Памела, или награжденная добродетель.
Часть вторая.
Страница 1

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть вторая. Страница 1 (старая орфография)

ПАМЕЛА,

или

НАГРАЖДЕННАЯ

ДОБРОДЕТЕЛЬ.

Аглинская нравоучительная повесть

Сочиненная Г. Рихордсоном

В IV Частях

Переведенная с Французского языка.

Часть II.

с дозволения управы Благочиния.

Печатана

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

1787 года.

ПАМЕЛА,

или

НАГРАЖДЕННАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ЧЕТВЕРГ.

Теперь прошла несчастная та неделя, которую я весело в ваших объятьях препроводить льстилась, в то время моя надежда весьма была разна от той, которую я имею ныне; но по чему знали пред будущее, может быть один щастливой день произведет более нежели многое время. Надобно сказать вам, что госпожа Жевкес меня била, а вот каким образом. Не терпеливо я хотела итти в сад, чтоб посмотреть где мое письмо, и нет ли на то ответу, а она нехотела пустить, я ей говорила, для чего так много против меня строгости имеет, что уже последней сей забавы лишает, и не дает в прохладные часы в саду одной прогулятся, а всегда ходят сторожи, будто за какой воровкой. Она ссылаясь на свое писменное наставление, говорила, что еще не такие с тобою строгости я иметь должна, я думаю, продолжала она, лутче бы было ежелиб вы жили спокойно, и довольны были своей долей, я помню как вы спрашивали у господина Виллиамса, живут ли нарочитые люди в деревне? Знать, что есть намерение уйти к ним, и рассказать свои печальные приключения, которые всегда вы так неправильно называете.

Сими словами она пронзила мне сердце и отняла почти память: ибо я думала, что она нашла в саду мое письмо. По том она мне говорила, что за охота гулять, изволь итти, я тотчас буду к вам.

Я пошла в сад, и думала, что меня из окна не видно, побежала к тому месту, где письмо положила, но принуждена была остановится, услыша гнусной ее голос, постой, постой, она кричала, куда так бежите? Разве с кем в запуски бежать оговорилась. Я ее дождалась к себе в превеликом сердце, а она подошедши, взяла меня за руку, будучи как будто обезумленна, по чему я и принуждена была ходить с нею вместе, и идучи мимо надобнова мне места, не смела на нево взглянуть.

Садовник работал от нас не далеко, я стала с ним о цветах говорить, а она наклонясь сказала мне тихонько, в писменном наставлений моем, не велено вас допускать с людми много говорить. Для чего, я ее спросила? Разве вы боитесь, что бы я сговорясь с ними не обокрала моего господина. Может быть, она отвечала, ежелн вы и одну себя у нево украдите, то по мнению ево, не можно больше окрасть ево будет.

Умилосердись, скажи мне, я ей говорила? По чему я ево стала? Имеет ли он к тому какое нибудь право, кроме, что как вор, над краденными пожитками? Теперь то я от тебя услышала, она отвечала, чево никогда слышать не надеялась. Теперь вижу ваше упрямство смиренной мой агнец, (так меня назвала ужасное сие чудовище.) Ежели бы я была в ево месте, я бы очень скоро дала тебе знать свое право. А чтоб ты зделала? Я ее опять спросила, я бы не так много трудилась, она отвечала, ласки употреблять. Однако я скоро вас обеих, то есть тебя, и господина моего лишних трудов избавлю. Как сводня известны, что я от вас никогда бита не бывала, и сей удар мне был вместо удару громовова, оглядываяся вокруг себя смотрела, нет ли ково блиско, кто бы мне поспешил на помощ, и видя, что ни ково нет, ухватясь за плечо ее, говорила, разве есть в твоем писменном наставлении и то, чтоб тебе бить меня? Уж ли сверьх всех тиранств, и несносных печалей, велено так ругатся надо мною? И в тот час села науступе. А она мне в ярости своей говорила, ни от ково еще я обиды себе такой не имела, вижу, что ты горда над меру, однако поверь мне, я смягчу скоро. Пойдем, я запру тебя в палатах, и не дам впредь больше башмаков на ноги, и ни чево об чем бы ты ни просила, когда уже мне честь такая.

Я не знала, что делать, рок мой весьма ко мне не милосерд казался, призналась в себе, что сказала худо и подала ей тем повод ругатся надо мною. Теперь сама с собою говорила, я и последнюю мою надежду неосторожностию и скоростию моей погубила. Садовник видел нашу ссору, но она увидя ево закричала, чево ты Яков смотриш, делай свое дело. В тот час он ушел у нас из виду, а я сама с собою размышляла, что мне ныне надобно учится уметь притворятся. Между тем она взяв меня за руку потащила, пойдем говорила; я вас научу называть меня сводней. Моя дарагая госпожа Жевкес, я ей говорила, полна, полна, о сем говорить. Не зови пожалуй моя дарагая, я не хочу твоей лести, для чево еще не назовешь сводней? Я видя что она в великом сердце, не знала в трусости которому святому обещать молебен, однакож несколько ободрившись, сказала ей, я не могу итти госпожа Жевкес? Можешь она сказала, я такую вертушку под пазухой донесу, коли не пойдешь из доброй воли, еще ты не знаешь моей силы? Знаю, знаю, я ей отвечала! и может быть как войду в палаты и больше узнаю, и сказав сие, встала и пошла за нею. А она идучи все твердила и упрекала меня, что я ее сводней назвала.

Подходя к дому, я села на лавку и говорила, не пойду я в палаты госпожа Жевкес, пока вы меня не простите, что я вас с проста так назвала, а я в том, что вы меня убили, вас прощаю, пожалуй помиримся. Она нахмурясь подле меня села, и услышав мое извинение, сказала, добро, и я вас прощаю, только вперед пожалуй меня не трогай, и в знак миру со мной поцаловалась. Пожалуйте скажите мне, я вас прошу? Где мне, и до которых мест можно ходить? Покажите мне как далеко ваша милость может простиратся, я буду спокойна и не стану больше ни какой вольности от вас просить. Радуюсь, она говорила, что вы разсудку повиноватся начинаете, я бы желала и со всем вам дать свободу, но вы сами разсудите, что мне не велика радость везде связанной почти с вами ходить, но исполняя свою должность, надобно трудов снести не мало. Я ни для чево инова так поступаю, как только желаю услужить лутчему изо всех господину. Он хорош я говорила для всех, кроме меня несчастной! он вас очень любит, она сказала, вы в том не можете сумневатся, и для тово принужден так поступать с вами, вам можно за то несколько потерпеть. Он меня любит, вы говорите? Я ей отвечала, какая эта любовь... Но она прервав речь мою, пойдем говорила, чтоб девки не приметили заплаканных глаз ваших; не сказывайте им, что было между нами, я пришлю к вам Нанон, извольте с нею итти в сад ежели хотите, может быть чрез то лутчей апетит получите к обеду, а то вить с голоду умереть можете. Можно видеть, что красота ваша содержит вас в неволе, вы не едите и не спите, а только что плачете и печалитесь понапрасну. Говори, что хочеш, я себе думала, толькоб мне избавится твоево злословия и ужасного вида, льщусь найтить какую нибудь отраду в моем любимом месте. В шед в сад нарочно пошла в другую сторону, чтоб идучи на зад туда зайти, и чтоб девка того не приметила.

Я насилу принудила себя говорить с девкой, а и говорила но все пустое, зная что она должна мои слова пересказать ей. Возвращаяся и подходя к тому месту где письмо положила, послала Нанон к садовнику и велела ему нарвать мне салату, но она стоя кричала, Яков нарви салату нельзя ему слышать, я говорила, поди к нему и возми огурцов ежели есть. Как скоро она пошла, я посмотря между дерном, нашла письмо без подписи, и схватя скорей в пазуху положила, а девка тотчас бегом ко мне возвратилась. Я так письму была рада, что в лице переменилась. Чево вы испужались? Она спросила. Я по щастию скоро вздумала отговорку, уже бедная ваша Памела научилась лукавить, но думаю, что всегда непорочно: хотела говорю ей понюхать цветы на дереве, и вдруг бросился червь, ко мне на шею, ты видела, что я руку на грудях держала, как ты возвратилась. Они ни чем не пахнут она отвечала, это цветы не такия, чтоб чем нибудь пахли. И по том пошли мы в палаты. Госпожа Жевкес встретив меня сказала, вот теперь изрядно и очень скоро пришли назад, вперед отпущу гулять когда изволиш, а я оставя ее пошла в кабинет свой, и запершись читала сие письмо.

"Я весьма о нещастии вашем сожалею, и желал бы от сердца оказать вам мои услуги, естли бы мне возможно было. Но свободить такую девицу, которая красотою постоянством и достоинствами одарена без меры, и которую стерегут не усыпно, настоит великая трудность. Вся моя надежда на господина Б.... Однако я бы с радостию оной, лишился ожидая от Вышнева награждения, естли бы возможно было услужить, вам. Я свои меры и происки употребить не оставлю, признаюсь, что ни когда я такова мнения о господине Б.... не был, как ныне, видя ево противу вас поступки: хотя он не мот и не волокита об оном всем известно. Но мне кажется как можно скорее вам надобно от нево бежать, а особливо будучи под властию у такова чудовища как госпожа Жевкес.

"Здесь не далеко живет Милади Ионес вдова богатая и богобоязливая, и еще есть господин Дарнфорт, которой имеет жену пре умную и двух дочерей девиц честных, прочие же все люди ремесленные и простые; ежели вы разсудите заблого я буду говорить Милади Ионес и Милади Дарнфорт, может быть которая нибудь из них захочет вас под свой Покров принять. Ни каким образом не льзя утаить, что бы не проведали, что я мешаюсь в ваше дело, однако я вам сказал, что все потерять не пожелею, только бы вам услужить мог, для тово, что я никогда так много тихости и добродетели с такою чудной красотою не видал вместе, и для того нещастная ваша доля со всем меня склонила к вашим услугам, зная, что я тою единою, много должности христианской могу исполнить.

"А что бы послать письмо к Милади Даверс, я вам ежели изволите, безътруда услужу тем, но только здесь на почту посылать не льзя для тово, что почтмейстер хлеб помилости господина Б.... имеет, и по словам ево признаваю, что и он имеет также наставление в разсуждении вас; сказать не возможно как велика противу вас осторожность, что меня согласно вашему мнению и самово верить заставляет, и думаю, что надобно быть худым противу вас предприятиям, какие вам ни делали клятвы. Однакож я очень рад, видя вас не имеющую нужды в наставлении постороннем.

"Позволте мне сказать, что я слыхал довольно о красоте вашей и остроте разума, ныне вижу сам, что не сравненно всю ту похвалу вы превосходите, ибо глаза мои видели красоту вашу, а письмом своим показали разум и проницание, я пространно писал сие для тово, боясь, что впредь не буду иметь случая сказать вам мое мнение, но еще ныне всево не открою, кроме, что буду всячески старатся услужить вам, и быть совершенно

Я тотчас прочитая письмо, так ему отвечала.

Государь мой.

"Ваше почтительное письмо, соответствующее похвальному вашему нраву и чести,начинает льстить меня счастием, но сожелеть буду, естли вы для меня претерпите обиду: а хотя и будет, надеюсь, что Бог, которому вы так верно служите, не сравненно наградит своими щедротами, я бы чрезвычайно была счастлива, естлиб в моей было власти воздать вам за вашу благосклонность, но увы! со мною зделать надобно всякому милость только Христа ради, хотя я бедна и низкой породы, но имею сердце, которое ни чево подлова и предосудительнова зделать не может, хотяб великия милионы сулили.

"Я на все то согласна, что вы разсудите за блого, я никово из них не знаю и не могу вздумать, как зачать с ними изъяснятся, благодарствую за ваше уведомление о почтмейстере и было хотела послать к нему каким нибудь манером письмо, для отсылки к моему родителю, но вижу что со всех сторон беды меня окружили, и ни какой надежды на честь господина моего иметь не можно.

"Мне кажется, государь мой, ежели из них кто нибудь позволит мне притти к себе, я свободно могу отсюда вытти, по тому, что вы от саду у себя ключь имеете, но не льзя сказать точно, когда мне уйти будет можно, по строгому тому надзиранию, как вам известно. Мне кажется государь мой, не лутчель вам не теряя времяни, зделать другой ключь? И положить на то назначенное для писем нами место. Я дивлюсь, что урод мой не вздумала досех пор у вас отобрать оной, употребляя всякую безделицу в свою осторожность. Ежели же вы мне ключь пожалуете, то я свободно могу уйтить в другое место когда нибудь, хотя из тех госпож ни одна меня и не примет, ибо надеюсь, что бедственное мое состояние приведет всякова в жалость. А как уже недобьются от меня, чтоб я на вас сказала. При том же прошу вас государь мой, ежели имеете с кем нибудь в доме господина моево переписку, проведать, намерен ли он сюда быть и когда? Присем я к вам посылаю изменника моево Ивана Арнольдса письмо, а для чево вы догадатся можете, может быть, что он раскаяся, вину свою мне в перед заслужить захочет, вы увидя то по своему разсмотрению пользоваться можете, а я осталась

"Надеюсь государь мой, что чрез вашу помощь я могу от времени до времени посылать к родителям моим письма, я имею шесть Гиней, из которых можно платить тому человеку, которой будет относить мои письма, я их отдам вам, чтоб вы не терпели ни какого убытку.

Только что я успела написать, пришли меня звать обедать, взяв письмо положила в пазуху, ожидая время спрятать ево подале. О как удачно мое предприятие! однако я боясь чтоб не стали меня обыскивать, зашила все мои письма к юпку, а между тем во всем грубиянке своей угождаю. После обеда пошли мы в сад гулять, и я удачно письмо мое положила в назначенное нами место, а как пришли к пруду удить рыбу по вчерашнему ее обещанию, то она села у пруда и стала на уду червяка надевать, а я стоя под деревом удила, и поймав карпа, будучи в печальных мыслях, тотчас опять ево бросила в воду, и видела как он воле своей был рад.

Что вы это делаете, спросила меня, госпожа Жевкес? Мне показалось, я отвечала, что сия бедная рыба карп равна была в своей несчастной доле со мною. Я поимала обманом рыбу, так как и я поимана в лукавые сети моего господина, и для того не могу веселится, мзловя пеповинную рыбу, которая еще хочет свободою пользоватся, для тово и бросила опять в воду, вы сами видели, с какою радостию она в спокойные свои места поплыла. О когдаб сыскался такой человек великодушной, чтоб и мне дал также свободу, яб во всю жизнь мою молила за него Бога: ибо вижу, что опасность моя час от часу умножается более. Позвольте мне продолжала я, посадить бобы, которые у меня есть в кармане, покуда вы будите удить, я их посажу, здесь во круг деревья, и буду часто смотреть, как скоро они взойдут, чтоб мне можно было назвать, что нибудь своим, в саду вашем.

Видите ли любезные родители, мои вымысел, что под видом смотреть всходят ли бобы мои, я могу часто в сад ходить. Ибо госпожа Жевкес в оном не сумневалась; я взяв бобы мои посадила по обеим сторонам тово места, где письмы клала, а между тем тотчас и письмо мое положила, радуясь, что начала таким образом намерение свое производить в действо, и думаю, что будет удача.

ПЯТНИЦА и СУББОТА.

непременно заплатить, нет ли у вас моя дарагая Памела денег? Многоль, я ее спросила? Около осми фунтов стерлингов, она отвечала. У меня более шести нет, я ей сказала. Пожалуй мне их до завтре. Я с охотой их ей и отдала, а она взяв вон вышла, и несколько минут погодя пришла опять ко мне и улыбаясь, говорила. слава Богу я теперь с работниками разплатилась. Изрядно, я ей говорила, надеюсь завтре вы мне отдадите мои деньги. Тогда она захохотав сказала, на что вам деньги? Сказать тебе правду мой агнец, мне в деньгах не было ни какой нужды, да только чтоб вы их на какие ни есть вымыслы не употребили. Теперь чаще вас с девкой гулять от пускать стану, зная, что подкупить нечем. Я от роду так сама на себя не серживалас, как в то вреня, для чево так скоро отдалас в обман, а больше всево тужила, что обещала господину Виллиамсу дать денег, а взять будет негде. Теперь плачу, вспоминая свою глупость, ибо не осталось у меня ни одной Гинеи, чем я пропитаюсь ежели уйду по счастию. Разве и то в вашем писменном наставлении было, госпожа львица? Я ей говорила: (ибо и она меня агнцом называла.) Чтоб отнять мои все деньги? Вы уже бранится начинаете, она отвечала, да я не сержуся, поцелуй меня, и будем друзья. Подите от меня прочь, я ей только сказала, ибо более досаждать не смела, боясь претолстой руки ее: и в горести своей, что больше думаю, как она меня обманула, то больше браню себя и ругаю.

В вечеру госпожа Жевкес в своих письмах, и ко мне письмо получила, и пришед отдав мне оное, говорила, видитель, что мой ласковой господин не забывает и вас, а при том мне и свое письмо показала, в котором написано бы что он надеется ту красоту, которую ей вручил, в хорошем и довольном видеть содержании, и при том спокойну, и что он знает как она ко мне ласкова, и во всем мне угождает: вот то то говорит милостивой господин, конечно вы будете любить ево? Я спросила ее, чтоб она письмо дочитала, нет сказала, ненадобно. Разве велено у меня башмаки отнимать и бить меня, я ее спросила? Нет она отвечала, а также и сводней чтоб называть меня не пишет. Полна пожалуй, я ей сказала, мне не хочется в другой раз быть битой, я думаю, что мы друг друга простили.

Вот письмо то, которое она отдала мне от моего господина.

"Дражайшая Памела,

"Я уже раскаялся в данном вам обещании, чтоб мне вас не видеть без вашего позволения, время вашего отлучения кажется мне долго и скучно, можноль вам на меня надеятся, и позволить к себе приехать? Поверте, что ваше позволение недопустит вас после тужить, а наиболее меня к тому принуждает безпокойное желанье знать, в каком вы состоянии? Госпожа Жевкес ко мне пишет, что вы очень печалитесь, и никогда почти не спите и не кушаете от того времени, как привезены к ней: а как я весьма вашего здоровья желаю, то для тово и хочу укратить время страданий ваших, что и совершенно исполнится, ежели вы мне позволите к себе приехать. Иван мне рассказывал о вашем безпокойстве с такою жалостию, что с нуждой выговаривать мог, и тем не мало смутил дух мой; я всево более боюсь, ненависти ко мне вашей. И вас ногу уверить, что вы ни чево не потеряете, но не сравненно счастливее быть можете, ежели позволите к себе приехать. Подумайте, кто вас об оном покорно просит? Я вам клятвами заклинаюсь, что вы будете сами рады ежели дадите позволение мне приехать, положив надежду на честь мою, и данное вам слово. Ежели увижу, что госпожа Жевкес, не так вас содержала, как должно такую персону, которую я люблю безмерно, я вам дам полную власть выгнать ее из дому, а на ее место взять госпожу Жервис, или ково хотите. Да и Иван мне сказывал, что вы госпожею Жевкес не довольны, и для того конечно ее в доме у меня не будет. Умились дарагая Памела! и позволь такому человеку, которой не может без вас жить спокойно, увидеть себя, и которой всячески будет старатся оправдать себя пред вами, а при том любовь и услуги свои умножать станет, соразмерно доверенности вашей, так как есмь и буду

"Знаю, что вам приятно покажется, увидев из сего, что родители ваши в добром здоровье, и что ваше письмо их обрадовало не мало, я и сам тому рад. Еще вам повторяю, что вы не раскаетесь меня послушав, госпожа Жевкес мне пришлет ответ ваш.

Теперь уже сутки, как я их посадила. Она усмехнувшись, сказала, вижу, что вы любите сад, а в садовницы не годитесь, и пошла от меня далее. Я будто остановилась бобов смотреть, и найдя письмо, взяв оное скорее за нею поспешала; нет еще не взошли бобы мои. Конечно нет, она отвечала, и притом сказала такой пример, какой женщине стыдно бы было и подумать, пришед в палаты, я заперлась в кабинет свой, и читала полученное письмо от господина Виллиамса.

"Очень сожалею, что принужден сказать вам отказ от Милади Ионес, она сожалеет о вашем несчастии, но только чрез то не хочет неприятелей иметь, после я сказывал ваши приключении Милади Дарнфорт сколько мне возможно было жалостными словами, и нашол ее весьма услужить вам склонну, но без позволения мужа своего не смела, которой не весьма человек доброй, и при мне говорил ей. Сосед наш любит девку, что нам до тово дела, и какая в том ево вина, лишь бы только она нетерпела нужды, я с моей стороны не вижу тут ни какова пороку, он тем ни ково, кроме ее фамилии не обидит. (Как будто любезные родители, слава и добродетель бедным людем, ни что уже на свете) а вы господин Виллиамс мне кажется не должныб были мешатся в дела против своего патрона и благотворителя. Жена ево слыша сие, разсудила больше ему не поминать о том, а я только мог изпросить, чтоб они сего ни кому не сказывали.

"Здешнему священнику Петерсу я также разказывал вашу историю, но принужден с печалию сказать вам, что он почел мне за пристрастие, будто я стараюсь заслужить вашу благосклонность, но когда я ему изъяснял чина нашего должность, и по совести с ним говоря уверил ево, что я ни какова пристрастия кроме человеколюбия не имею, он мне отвечал, что я очень молод и не знаю еще людей совершенно, естли мы захотим продолжал он всех на свете людей поправить, работа наша будет бесконечна. Сие распутство, так ныне в народе умножилось велико и в обычай вошло, что не только два казнодея ни все проповедники на свете, своими доказательствами отвратить не могут. После тово стал он разсуждать о поступках наших духовных начальников против людей знатных, защищая несклонность свою служить вам."

Я ему сказывал, что велика разность между вами и такими, которые сами на то подают повод; такие хотя худо живут, но им ненаково пенять, а вам подая помощь, спасти можно добродетель, которая не много равных имеет, и при том я ему показал письмо ваше.

Он прочитавши, сказал, что написано изрядно и должное сожаление об вас имеет, к томуж за надобность признал и подкреплять вас в твердом намерении супротивлятся. А помочь вам ни как не может. Можно, я ему отвечал позволить ей уйти в дом ваш, и жить с супругою и с племянницею вашими, до тех пор, пока к родителям своим может возвратится. Как это он говорил? Для чево мне бранится с таким знатным и богатым человеком, вы и о себе должны подумать: она же и сама пишет, что он обещает честно с нею поступать, ее постоянство может ей навести счастие, он щедр и не злостен, другой бы в ево месте больше зделал.

Ни чево не слышно о приезде господина Б.... радуюсь, что вы меня уведомили о бездельнике Иване, может быть какая нибудь от того произойдет вам польза; а письмо к родителям вашим можете запечатав положить в то назначенное нами место, ежели вы уверены, что ни какова на то примечания нет и не употребляют: я их при перьвом случае перешлю, но надобно вам остерегатся, я вижу, что злая Жевкес недоверивает мне много.

"Я слышал, что тот священник которого место мне обещали умирает, но не знаю, иттили мне на ево место или нет, для тово что я намерении господина Б.... опровергать стараюсь. Однако ныне вы не печальтесь, и будте благонадежны, что я все ваши повелении с радостию исполнять буду, сколько станет сил моих.

"Я думаю пользуясь ключем, которой я скоро вам отдам не надобно терять время, я приготовлю лошадь за пол мили от сюда от стороны большова лугу, и провожу вас, или велю проводить в деревню; а между тем вы не лишайтесь надежды и верьте безпримерная Памела! что я

Прочитав ево письмо, я разсуждала, и невидав ни какой надежды думала что пропала неизбежно. Писала к нему с благодарением за ево старание, описывала строгость и не милосердие людей знатных, злость людскую, и твердые сердца; которые ни какой помощи в несчастии сущим подать не хотят, просила чтоб он написал к Милади Даверс, в разсуждении того, что хотя пользовать то и не может, но пусть о худых намерениях брата своево узнает; но опять разсудила оное вычернить боясь, что то его раздражить может, и принудит поспешить сюда ко окончанию моей погибели. К томуж на господина Виллиамса ониб взяли подозрение, узнав, что письмо шло чрез ево руки: яж знала, что она брата своево и любит и почитает, то хотя бы и хотела за меня вступится, но ни как ево от намерения отвратить не может. На конец вздумала ожидать не будет ли какой помощи от господина Виллиамса, когда ключь и лошадь изготовит. Уведомила ево о письме моево господина, чрез которое он просит позволения сюда приехать, и что весьма боюся тово, что он сюда приедет, то для ради тово и не надлежит терять время: при том писала и то, как меня злая Жевкес в деньгах обманула.

Мне нельзя с тово письма было копии оставить, для тово, что везде за мною смотрят, положа ево за пазуху, пошла к госпоже Жевкес, и сказала ей, что я пришла с нею посоветовать о письме моево господина. От чево видна была радость на лице её, признавая мою к себе откровенность, вот так то лутче, она мне отвечала, пойдем в сад, или куда изволишь, и поговорим там. Я ей сказала, что мне в саду гулять не охотно, и будто больше для угождения её иду туда, а пришед в сад, я ей сказала, что он в письме просит позволения сюда приехать, и что надеется, что я по милости ево здесь довольна и спокойна, и для того пожалуйте мне свой совет, что в таком случае мне делать? Я бы вам отвечала она, советовала отписать к нему, что бы он сюда приехал, он сие за великое почтет одолжение, да и вам будет конечно лутче. Как лутче? Я говорила, знаю, что ево все намерении простираются згубить меня. Згубить? Сказала она, я этова слова не навижу, сказать вам правду, что здесь в уезде нет ни одной, которая бы так хорошо и счастливо могла жить, как вы.

Не хочу с вами спорить, я ей говорила, вижу, что наши мнении весьма разны, вы думаете я догадываюсь, что он намерен меня содержать любовницей, или содержать всегда в неволе, как как и ныне? Да, я так думаю, отвечала она, а подлинно ли так, не знаю, а когда так будет, то вы можете иметь все, что хотите, я вижу уже довольно, что вы ево можете водить на уде по своему нраву и воле.

Я не могла терпеть слов её, ибо она то сказала, чево я давно боюсь, и для того показала ей в том большее мое супротивление. Может быть, она продолжала речь свою, он на вас и женится. Нет, нет, я отвечала, сие не может статся, да и я не желаю и не прельщаюсь, по тому, что природа ево до того не допустит, да и все ево поступки верить оному запрещают, а вы все то зная желаете, что бы я писала к нему и позволила сюда ехать, мне кажется будет то, что я беду сама себе на кличу.

смущатся духом.

Нет, я ей отвечала, мое мнение не такое, один час непорочной жизни приятнее целова веку в непотребствах и в грехе изживши: пускай сто раз больше несчастия к себе привлеку и терпеть буду, да буду же иметь в печалех моих и утешение, что оное терплю храня свою добродетель; я бы себе век не простила, ежелиб не всячески старалась сохранить мою непорочность, пока будет возможно, по чему знать, что Вышний со мною учинить намерен?

Может быть она говорила как он вас очень любит, то вы чрез то и принудите ево вашею прозьбою и слезами дать вам свободу, и для тово лутче отписать к нему, чтоб он приехал. Изрядно я ей говорила, буду писать к нему ответ, боясь, что он не получа от меня письма, за отговорку возмет сюда приехать, только я не знаю как послать к нему? Я пошлю, она отвечала мне, о том велено старатся.

В то время садовник шол мимо нас, и я увидя ему говорила, здесь Яков посадила я бобы, и называю место то моим огородом, я вам покажу ево, и прошу вас, пожалуй не мешай рости им, и взяв повела ево по алее, а подходя к тому месту, говорила, пожалуй поди и спроси госпожу Жевкес, естли у нее еще бобы; а как он пошол, то и успела я положить письмо мое, и дожидалась ево на том же месте. А как госпожа Жевкес не далеко осталась, то очень скоро с садовником вместе ко мне и пришла. Что мне в бобах твоих, она говорила, и при том меня очень испужала сказав мне на ухо, нет ли какова обману? Я ей отвечала, ей, ей, уже несносна, видя, что не могу ни ступить ни промолвить слова без подозрения. Господин мой пишет, она говорила, чтоб всячески примечать за вами, хоть вы непорочны и чисты как голубица, но лукава и пронырлива как лисица, меня хотя и обманете я не осержуся.

А когда на меня не осердитесь, говорила я, то пожалуйте отдайте мои деньги, которые вы у меня взяли, хотя я и не имею нужды, но знаю, что и вы только пошутили, и мне их возвратить хотите. Со временем вы их получите она сказала, я принуждена была взять их, боясь, чтоб вы не употребили в какие противные нам предприятии, и идучи в палаты все о том говорила. А пришед писала я ответ к нашему господину, и будучи в намерении показать госпоже Жевкес ни чево противнова ему не сказала, не веря тому, что он на место ее обещал прислать госпожу Жервис, мне ни чево бы не было приятнее, кроме моей свободы, как приезд госпожи Жервис.

"Государь мой!

"Зная, как вам легко можно счастливою меня учинить, возвратя к моим родителям, и тем обещании ваши бедной Памеле исполнить, которую увезя обманом, содержите в заключеньи. Не погневайтесь, что страх подает мне лишнюю смелость, вы не подумайте, чтоб ваши обнадеживании и уверении о не порочности намерения вашева могли страху меня лишить, ежелиб вы не так поступали, я бы единому вашему слову поверила, а то государь мой, много боюся, чтоб мысли ваши с моими не были разны, одна мне только надежда в вашем отсутствии, ежели вы намерены мне обещать сходственную с честию милость, довольноб единою строкою о том мне дать знат, я бы отвечала так, как должно, но увы! какие обещании такой человек подать может бедной девке.

"Знаю довольно что вам пристойно, и не могу и чево инова вздумать, что приезд ваш сюда наведет мне гибель. Вы же никогда представить себе не можете, что, несчастная Памела зделать в состоянии, когда ее к чему нибудь порочному принуждать станут.

"Какиеб продерзости во мне ни признавали, я оправдатся не желаю, разве к тому принуждена буду. Не погневайтесь государь мой, за мою смелость, которая мнении мои так ясно изображает. Сожалеть буду много, ежели в моих противу вас поступках, что нибудь не приятное для вас будет, но уверяю и кленуся, что мне моя добродетель всево на свете дороже, я о всех достоинствах и красотах человеческих не иначе разсуждаю, что оне ни чево не стоят, ежели не основаны на добродетели, и ее единою оне и украшаются. Ежели ваши намерении честны, для чево их от меня скрывать? И для чево в заключении меня содержать? Для чево так много за мною смотреть? И наконец для чево не пускать в церьковь молить за вас Бога? Хотя мне противуречить вам и не можно почитая вас пред собою очень великим, но осмеливаюсь просить чтоб вы не прогневались государь мой, что я видеть вас более не скажу вам кроме тово, что я ваша

Списав копию с сего письма спрятала, а между тем госпожа Жевкес пришед села подле меня и спрашивала, слеловалаль я ее советам, и позволилаль сюда приехать господину. Ежели вам угодно, читайте письмо мое, я ей говорила: очень изрядно теперь я вас люблю всем сердцем, и прочитав письмо хвалила склад мой, а при том говорила, что я сурово с ним поступаю, лутчеб переговорить словами, нежели переписыватся. Она хотела, чтоб я ей растолковала, что значит разные наши с господином мысли, что я в письме написала, однако мне не разсудилось её то истолковать. Изрядно, она говорила, вижу, что между вами есть тайность, а вперед и больше будет. Я ни чево ей не отвечала, но запечатая письмо, отдала ей для отсылки.

ВОСКРЕСЕНЬЕ.

отчевоб не возможноб было прилежно мне слушать проповедь господина Петерса, как бы вразумительно и умно ни сказывал, и для тово молилась дома.

Господин Виллиамс по обыкновению своему вчерась пришел, чтоб и севодишней день пробыть здесь, письмо мое взял, а поговорить со мною ему не удалось, (ибо мы старались всяких убегать разговоров, удалясь друг от друга.) Я не довольна была, что он мне не принес ключа, ежелибы я была в ево месте, я бы ни минуты не потеряла время. Когда я молилась, госпожа Жевкес пришед просила меня, чтобы я запела псальму, так как она и всякой день приуждает меня играть на клавикордах и петь песни. Я тогда ей сказала, будучи так печальна, что ни петь, ни говорить не хотелось. Как скоро она вышла, то я завела псалом сто тритцать седьмой, которой приличен был моему состоянию, и при том плакала горько.

ПОНЕДЕЛЬНИК ВТОРНИК и СЕРЕДА

Хотя я за крайним примечанием и не много имею время писать, однако спокойнее прежнева, и пишу для тово, что моих писем большая часть в руках господина Виллиамса, он их при первой оказии пошлет к вам. Радуюсь, что я не напрасно к вам писала, к томуж ныне лишалась и страха, что бы у меня не нашли писем. Госпожа Жевкес хотя и позволила мне миль пять или шесть ехать прогуливатся, но не знаю для чево ныне за мною больше прежнева смотрят, и для тово мы согласились с господином Виллиамсом оставить нашу переписку дни на три. Бедная кухарка теперь очень больна, бык ее убил в лугу, что подле саду, ежели я от сюда уйду, мне чрез тот луг бежать надобно в лес, где господин Виллиамс приготовит лошедь, он уже ключь приготовил, и сказал мне, что в земле у ворот садовых закопан.

Севодни он пришед ко мне сказывал с превеликою радостию, что тот священник, на которова место ево обещали умер. Госпожа Жевкес ево со оным поздравляла: вот любезные родители, как ведется в свете, человек живучи в мире умрет, другие радуются, и для тово друг друга гонят, друг другу завидуют и погубить ищут, мои несчастии научили меня обо всем разсуждать. Господин Виллиамс тихонько успел мне дать письмо, и пошел в деревню, а идучи учтиво и печально простирал ко мне взор свой. Госпожа Жевкес приметя, говорила, ей, ей, наш молодой священник в вас в любился? Полно государыня моя, я ей отвечала, он знает свою пользу и для тово как ему обо мне думать. Для чево она говорила? В намерении мне досаждать, мне кажется не льзя лутче для вас обеих, как ему на вас женится, видя как вы боитесь, что бы господин мой вас не осесчестил, и для тово думаю много тужить надобно будет, етсли вы не пойдете за господина Виллламса замуж.

за ково на свете не хочу замуж, а единое мое только желание есть то, что бы сохранить мою добродетель, и иметь счастие служить и помогать моим родителям. Однако она говорила, я без пристрастно думаю, что господин Виллиамс вам жених достойной, которого благодарность, за полученное себе от господина моего место еще больше умножится, за выбор жены такой пригожей, умной и постоянной. Из чего я и заключила, что она, что нибудь знает о заговорах моево господина против Виллиамса, и для того спрашивала ее, не знает ли она, что есть о том какое намерение? Нет, она отвечала, я только так думаю, к томуж и видно, что мой господин вам полезное окончание тем или иным каким счастием учинить намерен, при том проклятые договоры сщитать стала, что ежели я на оное склонюс и скорее исполню я ей сказала, что мне ее представлении ужасны, и не могу терпеть таких разговоров, господин Виллиамс мне кажется человек доброй и учтивой, но знаю и то, что он меня лутче, с другой же стороны никогда и моей склонности не бывало к духовному чину. Она видя, что от меня выведать ничево не можно, речь переменила.

В то время как я читала письмо господина Виллиамса, злая надзирательница моя то войдет ко мне, то выдет, и я очень боялась, что бы она в руках у меня ево не застала. А что он писал ко мне можете увидеть из следующого.

"Боюсь любезная Памела, чтоб вы не подумали, что я за желаемые вам оказать услуги ищу воздаяния, но по истинне скажу вам, что я инова средства извлещи вас из сей опасности не нахожу кроме того, как надобно вам вытти замуж за такова человека, которой бы мог вас учинить счастливу. Я не смею того подумать да и не имею столько достатка, ежелиб вы разсудили учинить меня того достойным, но естли то будет угодно Вышнему, и вы бедность мою за порок не почтете, согласясь за меня вытти, то я оное почту себя за чрезвычайное щастие. Я бы презрил все страхи и опасности, дать вам свободу и проводил бы вас в спокойное место. Ныне я нашел случай обстоятельно знать о поступках господина Б.... И как скоро сведаю, что он вознамерится сюда ехать, лошедь для вас наготовлю и провожу сам, вруча себя в ваши милости будучи с истинным почтением.

Не подумайте, что я взял сие намерение ныне, давно уже вы были образ моево удивления, и все то, что из уст ваших изсходит, казалось мне благоразумием и добродетелию, и от самого того часа как я вас увидел, желал усердно служить девице такого совершенства.

с вами, а при том скорее за самова нищева пойду нежели допущу добродетель мою быть в опасности и страхе, хотя замужство и не навижу по многим резонам, и для того писала я следующей ответ к господину Виллиамсу.

"Государь мой.

"Ваше письмо привело меня в великое смятение, хотя милость ваша ко мне и чрезвычайна, но я не хочю чтоб вы лишились полезной вам надежды, для тово, чтоб услужить такой бедной девке, как я. Не могу о предложении вашем спокойно вздумать, имея великое за то признание; но ни что меня не принудит переменить мое намерение быть в девках. Разве самая уже видимая и не избежная гибель, а тогда вы государь мой и не должны принять будите мою склонность приятно, видя, что самая неволя к тому меня принуждает. Однакож надежда моя на вашу благосклонность есть непременна, и не сумневаюсь, что вы меня в моем побеге проводите не причиня ни какого оскорбления. О той чести, которую вы мне намерены зделать, хотя я и помышляю, но без воли моих родителей не могу ни чево точнова отвечать, они истинное имеют право, по своей воле управлять мною, и видеть опыт моего к ним послушания. И так государь мой, с моей стороны ни чево не ожидайте, кроме вечной благодарности, которая меня заставит во всю мою жизнь быть

14, 15, и 16 день моего заключения:

Госпожа Жевкес получив письмо, ныне гораздо прежнева стала учтивее против нас с господином Виллиамсом, удивляюсь, что на ответ мой я от господина моево письма не получила, и думаю, что он сердит на меня за то, что я ехать ему сюды запрещаю. Новая учтивость госпожи Жевкес больше меня безпокоит; смотрение ее за мною также или еще и больше, всячески старалась я прочесть ее письменное наставление только не удалося, последнее мое письмо господин Виллиамс, а также и прежние получал до сих пор исправно, и сия не порочная тайна еще не открылась. Он меня уведомил, что хотя я на желании ево и несклонна, но ево прилежность и охота служит мне не умалится. Надеясь на помощь Вышняго намерена себя его добродушию вручить, по тому как я думаю, что он того достоен.

При том же он писал ко мне, что к вам скоро с моими письмами пошлет нарочнова, а я к тому и еще приписала обо всем, что мне случилось от того время как я ему для отсылки отдала мои письма.