конце последняго письма, в каком замешательстве Кавалер находится борясь между своею честностию и нежностию.

Я с жадностию пробежала глазами присланные три письма. О Доктор! сказала я ему прочитав оные, как можно уведомить о сем Гжу. Сельби, Гжу. Шерлей и нашу Генриетту? Естьли же не показать им оных, когда уже оне знают что сии письма от моего братца, то сим их чрезвычайно обезпокоить. Пойдемте к ним.

Возмите с собою письма, Милади. Вы имеете нежное сердце. На ваше благоразумие можно положиться. Я же тотчас приду.

Превосходной человек! Я видела слезы текущия из очей его.

Я пошла в низ и встретилась с моим мужем на нижней ступеньке: всели в добром здоровье находится Сир Карл, Сударыня? О Милорд, скором времени совокупится браком с госпожею Клементиною.

Он поражен был сими словами жесточае громового удара. Да сохранит нас от того Боже! вот все что он мог отвечать. Я обожаю его за нежную любовь, которую он имеет к моей Генриетте. Письма, сказала я ему взявши его за руку, нимало не уведомляют еще о торжестве; но вся фамилия уже согласна и естьли он еще не женат, то в скором времени женится. Подите, Милорд, скажите Гже. Сельби что я желаю переговорить с нею в саду.

Он мне сказал, что Мисс Бирон пошла прогуляться в большой сад с двоюродною своею сестрою Нанси; что видя меня шедшую к Доктору, которой столь долго не возвращался, она имела нужду выдти на свежей воздух; что он оставил в столовой зале Г. Сельби, его жену, и Люцию, дабы пойти ко мне и уведомить в каком все находились безпокойствии. По истинне, слезы текли ручьями по щекам его. Я пожала его руку с нежностию. Он чрезвычайно мне показался мил в сию минуту. Я назвала ею любезным моим Милордом. Мне помнится, слышала я от любезной нашей приятельницы, что опасность производит нежность. Она заставила нас осмотреться вокруг себя, дабы найти кого нибудь кто бы нас ободрил.

Я увидела выше упомянутых особ, готовящихся уже идти в сад. О! любезная Гжа. Сельби, сказала я вошедши к ней, все уже приведено в Италии к концу.

Они столько были сим поражены, что не могли, произнести ни слова, выключая Емилию, которая оказала свое прискорбие. Она едва не лишилась чувств. А как приказали позвать её горнишную, та Емилия удалилась.

Тогда расказала я Г. и Гже. Сельби прочитанное мною в последнем письме. Г. Сельби оказал свое прискорбие вспылчиво. Я не понимаю, сказал он, какая честь могла принудить Сира Карла Генриетта! какой жребий для молодой девицы составляющей украшение вселенной! заслужила ли она быть жертвою драгоценной Италианки? единое мое утешение состоит в том, что она превосходит их обеих. Так, Сударыня, я ето утверждаю. Человек, хотяб то был какой Король, способной предпочесть другую женщину нашей Генриетте ее не достоин.

При сем он встал; несколько раз прошелся по зале большими шагами с огорченным видом. Потом севши опять на стул сказал жене своей: Сударыня, посмотрим, что может произвесть сие достоинство вашего пола, о коем вы столь часто сожалели, над самою благородною душею. Но, увы! сие нежное дитя найдет чрезвычайную разность между феориею и практикою.

Люция плакала; её скорбь простиралась до величайшей степени: Гжа. Сельби несколько раз отирала свои слезы. Любезная Милади, сказала она мне наконец, каким образом уведомим мы о сем Мисс Бирон? Должно чтоб она узнала сие от вас. Она будет иметь прибежище ко мне для своего утешения. Будьте терпеливее, Г. Сельби; вы недовольно щадите Сира Карла Грандиссона.

Я также просила его пощадить несколько моего братца, представляя ему что он более заслуживает сожаления; при сем прочла я ему заключение последняго письма. Но ничто не могло успокоить Г. Сельби. Он безпрестанно осуждал Сира Карла. , безразсуднее и следственно глупее и опрометчивее, и сущие дети, естьли желаете знать нежели мы женщины, когда они лишаются чего нибудь весьма ими желаемого.

В то время когда мы изыскивали средство каким бы образом открыть печальное сие известие любезной нашей приятельнице, приехала в замок Гжа. Шерлей. Мы тотчас уведомили ее о предмете нашей печали. Она по своему величию души ни малеишого не оказала удивления. Я нимало не усматриваю к тому, сказала она нам, другой помощи кроме терпения. Любезная наша дочь сама того ожидала. Но могу ли я прочесть сие письмо, заключающее в себе такое важное известие? Я подала ей все три письма. Она пробежала их токмо глазами. Я удивляюсь Сиру Карлу, возразила она. Сколь же велико было бы наше благополучие, естьлиб небо услышало наши желания! Но вы помните Гжа. Сельби, что мы часто сожалели о добродетельной Клементине. Довольно кажется и того, что велико-ушное внимание Сира Карла к Генриетте стоит чего ни есть его спокойствию. Но гдеж любезная моя дочь.

Я пошла ее искать и нашла ее сходящую с валу. Ваша бабушка, любезная моя.... Так, сказала она мне, я думаю что она приехала и спешу засвидетельствовать ей долг мой.

Но здоровы ли вы, Генриетта?

Мне стало гораздо лучше как я вышла на чистой воздух. Я посылала к Доктору Барлету спросить о новостях: он приказал мне сказать что находится в добром здравии и что все его друзья приходят в лучшее состояние. И так я гораздо стала спокойнее.

Она побежала к своей бабушке с такою радостию, которую она всегда чувствует когда ее видит. Она просила у ней её благословения преклоня колено как то обыкновенно делает.

Ах! какой благополучной ветер принес любезную мою матушку к своей дочери?

Сего дня весьма прекрасной день. Я думаю что свежей воздух и удовольствие видеть мою Генриетту весьма споспешествуют моему здравию. Мне сказали, любезная моя, что вы получили из Италии письма,

Не я, Сударыня, но Доктор Барлет получил; а я по видимому не должна знать содержания оных: ибо мне их не сообщили. Конечно они заключают в себе что ни есть для меня неприятное. Но когда все находятся там в добром здравии, то ко всему прочему я в состоянии иметь терпеливость. Со временем мы обо всем узнаем.

Доктор Барлет, которой имеет к сей старой госпоже столько же удивления сколько и она к нему, спешил придти засвидетельствовать ей свое почтение. Она отдала мне письмо; а я возвратила их Доктору так что Мисс Бирон ни мало того не приметила. Мне сказали, возразила любезная сия девица, что моя Емилия не очень здорова. Я выду на минуту дабы узнать о том от самой её. Нет, милая моя, сказала ей её тетушка, удержа ее за руку, Емилия

Такое впечатление, с каким ее остановили, произвело в ней новые подозрения. Она смотрела на нас попеременно. Я усматриваю, сказала она нам, во взорах каждого сострадание долженствующее что ни есть значить. Естьли сие сожаление касается до меня, то прошу из милости чтоб по худо понятой нежности я не была последняя, кою бы по милости своей о том уведомили. Но я отгадаю...... с принужденною улыбкою.

Что отгадает моя Генриетта? сказала её тетушка.

Доктор, отвечала она, приказал меня уверить что Сир Карл находится в добром здравии и что его друзья щастливо начинают приходить в прежнее свое состояние и так мне ни мало не трудно отгадать то молчание, кое сохраняют о содержании писем, что Сир Карл или женат, или вскоре женится. Не правда ли, любезной Доктор?

Он ничего не отвечал; но из очей его выступили слезы. А как Мисс Бирон обратилась к нам, то увидела что мы все утирали слезы. Дядя её вставши со стула подошел ж окну, обратясь к нам спиною.

Сии слова чрезвычайно ясны, возразила безподобная Генриетта; и я усматриваю, что все здесь печалятся о мне. Моя за оное благодарность простирается до высочайшей степени и я не менее почитаю то справедливым поелику избранной к тому человек есть Сир Карл Грандиссон. Доктор, продолжала она взявши его руку, он действительно женат. Всемогущий Боже [возведя с благоговением очи свои к небу,] тебя я умоляю, да излиешь на него и на Клементину благая. И так, любезные мои друзья, чтож усматриваете вы в сем противного моему ожиданию?

Её тетушка лобызала ее с нежностию. Дядя её подбежав к ней прижимал ее в своих обьятиях. Её бабушка сидела с разпростертыми руками, и милая Генриетта бросилась в оные с торопливостию, ставши на одно колено. Но по засвидетельствовании вновь своей благодарности собранию, она просила позволения выдти на несколько минут. Её тетушка удержала ее за руку, говоря ей что Сир Карл еще не женат, но.... Естьли он должен жениться, прервала она её речь, то нельзя ли сказать, что он уже женат? В самую сию минуту пришла Емилия. Она всячески усиливалась сокрыть свое смущение и может быть чувствовала уже к тому довольно силы; но при виде любезной своей Мисс Бирон вся её бодрость изчезла. Она начала опять плакать и вздыхать. А как она хотела выдти, дабы скрыть свои слезы, то Мисс Бирон остановя ее и приняв в свои обьятия, увещевала ее собрать свои силы, желать как и она благополучия другому и также тому радоваться. Я никогда не могу себя тем утешит, отвечала ей с живостию сия невинная девица, изпуская вздохи. Я печалюсь токмо о вас. Я ненавижу сих Италианок. Я была бы самая благополучнейшая девица в свете, естьлиб вы были Миладиею Грандиссон.

Теперь когда Мисс Бирон Доктору, то не можем ли мы показать ей письма? Я покорно вас о том прошу, подтвердила речь мою Гжа. Шерлей; вы видите, что наша Генриетта имеет благородное сердце. Доктор подавая нам их отвечал что он относится в том на наше разсуждение. Что до меня, которая уже их читала, возразила я; то я хочу идти в сад с Люции, Нанси и Емилии и мы оставили вместе Гжу. Шерлей Гжу. Сельби и Мисс Бирон. Доктор же, коего я приглашала с намии, принял намерение идти в свою комнату. Люция оказала некое желание остаться и взоры Генриетты Жилорд Ж... также пришел к нам и не менее нас принимал участия в нашей печали; таким образом остались вокруг Генриетты единые утешители, которые подкрепляли её мысли; ибо её бабушка и тетушка всегда похваляли то преимущество, кое она отдавала Клементине по причине её болезни. Никогда не видано было в одной фамилии трех женщин толико благородных как Гжа Шерли, Гжа. Сельби и Мисс Бирон. Но Г. Сельби весьма не доволен тем, что мой братец любя столь нежно Генриетту, мог так легко решиться ехать в Италию, Он досадует даже на ту любовь, которую ощущает к моему братцу и своей племяннице. Но безполезно, сказать вам, что будучи так разумен не имеет он и половины того величия души, какое имеет каждая из упомянутых мною трех женщин.

По возвращении нашем вы весьма бы пленились, видя Генриетту как она отвела Емилию к стороне, дабы ее утешить, и уважить ей те обстоятельства, кои казалось привлекли на свою сторону моего братца. Потом она учинила тоже самое и своему дяде. Сколь превосходною сия великодушная девица оказала себя в глазах всех свидетелей.

которой означает чрезвычайное уважение как к ней так и к её полу и которая укоряет себя за то сумнение, что осмелился предполагать будто Мисс Бирон будет на него жаловаться и имеет к нему некую часть той нежности, которую он к ней чувствует. Весьма вероятно, сказала она мне, что он не знает, так как вы и ваша сестрица, всего глубочайшого почтения кое к нему имеет. Как же мог бы он то видеть? продолжала она. Вы знаете что мы бывали редко вместе; и как я им толико обязана; то он конечно приписывал мои взоры единой благодарности. Но весьма ясно что он меня любит; верители вы етому? и может быть он предпочел бы меня всем женщинам, естьлиб обстоятельства его к тому не принуждали. Да излиет на него Всемогущей Творец вся благая присовокупила она: в сем состоит первое мое желание: никогда не буду я иметь другого. Не хулите сего обьявления, милая моя Милади. Вы уже однажды меня осуждали за романические мои поступки: но подумайте, что избранный по сердцу человек есть Сир Карл Грандиссон.

Не взирая на все сии усилия, увы! любезная сестрица, весьма приметно что те часы, кои сия любви достойная девица препровождает в уединении, суть тяжкое для нее бремя. Она привыкла уже воздыхать. Она встает с опухшими от слез глазами; сон и позыв к еде ее оставляют; и все сии признаки ей не безъизвестны; так заключают о сем по тому усилию кое она себе делает, скрывая оные. Как! должно ли чтоб Генриетта Бирон, с безподобною красотою при толь цветущем здравии с таким нравом, и с удобностию управлять своими страстьми имея великодушие и признательность ироическия, превосходя всякую женщину в откровенности сердца и в истинной разборчивости, одарена будучи разсуждением и зрелостию разума превыше своих лет: должно ли говорю я, чтоб она видела себя принесенною на подобие невинной жертвы на олтарь безнадежной любви? Состояние её стесняет грудь мою. Я не могу сносить сего торжества другого пола, хотя бы виновник тому был брат мой. Но по истинне, ета уже не первая для него жертва. Напротив того кажется, что его сердце исполнено справедливою благородностию, и смертельное чувствует мучение, что не может совершенно предаться сей изящной девице.

Сего утра прибыл сюда Г. Дин. Он весьма знатной человек. В одно время, когда он разговаривал со мною с откровенным сердцем, я узнала от него, что его намерение было всегда сделать Мисс Бирон главною своею наследницею. Он уведомил меня о своем имении, которое весьма велико. Я вижу что истинная учтивость состоит в том, дабы быт великодушну; ибо юные и старые, богатые и бедные, все обоготворяют Мисс Бирон.

Г. Дин безпокоится до чрезвычайности о её здравии, будто бы тому удивляется, в том намерении, как она мне в оном призналась, дабы избежать безполезных стараний произходящих от нежности, которая заставила бы его просить советов в разсуждении такой болезни, кою могут излечишь единая терпеливость и время.

Каким же ударом будет поражена Оливия, когда известится о произходящем в Болонии? Её лазутчики конечно не преминут в скорости ее о том уведомишь. Какие будут её изступления! Я предполагаю, что вы имея с нею переписку, конечно вскоре будете приведены в смущение её поношениями.

Все желают, чтоб вы приехали сюда с вашим Лордом. Чтож касается до меня, что я горю нетерпеливостию видеться с обеими вами, или естьли вы лучше хотите, то приезжайте сами ко мне. Вы никогда не можете меня видеть в столь выгодное для меня время. Я нахожусь теперь в совершенном согласии с моим мужем. Вы услышали бы от нас все то, чтобы вам было приятно. Милорд.... любезнейший мой, вы ничего от меня не требуете.... Вы предупреждаете меня, Милорд, во всех моих желаниях. Я уведомила его весьма нежно о некоторых его слабостях: он благодарил меня за наставление; и решился, говорит он, делать все то, что токмо может мне нравиться.

. Я усмотрела в нем более разума, приятности, чувствования и знания, нежели в нем оных предполагала, и совершенно не думала найти в нем того, когда имела и более причины разсматривать все сии качества в его свойстве. Он всегда со мною советуется; и вы легко судит можете, что по таковым открытиям в его пользу, он не может иначе делать. Словом, мы столь удивительно успеваем в нашем почтении, что сколько бы времени оно ни продолжилось, но мы с трудом можем признать себя за того мужа и ту жену, которые представляли, несколько тому месяцов, весьма странную фигуру перед глазами зрителей в церькви Святого Георгия. Нас должно благодарить, что мы могли увериться друг в друге; ибо будьте уверены, что нас никогда не увидят так глупыми, как мы были в то время. Наиболее же превышает его в моих мыслях то хорошее мнение, которое все здесь о нем имеют. Его почитают разумным, хорошого свойства, и поверите ли вы тому? весьма красивым человеком. А как все жители сего дома слывут умнейшими и проницательнейшими людьми; то я не могу им противуречить, не учинясь сама виновною.

Вы с удовольствием узнаете, что следуя всегда её образцу, будет изящною женщиною и весьма хорошею материю в фамилии. Мисс Бирон по истинне есть одна в свете девица, которая совершенно знает домашнюю економию. По возвращении своем, она приняла на себя управление сей фамилии, дабы облегчить тетушку свою Сельби. Лондон: До сего времени я считала себя весьма знающею касательно сей статьи; но теперь она зажала мне рот, а её управление сопровождаемо толиким достоинством и тихостию, что она всеми в доме обожаема. Впрочем я едва могу понять, когда она исполняет такое множество попечений; ибо мы всегда видим ее с нами. Но как она не любит долго спать и весьма любит порядок, и удобно без торопливости принимается за дело; то и нет ничего для нее трудного.

В сию минуту подали мне от вас письмо. Я предвидела какие должны быть движения Оливии. Она без сумнения получила некия известия из Болонии; ибо для чегож оставлять так скоро Англию, когда она решилась дожидаться тут возвращения моего братца? Нещастная женщина! о ней жалеет. Но естьли хотя один нещастной, о коем бы Генриетта не сожалела?

Примечание. "Здесь изключены письма заключавшия в себе более приятности, нежели пользы для подкрепления связи; первое от Графини Д.... которая ни мало не теряет из виду брака своего сына всячески старается преодолеть любовь Миссс Бирон к у, разсуждениями свойственными сей страсти, и затруднениями в коих она небезъизвестна, что Сир Карл находится: другия письма писаны от разных особ, и совершенно по различным причинам касательно главной пользы. Милади Мисс Шарлота Грандиссон] оставя наконец замок Сельби, пишет также к которую она оставила с Емилиею, и говорит ей много забавных изречении. Мисс Бирон Автор приобретает себе похвалу относительно к тем характерам, кои весьма искусно были наблюдаемы в своем положении. Но наконец все касающееся до состояния Сира Карла изьясняется в письме к .