Памела, или награжденная добродетель.
Часть вторая.
Страница 2

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть вторая. Страница 2 (старая орфография)

ВОСКРЕСЕНЬЕ.

Я хотя и в несказанном удивлении, но льщу себя, что все минется, имея странное приключение вам описать. Госпожа Жевкес и господин Виллиамс пришли ко мне в несказанной радости, она так задыхалась, что не могла промолвить ни одного слова, села в креслы и на силу отдохнув сказала, я вас поздравляю и и радуюсь, что не иной кто как я объявляю вам приятную весть сию, мое предвещание збудется, вы пойдете замуж за господина Виллиамса; где такой милостивой господин есть, как наш! что вам теперь говорить, не вероятная девица Памела, или госпожа Виллиамс? Я беру смелость заранее назвать вас сим именем. Теперь надобно будет на коленях у господина моего просить прощения, за то, что вы имели неправильное на него подозрение.

Она хотела продолжать, но я пресекла речь ее, сказав, несмущайте дух мой, госпожа Жевкес, скажите в чом состоит смысл слов ваших? Господин Виллиамс бойтесь меня опечалить. Всегда не верит она, говорила госпожа Жевкес, но вы господин Виллиамс покажите ей свое письмо, а я покажу свое: ибо они оба присланы вместе.

Вы меня так испужали, сказала я, что не могу не только читать но ниже вымолвить слова: ибо я подлинно так испужалась, что вся кровь замерзла во мне, но опомнясь сказала, для чево вы таким образом пришли смущать остаток убежденного моего духа? Не лутчель госпожа Жевкес, сказал ей господин Виллиамс отдать девице Памеле полученые нами письма, а самим вытти пока она их прочитает, и выдет из своего удивления? С радостию она отвечала, и встав, пошли вон оставя меня одну.

Я так испужалась, что не могла писем в руках держать со всею моею нетерпеливостию знать, что в них было написано, но опамятуясь не много, и развернув одно письмо читая увидела в нем то, чего ни когда не думала.

Вот письмо, которое писал господин мой к господину Виллиамсу.

Государь мой!

"Смерть господина Фовнеса подала мне случай, которова я давно ожидал услужить вам и учинить счастлива, двояким образом ныне очень скоро селение мое пастырем вас иметь будет, но тово еще не довольно, дам вам жену такую, какой во всей Англии красотой подобной нет, только вам старатся надлежит получить ее склонность. Она не подостоинствам ее, содержана была до сего времени, но и вперед можно надеется несумненно, когда, будет под властию и охранением такого благочестивого человека как мы, которой довольно доходу будет иметь, что хорошее содержание к коему она уже за несколько лет и привыкла иметь будет. Я надеюсь, что она малые с моей стороны строгости простит мне, в разсуждении, что они ее довели до такова щастия, в котором вы оба будете благополучны. Мне только осталось дать отчет в моих странных с нею поступкам, о которых с радостию скажу, когда вас увижу, но не ближе однакож как через месяц, по тому, что я имею нужду ныне от ехать в Лондон: а между тем ежели вы склоните Памелу, счастливую свою свадбу, неоткладывайте до моево приезду, прошу только меня непомешкав уведомить, будет ли ее на то склонность: ибо в таком нужном и согласном случае, надобно дать ей полную волю, а я вас уверяю по чести, что с моей стороны вам будет дана полная власть владеть ею, естли не будет никакова помешательства в совершении вашего счастия. Я же есмь и буду

Кто слыхал сему подобное! сердце мое трепещет от страха между боязнию и надежды; вот и то письмо, которое писано к госпоже Жевкес.

Госпожа Жевкес,

"Вы с крайним радением и ревностию исполнили данную вам от меня коммиссию, которой причину разскажу вам после, ныне труды ваши окончаются скоро, намерение мое довольно изъяснено в письме к господину Виллиамсу, которое он вам покажет без всякого опасения; но при том прошу вас, что ежели с которой нибудь стороны увидите не склонность, сказать им, что они в том самовластны, и ни кто их принуждать не может. Надеюсь, что вы всегда будете ласково поступать с невероятной и беспокойной Памелой, которая думаю начинает иметь лутчее мнение о своем не лестном друге

Хотя я и скоро пишу по всегдашней моей привычке, но с великим трудом с писем сих копии списала, и только лиш успела кончить, как они оба ко мне вовратились с прежней радостию. Господин Виллиамс сказал мне, я радуюсь сударыня, что имел честь предупредить вам моим представлением, получа письмо сие, которое меня изо всех смертных чинит счастливым, я вас уверяю госпожа Жевкес, что ежели склонность получю сей приятной девицы, почту себя.... Я пресекши речь ево, сказала, ах господин Виллиамс! берегитесь, что бы.... и остановилась. А госпожа Жевкес сказала мне, всегда ли тебе быть в сумнительстве, я во всю жизнь мою равного сему не видала, вижу, продолжала она, что мои догадки были не напрасны. Трудно бы мне было намеренье ваше опровергать, когда уже два сердца согласны, то ничто к соединений их препятствовать не может.

Я предвидела, что госпожа Жевкес воспользуется не скромностию господина Виллиамса от не умеренной его радости. По том отдав ей письмо господина моего, благодарила, что она мне позволила читать. Оно мне причинило такое безпокойство, отвечала она, что и до сих пор не могу опомнится, но разве время все докажет. По том отдала я письмо и господину Виллиаису, и говорила, желаю, чтоб все было вам полезно, и поздравляю с приходом, которой скоро получить вы имеете надежду. Я не могу сказал он, быть без вас счастливым? Постой государь мой, я отвечала, пока живы мои родители, хотя они и бедны я сама в себе воли не имею, а когда их не будет, то разве тогда буду помышлять о замужстве.

Госпожа Жевкес подняве глаза и руки на Небо, говорила, какая осторожность воздержания и постоянства видны в ваших летах! на что я ей отвечала, хотя в письме господина моего обману быть я и не думаю, но ежели есть, то с ево стороны сие не зделает ему чести, я уже привыкла от некоторого времени быть игрою фортуны, и от ее упрямства не знаю что начать, и думаю, что обмануть меня, все люди на свете согласились, чему и имею причину верить, что я в том не обманулась. Впредь госпожа Жевкес поступки мои уставляйте по своей воле: ибо я обо всем хочу советовать с вами, думая про себя, хотя могу простить ей все досады, но не возможно мне ее любить себя принудить.

Она выслушав сие, на несколько минут оставила нас одних с господином Виллиамсом, а я пользуясь ее отсудствием, говорила сему молодому празднословцу, подумайте государь мой, что вы зделали: не возможно думать, перервал он речь мою. Чтоб в письмах сих какое было лукавство. Я верю, я ему говорила, да для чево упоминали при госпоже Жевкес, что вы мне представляли о супружестве? Она вам не пожалует, а особливо при сей злодейке. Позвольте мне сказать? Многие говорят, что женщины хранить ни чево тайнова не могут, а я вижу, что и мущины проговариватся умеют, и следуя источнику сердечных своих чувств забывают хранить тайну.

{Надобно знать, что в Англии без публикации венчают, толькоб была от Архиерея венчальная грамота, которую за малые деньги без труда получают, в деревнях священники имеют грамоты белые, за подписанием только руки Архиерейской, сего у них в законе не переменили, да и отменить не хотят, за тем, что приносить оное в духовные зборы не мало доходу.} Меня то не опечалило, хотя я намерения точно и не имею, но хотела показать им, что сие представление мне не противно, дабы чрез то узнать, станет ли она со мной говорить открыто, и могули я письмам тем верить.) Господин Виллиамс советовал ей лутче дождатся Воскресенья, чтоб я оконча все мои беспокойства, лутче в народе могла показатся, она с радостию на сие склонилась, и похвалила ево вымысл, обещая между тем приготовить все к свадбе. После тово я льщюсь, что господин мой справедлив, а ежели они вознамерились меня уловить, то кроме чудеснова знамения, ни что меня спасти не может, но думаю, что сердце человеческое не может так быть лукаво, к томуж господин Виллиамс письмо получил точно за подписанием руки моего господина: ибо как я думаю подписыватся под ево руку не посмеют. А более утверждает меня в сей истинне и то, хотя мой господин и не справедливые имел против меня поступки, но природа и воспитание да и слава родителей ево не могут допустить до таких вредных предприятий, и для того стану безъпристрасной справедливости держатся.

По том пошли мы все трое гулять в сад, госпожа Жевкес отперла вороты на луг, и вышедши мы смотрели быка, которой убил бедную кухарку, бык сей превеликой, и вид имеет ужасной, господин Виллиамс тихонко мне указал место в саду, где я кладу письма, однако я очень остерегалась, видя, что он весьма не осторожен, а молчать и давно не умеет.

Мы все трое ужинали вместе, и надеюсь, что все окончится изрядно, уверяю вас поистинне, что за господина Виллиамса не хочу замуж, ежели только можно будет без тово обойтится, однакож ни какой ему не подам надежды не повидаясь с вами.

За столом сидя он сказал при госпоже Жевкес, что письма мои пошлет к вам с нарочным, видите любезные родители, что он в своей радости молчать не может. Я прошу вас мне не отвечать, знаю, что скоро буду иметь счастье вас видеть, при том надеюсь, что он сам будет к вам писать, и мои страдании и гонении явственно опишет, я и сие письмо при том же приложу, по тому, что госпожа Жевкес сама велела мне к вам отписать, чему я весьма рада, видя, что по моим страданиям могу надеятся вас скоро видеть, и тем удоволствовать не насытное мое желание, а между тем вручаю себя вашему благословению и молитвам буду всегда

Любезные родители!

Я ныне излишнее имею время, которое надобно письмом так как моим обыкновенным упражнением препровождать. Последнее мое письмо я в вечеру окончала, госпожа Жевкес меня спросила, хочуль я одна остатся начевать в палате? С радостью я ей отвечала, ежели вы мне позволите. Изрядно она говорила, завтре изволь оставатся. Я попросила у нее бумаги, она тотчас мне дала восем листов, бутылочку чернил, шесть перьев и палку сургучу, желая, чтоб вперед и от нее я писала письма к нашему господину; и сие подает мне хорошую надежду. Когда легли мы спать, она много уговаривала меня итти замуж за господина Виллиамса, возвышая достоинствы его похвалю, и опорочивая мою к нему холодность. Я ей на то сказала, что невидавшись с вами ни какой не могу ему дать надежды. Но она на то говорила, что ей сумнительно, нет ли ково другова у меня на примете, без товоб не можно быть мне так упорной. Я ей в самой истинне божилась, что ни одново человека нет на свете, за ковоб я хотела итти за муж, и что господин Виллиамс может найти гораздо лутче меня невесту, и что я ожидаю с великой радостию позволения быть с моими родителями вместе, и прежде пока сей не вкушу сладости, не могу склонится иметь жизнь иную; при том просила я у ней моих денег, которые она и обещала отдать завтре, все сие меня веселит не мало.

Господин Виллиамс хотя и позно пошел домой, но по утру очень рано в намерении при своем письме с нарочным послать к вам хотел мои письма. Я прошу вас покорно не давать ему, в разсуждении меня ни какой надежды, он смолчать не может хотя и совершенно честной человек, и что я многия ево одолжения имею.

ПОНЕДЕЛЬНИК по утру.

Мы получили худые ведомости о господине Виллиамсе, вчерась как он в вечеру от сюда пошол, напали на него воры, вот и письмо, в котором он о несчастии своем пишет к госпоже Жевкес.

Государыня моя госпожа Жевкес!

"Вчерась идучи домой в вечеру, и переходя мост, у спусков два плута остановя меня великими клятвами утверждали, что убьют до смерти, ежели я не отдам все им, что в карманах имею, и подошед ко мне вынули из оных табакерку, печать, половину Гинеи денег, платок и два письма. По щастию письмо девицы Памелы не взяли за тем, что оно в пазухе лежало, разсердясь на меня для чево больше нет у меня денег. Лицо и голову разбили в кровь, и бросили в канал, говоря мне побудь там до завтре господин проповедник. Я росшиб колено и ногу левую туда упавши, и чуть не утонул в тине, по чему мне несколько дней и не возможно будет вытти, страшно на меня взглянуть, принужден был шляпу мою и парик в канале оставит, и с голой головою итти полторы мили. Севодни принесли ко мне парик, шляпу и табакерку, которую видно воры обронили, платье мое все было изодрано. Мудрено мне показалось, что уже несколько времяни здесь воров не слышно, и стараются всячески их сыскивать здешние жители. Прошу мое почтение засвидетельствовать приятной Памеле, ежели она зжалится надо мною, я скорея могу выздороветь, и иметь честь вас видеть, болезнь моя не запретиила мне писать сие хотя и через силу, и послать с нарочным; в протчем я

"Слава Богу, что я больше себя не повредил, и не простудился, будучи весь мокр, я чаю страх и ужас меня согревали, ибо я несколько часов без ума был, и не помню как домой дошол. Севодни в вечеру ежели зберусь с силами, писать буду с благодарением к моему патрону за ево милость, а особливо за ево обещании, что хочет меня учинить счастливее всех людей на свете, сочетанием с безприкладной и дражайшей Памелой."

Злая Жевкес захохотала во все горло, письмо прочитая, вижу сказала она, теперь ево мысленными очами, как он в грязи валялся, то то хорошо священник наш был убран, как он домой пришол, без шляпы, без парика, в замараном и изорванном платье. Мне кажется я ей говорила очень безчеловечно смеятся, видя человека в несчастии. Для тово смеюсь она отвечала? Что ему большова вреда не приключилось, а ежелиб то было, то бы очень сожалела, что же касаетса до тово, что вы за нево в ступилась, я радуюсь очень, это знак доброй. Я не очень слушала её разговоры, имея всегда по привычке опасность, боясь, что не мои ли письма вынули у нево из кармана? Могу сказать, что сие приключение меня беспокоит, мудрено мне кажется, что воры писем моих к вам не обобрали, не знаю что думать? Всякое приключение меня страшит, и стращать будет, пока я здесь живу.

ему надежду в ево желаниях, не прилично мне к нему ехать, и так она одна поехала к нему севодни.

Я в час отсутствия ее мысленно покушалась уйтить из дому. Весьма прискорбно в таком состоянии быть, и не иметь человека с кем бы посоветовать было можно: не знала, что вздумать, к томуж не имею и денег, чтоб ково можно было подкупить, зделать мне помощь, ни дорогой идучи питатся, пойду в сад, и там подумаю что начать.

Будучи в саду и не приметила тово что за мной смотрят, подходя к воротам которые на луг, напала на меня такая робость, что принуждена была в палаты возвратится; ежели мне будет впредь хуже, то во веки не прощу себе вину сию, для чево полезной сей случай уйти, упустила; пойду еще и посмотрю, ежели за мной не примечают.

Я чаю весь дом вражескою против меня вооружен силою, и вся тварь подкуплена за мной смотреть и примечать, диявол сам ни как во образе быка пришол меня устрашить. Когда пришла я в сад, то осмелилась отпереть на луг ворота, и шла с ружейной выстрел; вдруг ужасной сей бык показался мне распаля кровавые свои глаза, я увидя, в превеликом страхе побежала назад, слава Богу, что ни кто меня не видал. Ежели вы верите, что есть колдуны на свете, то я думаю, что госпожа Жевкес и быка против меня заворожила, но что бы мне делать без помочи и денег хотяб и ушла я? О злая жена! как она меня обманула, мущины, женщины, и все скоты кажется востали против бедной Памелы, к томуж не знаю дороги, в которую сторону, и как далеко отсюда есть жило, а хотя и найду, по чему знать, захотят ли жители меня к себе пустить; а все во более, боюсь впасть к разбойникам в руки, и претерпеть, может быть, еще и злейшие напасти, нежели те, от которых убегаю. А и здесь также имею малую надежду: ибо господин мой имеет скверное и безчеловечное сердце. Что мне делать! хочется еще отведать не удастсаль пройти, чтоб бык не увидел, ежели же увидят люди и поимают, то будет мне и еще хуже; злая Жевкес станет меня бить, велит разуть, и будет всегда держать в заперти: но ежели господин мой не имеет намерения злова, в разсуждении моей боязни, не может осердится, ни кто меня бранить не станет, что уйду тайно; а когда буду у вас, и изчезнут мои страхи, тогда лутче можем подумать обще о ево намерении выдать меня за господина Виллиамса замуж, но вы видели в письме ево, что он мне отдает на волю, так все мне равно, и здесь о том думать, для чево я боюсь? Пойду еще в сад, но увы! страх и трепет мою мысль объяли! не знаю, что делать? Не имею ни денег, ни друга верного, о Боже! Ты един помощник в бедах сущим! вразуми мя и настави на путь правый.

Предвещает мне мое сердце, что положась на помощь Вышняго, надобно бежать, пойду еще раз, и посмотрю, тутъли ужасной бык, или скрылся; увы несчасная моя доля! не имею смелости бежать, не могу и здесь с покоем остатся, но должно, что нибудь одно избрать. В последний раз, как я была в саду, садовник, я думаю меня видел, но я отошлю ево далее ежели не будет впредь такова мне уйти случаю, я упрекать себя буду вечно, для чево без пользы сей упустила, осмелюсь еще бежать! Боже, стопы мои на прави, и проводи меня в безопасное место.

В третий раз почти без памяти возвратилась! и от страха принуждена намерение свое оставить, все мне кажется ужасно. Уже была на лугу гораздо прежнего далее, но вдруг оглянувшись, увидела, что один бык по зади меня стоял, а другой ко мне шол прямо, из чего я и заключила, что в одном дух господина моево, а в другом госпожи Жевкес, и что пожрать меня спешат они непременно. Закричав, ай, ай, ай, помогите! и благим матом к воротам так побежала, как будто были у меня крылья, а прибежав к воротам, посмотрела на луг, и вместо быков увидела, что две коровы смирно ходя щиплют траву. Вижу, что всякой вид меня пужает, и думаю больше бежать, и человек встретясь покажется мне страшилищем, и испужать может.

По том заперла вороты, и ключь в карман положила, не зная что делать. Но вдруг увидела, что служанка Нанон подошед ко мне спрашивала, для чево так часто в сад вхожу и выхожу? Тотчас у меня ей и обманы, прости Бог, были готовы. Хотя говорю ей, госпожа Жевкес ко мне и не ласкова, но без нее очень скучно, не знаю что делать, куда ни пойду, везде кажется без нее будто что потеряла. Подлинно отвечала простота сердечная, она забавна, и я не дивлюсь тому, что вам без ее скучно.

том с печалию вижу, что многие опасности против меня вооружаются. Первое, что есть в околотке сем воры, хотя и не впаду в их руки, но всечасно буду боятся, второе, быки так уже напужали, как будтобы была прободена их рогами, воры и быки кажется соединились нагнать на меня трусость, к томуж и собственная моя мешает глупость, отдав мои деньги, а ежелиб оные были, я бы со всем моим страхом от быков, бежать осмелилась.

ПОНЕДЕЛЬНИК после обеда.

Госпожа Жевкес возвратясь мне говорила, не печальтесь дарагая Памела, господин Виллиамс скоро излечится, он не так болен, как вы в письме читали, все те господа учоные, как мокрые куры, маленькой только рубчик у нево на лице есть, и от тово думал, что погиб во все, на ногах у него только маленькие пятна, а писал, что на нево взглянуть страшно. Я думаю и подлинно, что он тогда как домой пришол выползя из канала чрезвычайно смешон был; а теперь таков, как был прежде, кроме вздохов, когда вспомнит о своем страхе, я в нем не приметила ни какой болезни, будте спокойны, нечево боятся. Оставьте ваши издевки, я ей говорила, подлинно ли он не очень болен? Конечно она продолжала: очень мало, или и со всем ни чево, а только и слов у нево, что об вас, когдаж я ему сказала, что вас звала к нему с собою, то он в несказанной радости оказывал мне свою благодарность, и расказал мне все, что между вами было, и какие вы с ним выдумывали начинать предприятия. Сими словами в такое она меня привела смятение, что я не могла почти ни чего отвечать но несколько ободрясь, сказала ей в крайнем беспокойстве: я бы совершенно погнбла, ежелиб ему было что вам обо мне сказать, вы знаете сами, что хотяб мы что и выдумывали, ваша осторожность и недоверка запретилаб нам то исполнить. Очень хорошо сударыня, она говорила: однакож, он нашел средство вам учинить объявление любви своей, совсем тем, как я ни примечала. Он сам вам при мне сказал.. время.

Я была так безпокойна размышляя, что они с господином Виллиамсом говорили, что не могла скоро ей отвечать. Ну, девица Памела она мне говорила, теперь видите, что беспокойствы ваши так скоро и счастливо с обеих сторон окончаются? Последуя ему, и вы мне откроетесь? Чрез что я и увижу как много есть вашей ко мне дружбы и доверенности, что исполня, может быть, о том каятся не будете.

Прилежно так спрашивая, и скоро желая знать, подала она мне причину вздумать, что меня хочет из ума вывести. Наконец я и дозналась, для чево она так много была учтива против господина Виллиамса, и для чево ездила сама ево посещать, видна была волчица в шерсти овчей. Госпожа Жевкес, я ей говорила, для чево брать такие меры, чтоб узнать тайну, которой никогда не бывало? и особливо, когда труды ваши и забота к концу идут, так, как вы сказали сами. Я вас уверяю, она отвечала, что мои вопросы ни от чево инова, как только от сродного всем нам женщинам любопытства, обыкновенно желаем ведать тайну двух человек, которые кажется ее имеют. Скажите мне я ее спросила? Что он расказал вам? А я после удовольствую ваше любопытство. Я не очень велику имею в том нужду, она отвечала, чтоб вы сказывали, он мне и так довольно расказал, и больше нежели я знать хотела. Что мне убытку, я говорила, что он сказал, пускай как хочет, знаю, что ему худова ни чево сказать не льзя, пожалуй станем говорить иное.

Я видя, что она ни чево о том не знала, чево я больше боялась, перестала духом смущатся. Мы кажется между собой хотя и много говорили, однакож не могли ни чево друг от друга сведать с тем и разстались. Я знаю, что он с нею больше говорил, нежель было должно, а всево более боюсь, нет ли у них тайных намерений, уже с два часа как она запершись пишет, хотя и сказала мне, что остальную бумагу всю отдала мне, сказав, чтоб я вперед за нее писала. Теперь и жаль становится для чево я бедная не ушла из дому, будет ли конец моим сумнениям и безпокойствам.

Пришед ко мне сказывала, что нарошнова посылает к моему господину, и ежели я хочу, то могу с ним писать к нему с благодарением за ево милость. Незачто мне благодарить ево, я отвечала, пока меня к родителем моим не отпустит, к томуж вам известно, что он не отвечал мне на последнее мое письмо. Довольно вот за ответ почитать можнно, она мне сказала, писанное к господину Виллиамсу письмо, и что вам непременно должно хоть одну строчку написать к нему с благодареньем. Не надобно, для тово, я ей отвечала, что я не намерена итти замуж за господина Виллиамса.

не подал ли материю писать так долго.

Севодни она очень молчалива, а не так как прежде, только на все мои вопросы, да, или нет отвечает, боюсь, что есть какой нибудь умысел против меня, также по обещанию своему не отдает мне и денег, ни спать одну не оставляет; на перьвое мне сказала, или вы боитесь, что я збегу с вашими деньгами? А на другое, теперь еще кажется не для чево меня отгонять с постели от себя, пока не будет такова, которой лутче и приятнее с вами проводить время может: сие пронзило мое сердце и заставило замолчать пред нею.

ВТОРНИК и СЕРЕДА.

. Он дивился перемене в поступках госпожи Жевкес и смиренному ее виду, но более тому дивился, что когда звал меня и госпожу Жевкес итти в сад гулять, она ему отказала. Позволте говорил он, хотя девице Памеле итти со мною. Она и того не позволила, не показал ли я какой противности вам? Он спросил ее: ни какой она отвечала, только скоро а до тех пор надобно, чтоб не часто вас допускать быть вместе.

Сии слова ему вместо громовова удару были, и на лице ево раскаяние ясно оказалось для тово, что не умел хранить тайны; я зашод к нему позади ее, показала ему тихонько бумагу, в знак намерения моего возобновить с ним переписку, и оставя их пошла в кабинет свой, написала к господину Виллиамсу письмо, с которого не имея время списать подлинной копии, изъясню его содержанье в кратце, я упрекала ему, что он легко себя дал обмануть госпоже Жевкес и расказал ей то, чтоб таить было должно, объявила ему, что я боюсь умыслов против меня вредных, и что с нова напали на меня страхи, просила, чтоб он отписал какие у нево с нею были разговоры, и наконец дала знать ему, что надлежит возобновить наше предприятие, моему побегу. И положила то письмо в старом месте, на которое и получила следующей ответ.

ЧЕТВЕРГ.

"Моя государыня!

"Не могу описать в каком я нахожусь безпокойстве получа письмо ваше, признаюсь упрекания вашева достойным, и желал бы иметь, хотя половину осторожности вашей и молчания, но то произошло от хитрости госпожи Жевкес, а не от моей оплошности, я думаю, чтоб и господин Б..... Не осмелился таким, чернодушием меня обмануть, ежели же он то зделает, я целому свету буду жаловаться, но только знаю, что он не такова нраву. Я получил письмо от Ивана, в котором пишет, что на прежнее свое письмо, которого я не получал, и не знаю где оно девалось, в чем не думаю, чтоб были объманы, для тово, что тот, к кому подписывают мои письма мне друг, верной, и живет в Кенсбурге, чрез ево получил я и сие ево письмо верно. Почтмейстеру здешнему Брету, мне не можно верить по некоторым особливым причинам. Безпокойство мне наводит пропавшее то письмо, однако надеюся, что все пройдет изрядно, и я скоро узнаю должноль наше намерение возобновить, ежелиж будет надобно, я минуты время не потеряю, и лошадь вам приготовлю, не возможно больше мне услужить Богу и себе, как подать вам помощь хотя тем все счастие мое потеряю, но желаю быть как и есмь.

Ваш покорный и верный слуга.

"Признаюсь, что я лишнее говорил, с госпожею Жевкес, будучи притворностию ее и лестным желанием скорее видеть вас счастливою, объманут. Я ей не обинуясь сказал, что каким бы манером ни было, только я вас выручить из неволи потщуся, и для тово за честное избрал средство, представить вам желание мое на вас женится, и тем окончать ваши печали, а при том с нуждой мог ее уверить клятвами, что вы мне ни малой не подали надежды, а про сад и ключь не говорил ни одного слова.

Госпожа Жевкес все нахмурясь ходит, я уже с нею и говорить боюся; смотрят за мною больше прежнего, и кажется во удивлении, что я ее убегаю. А я в моем смятении от страха на силу могла написать следующее письмо, которое и положила настаром месте.

"Государь мой!

"Все ныне новое во мне рождает безпокойство, письмо Иваново, которое вам не отдано, заставило меня новых умыслов боятся. Дивлюсь и не могу вздумать! не уж ли я того достойна, чтоб все люди для меня трудились? Надежны ль вы, что езда в Лондон не подложная, а настоящая? А я думаю, что под видом в Лондон, сюда едут, Иван когда изменил однажды, может и в другой раз тоже зделать, долго ли мне жить в сумнении и безпокойстве? Ежели бы у меня была лошадь, я бы теперь же вруча себя Вышнева правлению, куда нибудь отсюда поскакала, но вам тем не хочу нанесть несчастия, зная, что вы получаете себе хорошее место, и так боюсь, что ваша справедливость подаст подозрение, и за ставит думать, что вы мне помогали.

"Ежели бы зависело в моей жизни, а не в чести, я бы не допустила не только вас, но ни кого на свете, для такой бедной девки как я претерпеть нападки, но я люблю честь свою и добродетель, также как и самая Принцесса, хотя жизнь моя и подлее всякой невольницы.

"Праведый Боже, сохрани мою непорочность! и в чистоте соблюди мою душу, я счастливо и весело с жизнию растанусь, увидя конец бедам моим и печалям. Простите государь мой, мою нетерпеливость, бедное мое сердце предвещает мне напасть злую, мрачные тучи меня окружают, молчание и притворство сея жены злые, которая без всякой причины переменила против меня свои поступки, нудят меня боятся несносных печалей, браните меня, государь мой, ежели усмотрите, что я неправа, и дайте совет не лестный веря, что я

ПЯТНИЦА.

!

"Я думаю, боятьсяб вам не надлежало, надеяся на все мои возможные услуги. Я в расказывании Ивановом об отъезде в Лондон ни мало не сумневаюсь. Приятель мой прислал ко мне письмо, оно, я надеюсь, от родителей ваших, и льщу себя, что оно вашева беспокойства не умножит. Прошу вас, государыня моя, оставить страх свой, и ждать, пока произведут плод наши с госпожею Жевкес письма к госнодину Б.... Я надеюсь верно, что вам больше печали не будет; Бог никогда непорочность и справедливость вашу не оставит, будте уверены в том, что скоро ваше утешение последует, ныне более сего совету вам дать не могу, и остаюсь

"Любезная Дочь!

"Наконец услышал Бог молитвы наши, и исполнил сердца наши радости не сказанной, о коль много ты терпела! и каким злым была подвержена искушениям! благословенна буди милость Господня, она подала тебе силу супротивлятся оным. Мы еще не имеем время читать больше описание твоих несчастий, больше говорю для тово, что удивляюся, когда ты имела время написать столько, оно будет нам в разные часы в забаву; и во всю жизнь нашу читать будем непрестанно, с признанием и благодарностию к Богу, что дал нам Дочь добродетельную и мудрую. Счастлива и та доля среди самой нищеты! будь любезная Дочь, всегда такова непременно, чрез что мы подадим зависть богатству, и знатным людям, мы их образумим показав целому свету Дочь такую, как тебя нам Бог дал. Я сказывал, что мы еще всево описания о твоих несчастиях не читали, но будучи в нетерпеливости видеть конец, усмотрели, что добродетель твоя правильного ожидает воздаяния, Бог привел сердце твоево господина в познание своего заблуждения, и он увидел свою не справедливость и безвинное твое гонение. Совершенно милое чадо, он намерен был тебя, как волк похитить, но видя твою добродетель умягчилось ево сердце, и устыдясь твоими поступками спознал совести своей нарушение.

"Мы думаем, что нельзя лутче как принять за блого предложение ево, чтоб итти замуж за господина Виллиамса. Боже спаси ево! хотя мы в нищете нашей не можем дать ему ни какова приданова, и семейство наше ему не зделает чести, по мнению нынешних людей на свете, которые всегда смотрят на богатство; но я не боюсь греха сказать, что нет честнова человека в низком состоянии, которой бы не мог себя почитать счаслива; а особливо тобой владея, а к томуж еще по милости покойной госпожи твоей, ты имеешь хорошее воспитание. Когда же ты думаешь, что лутче можешь сидеть в девках, мы не хотим ни мало принуждать тебя, зная твою осторожность и воздержание во всех поступках, нам грех сумневатся, и тебе не верить. Но увы! любезная Дочь! что мы можем тебе зделать, когда ты с нами разделишь нашу долю, и будешь равную жизнь иметь, то тем больше нас опечалишь; однако о том довольно будет время говорить нам тогда, когда по твоей надежде у нас будешь, Боже дай скоряе тебя увидеть.

"Объяви наше благодарение и поклон господину Виллиамсу, мы за нево Бога молить будем. О как много мы имеем тебе расказать нужды! дай Боже, чтоб скорея увидели господина Б.... которой скоро едет в Лондон, он человек изрядной и умной, весьмаб было полезно, естлиб столько имел добродетели как разума, но думаю, что по правится может.

О какое безприкладное в печалех моих утешение! Любезные родители, мне письмо ваше принесло, вы спрашиваете, что можете зделать вашей дочере. Вы можете ей дать советы, которые она имела, и ныне имеет, и всегда в них будет иметь нужду. Вы ее утверждать можете в добродетели, которую любить в ребячестве ее научили, вы можете чистым сердцем праведно обней молится, что ретко в чертогах великих людей бывает. О! как я желаю пасть пред ногами вашими, и принять истинное благословение, но увы! надежда моя ныне слабее стала против той, как я писала в последнем письме к вам, боюсь, чтоб бедная ваша Памела, не была подвержена новым опасностям и печалям, однако я не отчаеваюсь в милости Божией, и вашими молитвами могу лишится моего страдания, зная, что я не подала причины, и не заслужила такова мучения. Но продолжать стану печальную мою повесть, я дозналась, что господин Виллиамс сердит был за мою нетерпеливость, и для тово писала к нему, что я сколько возможно успокоивать себя стану, и вручаюсь совершенно ево помощи, к томуж уверяла, что и вы, родитель мой, писали ко мне, что господин наш конечно едет в Лондон, знать, что вы подлинно об том слышали от ково нибудь из домашних.

СУББОТА и ВОСКРЕСЕНЬЕ.

Господин Виллиамс оба дни был здесь по обыкновенной своей привычке, госпожа Жевкес очень холодно ево принимала, и чтоб не подать подозрения, оставя их, сидела в моем кабинете, и сведала после, что они бранились, и она очень на нево была сердита, мне разсудилось не показывать ей, что я сие знаю, или бы знать хотела. Он ей сказал, что не будет сюда часто ходить, пока не получит ответу от господина Б.... а она отвечала, что реже ходить будеш, то лутче. Бедной сей человек открытностию своею не мог склонить в дружбу злова сердца госпожи Жевкес.

Час от часу я начинаю новых умыслов боятся, и прятать мои письма стерегусь больше прежнего, ныне госпожа Жевкес не терпеливо ответу от господина нашего на последнее письмо ожидает.

25, и 26 день моево заключения.

Всегда, что нибудь странное приходит к вам писать, посланной с письмами возвратился, о бедная, о несчастная Памела, что с тобою будет никогда чаю девка в мои лета таких бед не терпела, ни искушений вредных не знала. Посланной два письма привез, одно к госпоже Жевкес, а другое ко мне, оба письма равно запечатаны были, господин мой печатая их ошибся, мое письмо подписано было к госпоже Жевкес, а ее ко мне, но оба они мне печальный. Госпожа Жевкес принесла ко мне письмо, и отдавая сказала, вот письмо которова вы так долго ожидали, и оставя меня вон вышла. Я распечатала письмо госпожи Жевкес, которое подписано было. Девице Памеле Андревс, . Я сему удивясь была рада: ибо думала что нибудь о себе проведать чрез счастливую сию ошибку, и с крайным примечанием читала ужасное содержание следующого письма.

"Госпожа Жевкес.

"Письмо ваше много мне труда приключило, без сумнения эта дура лутче пойдет за какова нибудь побродягу замуж, нежели хотя малую благодарность оказать похочет, за все мои к ней милости, которые и впредь продолжать был намерен, но я скоро познать ей дам гнев мой и правильное отмщение. Прошу вас умножить старание свое в смотрении, что бы она не скрылась, я вам посылаю письмо сие с добрым моим Швейцаром, которой повсюду ездил со мною, этот такой человек, на которова я много надеется могу, и все, что вы прикажете совершенно исполнит. Эта лукавая девка целую нацию подговорить может, притворной своею простотою и наружной добродетелью, может быть уже и у вас всех людей в доме подъговорила так как здесь до последнева человека в дружбу к себе склонила, Иван Арнольдс, на которова я больше всех надеялся и содержал отменно пред другими, нашолся против меня изменник однакож я ему заплачу так как он достоен.

"Что касается до молодова Ханжи Виллиамса, мне нечево вас учить, желаю, что бы он не видал впредь эту безпутную девку, я просил господина Схортера моего прокурора, чтоб скорея ево посадил в тюрму за долг моих денег, которых бы я от нево ни когда не истребовал, ежелиб он не так поступать начал: ибо я о всех ево бездельных поступках известен, и не могу снесть досады видя и списьма вашего ево с нею инстриги, и намерение, в коем он признался чтоб помогать ей к уходу, в такое время, когда еще мои намерении ему были не известны; ежели бы он по мнению ево из жалости хотел подать помощь он бы прежде ко мне от писать был, должен, следуя должности своего чина, и памятуя мою милость; но он пленясь идола сего красотою, так как лицемер вознамерился сам с нею бежать, и меня обносить в домах честных, об чем господин Дарнфорт сам ко мне писал про ево бездельническия происки.

"Сии поступки вместо тово, что бы ему дать место, принудили меня раззорить ево в конец, и низвергнуть в темницу. Кольбрант мой верной Швейцар во всем волю вашу исполнит ежели другие будут сему противны хотя она и уверяет, что ни какой надежды оному страмцу не подала, но я не могу сему поверить, она бы со всей своею непорочностию и тихостию притворною, с радостию ушла с ним. Подумайте куда бы она ушла? С мущиной которова только с неделю знать стала? И с которым фамилиарно обходится весьма ей безчестно, не поверя моим обнадеживаниям, которые я подтверждал клятвами.

"Думаю, что я ныне ее от всево сердца ненавижу, и хотя твердо положил ни чево и не делать, но что бы отмщение мое удовольствовать, и наказать за недоверчивость, честному моему слову, также и за презрение любви моей, я могу принудить ее терпеть все, а особливо, чево она всево более боится и потом отдать злой ее доле. Пускай идет в леса и долины и слушает, как эхо будет повторять жалобу её и вздохи. Пускай рыдает потеряв непорочность свою, которою сия дура и баснословка так много себя славит и ставит за велико. Я еду в Лондон с моею сестрою, и как скоро разделаюсь с нею, что думаю окончить недели в три или меньше, то к вам приеду и привезу определенное наказание сей не благодарной, дабы все ее беды окончить; а между тем прилежно за нею смотрите, я вам давно сказывал, что она наполненна замыслов и затей лукавых, в протчем я

Чуть, что успела я ужасное сие письмо прочитать, госпожа Жевкес вошла ко мне в превеликом страхе вся побледневши, узная что ошибкой ее письмо у меня быть надобно, для чево вы мое письмо читали? с превеликим сердцем она мне сказала и вырвав письмо, которое в руках держала, продолжала речь свою, вы видите, что в начале написано мое имя, политика и учтивость должны запретить вам читать ево далее. Не ругайте меня я ей отвечала, в моих несносных печалех, на счастье мое скоро вас избавить от труда смотреть за мною, не могу живу быть, видя ясно свою погибель, и в тотчас бросилась на постелю в слезах утопая. Она в другой палате прочитала письмо свое и вошла ко мне тотчас, подлинно говорила она мне, письмо сие ужасно, я сама много опечалена им стала, и правильно боялась, чтоб ваша нежность и упорство далеко вас не замчали. Оставте меня госпожа Жевкес, я ей сказала, не могу более говорить с вами. Бедная девка она сказала добро, я тебя оставлю, а чрез час приду опять и надеюсь, что будешь веселее, вот возми и твое письмо, и положа оное ко мне на постелио вышла. Я с начала не имела прочитать мочи, о злой человек и не милосердной! какие пагубы и злости выдумать не может! о гонитель, безчеловечный! как скоро возвратились мои силы, то и стала я разсуждать о содержании страшного сего письма. Слова написанные в нем дура, лукавой идол, показались весьма суровы вашей Памеле, сама себя спрашивала, какие я худые дела делала? И изследывая все мои поступки смотрела, достойналь я своего несчастия, господина нашева за то, что сей доброй и честной человек зжалясь надо мной, оказывал свои услуги, а всево более терзало дух мой, вспомня страшного Кольбранта, которой затем прислан, чтоб беды мои умножить. А когда вспомнила, что он хотел отнять мою непорочность, то вся кровь во мне оледенела. Чрез три недели пишет он, приедет згубить меня! какие ужасные слова сии! о Боже ускори в мою помощь! и отними дух мой прежде, нежели приедет враг сгубить меня, или вразуми убежать несчастия, которое грозит мне пуще смерти! о Боже остави грех мой, естли я виновна.

Потом взяла письмо, которое подписано было к госпоже Жевкес, оно не меньше тово ужасно, и вот как написано было.

"Ты очень изрядно зделала, смелая, упрямая, лукавая, но недогадливая Памела, что заранее меня уверила, как неправильна была моя склонность к такой не достойной, как ты. Я к тебе имел любовь непорочную, почитая тебя образцом тихости и добродетели, которая не может иметь гнусных намерений под видом поступок честных. Теперь знаю тебя безпутную лицемерку, вижу, что мне ни в чем верить не хотела, зная меня несколько лет, и будучи в милости покойной матери моей почти возпитана со мною вместе, не взирая на разность нашей природы, я имел к тебе такое снсхождение, в котором ныне сам устыдился. Ты скоро себя поверила такому человеку, которова только несколько дней, как знать стала, и заключила не одумавшись бежать с тем, которова прелести твои принудили нарушить должность и благодарность, кои он вечно против меня иметь обязан, да еще и в такое время когда он ожидал счастливую себе жизнь от меня получить. Вперед где увижу хорошее лицо, то вспомня тебя буду думать, что злое и не постоянное серце в том теле заключено, и где услышу, что девка славится добродетелью своею, всегда буду думать, что опа под шумом слов своих, готовится исполнить намеренье злое; ты не хотела поверить моим клятвам, которые тебе вечное благополучие сулили, правда что я устрашил тебя завезя в такое место, где ты не думала быть, а льстилась приехать в другое, но не многоль я потом старался тебя увермть о не порочности моих намерений, обещая при том хотя и с великим себе принуждением, любя тебя чрезвычайно не приближатся к тому месту без твоево позволения; не довольноль было доказательства моих добрых мнений и истинных намерений в твою пользу. Но как ты всему тому соответствовала такому человеку, которова красота твоя пленила, и безстрашно отважася на побег свой ево склонила, и чрез то можно сказать во все его погубила, то не благодарной скоро и узнает чему он достоин. Когда ты мне не верила в правде, то знай, что тем дала мне свободу отнять данное тебе слово, и я тебе им теперь уже недолжен, скоро увидишь как неправильно поступала с таким, которой хотел быть

"Госпожа Жевкес о тебе приказ имеет, и ежели будет поступать строжее, нежели ты надеялась, сноси себе пеняя, и знай, что сама привлекла к себе все то своим дурачеством и не осторожными делами."

О как я несчастлива! по что, лукавой, отважной, и не благодарной меня почитают, зная что я ни каких намерений не имею, кроме, чтоб сохранить мою добродетель, супротивляясь не справедливым ево нападкам. Какой я вымысл употребяла? Ево ум к затеям и вымыслам моево гораздо удобнее. Госпожа Жевкес ко мне возвратясь, нашла меня утопающу в слезах, и показалась мне в жалости не обыкновенной. Я зная, что от того часа надлежало быть мне совершенно ей подвластной, и ежели разсержу, то будет хуже. Вижу теперь, я ей говорила, что мне по несчастью моему лукавым умыслам господина моево супротивлятся не возможно, то и надобно отдатся Божию изволению, и приготовить себя терпеть злые мучении, но вы видите, что бедной господин Виллиамс погибает, а я тому неповинная причина. Увы! как я сожалею, что он впал в такую немилость для одной меня, я вас уверяю, что к женидьбе ево я ему ни какой надежды не подавала, и не думаю чтоб он меня о том просить стал, ежелиб имел другое какое средство меня отсюда вывесть. Знаю подлинно, что собственная ево добродетель к тому склонила, сжалясь, видя бедную девку страдающую неповинно, ибо он знает что я без всякой помощи. Я теперь одной у вас милости прошу, уведомте ево о гневе нашева господина, и о намерении посадить ево в темницу, подайте случай бедному человеку укрытся от нещастия. Для господина нашева все равно хоть он удалится отсюда, или будет содержатся в тюрме, все уже помогать ему будет мне не можно.

Просите от меня, она отвечала, все то, что в моих силах, не нарушая должности моей и поверенности, которую ко мне имеют, все с радостию исполню, видя жалкое ваше с обеих сторон состояние. Но переписки с ним не только сама иметь не хочу, да и вас к тому не допущу. Я хотела ей говорить о должности помогать в бедах сущим, и избавлять гонения неповинных, и не делать тово, что злобной тиран повелевает. Но она мне молчать велела, уверяя, что ничто ее принудить не может изменить своему господину, а вам советую чтоб были вы спокойны, и оставили все свои вымыслы пустые; а со мной поступать так, что бы я была вам другом, не подавая ни какой причины вам мне не верить, для тово, что я верна своему господину. Надобно чтоб странные замыслы у вас с Виллиамсом были, по тому, что оные так далеко уже пошли, как он сам признался. Сие умножило мое безпокойство, предвижу, что за мной смотреть и беречь меня больше прежнего будут.

Когда ошибкой я ей говорила: удалось мне прочитать письмо ваше, то позвольте мне прочитать его еще раз, да и до тех пор, чтоб я могла наизусть затвердить ево, пускай оно питает во мне злую печаль мою. Дай же мне свое, она отвечала? Я тотчас отдала ей свое, а ее письмо взяв с позволения ее списала копию, и приколов к изголовию постели моей, сказала, вы всегда ево здесь увидите обмоченно моими слезами.

когда сошла в залу, она взяв меня за руку, и подвела к преужасному чудовищу какова я никогда не видала. Вот господин Кольбрант она ему говорила: видитель нашу куклу? Станем старатся сколько нам возможно чтоб ей не было скучно. Он мне поклонясь странно говорил: вы очень счасливы, что такой чесной и изрядной кавалер вас любит. Я увидя его так испужалась, что чуть в обморок не упала. Я вам любезные родители опишу и патрет ево, вы увидите сами, было ли чево испужатся, а особливо вспомня порученную ему коммисию от господина.

как рожны, рук таких больших и жиловатых от роду не видала, глаза большие кровавые, так как у быка, которой испужал меня, ресницы длинные, брови так повисли, что почти все глаза закрыли, превеликие и страшные усы до самых грудей висели, рот как челюсти львовы имел разтвореной, губы толстые и синие покрыты были пеною, зубы желтые и длинные изо рту ево торчали так как у кабана клыки, вид имел свирепой, волосы чорные большие и прямые, назади привязан был превеликой кошелек, на шее галстук был черной и широкой, из под которого виден был скотской кадык, ноги подвязаны черными подвясками, а ступни ево были длинняе руки моей, и шпажища превеликая с красной лентой.

Я испужал ее, он удивясь говорил, и хотел вон вытти; но госпожа Жевкес остатся ему приказала. Отужинав, я тотчас в кабинет свой побежала, ибо не могу на сего, ужасного человека, и на толстую мою злодейку глядеть спокоем, которая зная, как мне горько, для пущого мучения нарочно привела меня с ним ужинать, в чем ей и удалося, для тово, чтоб я увидя ево ни о чем более как о страшном сем человеке, и о злобных намерениях моево господина не думала; и подлинно казалось, что они сотворены один для другова. Как скоро я заснула, то и привиделось мне, что они оба идут с безчеловечным предприятием сгубить меня, похитя мою непорочность, страх и ужас меня тотчас разбудили, и вскоча как бешаная, не сказанно испугала и злую Жевкес, расказывая ей сон свой, но она будучи наполнена злости и ненависти ко всем людям, только смеялась, и говорила что все то чево я боюсь, также как сия мечта минется и после мне не будет страшно.

СЕРЕДА.

27 День моего мучения.

предвидела, что нам ни минуты время терять было не надобно, зная свое состояние и лукавство нашева господина. Но буди со мною Творец мой, святая Твоя воля! спаси бедного Виллиамса в бедах и гонении суща, ибо он был бы счастлив, меня не зная.

В сей час я услышала, что злая Жевкес лишнюю рюмку вина выпив сказала господину Кольбранту что она ограбить велела господина Виллиамса, подослав двух конюхов в намерении найти в карманах у нево мои письма; сему печальному приключению оба они смеялись, забыв, что я могу их слышать. Сердце мое кровию залилося услышав, что злые люди зделать в состоянии: можноль за то меня бранить, что я все страхи и опасность презирая, из рук их хочу убежать.

В одиннатцать часов в вечеру.

Госпожа Жевкес пришед в спалню села на постелю, а мне приказала не долго быть в кабинете. Приди тяжкой сон и сомкни кровавые ее очи, ибо никогда я ее так пьяну не видала, и надеюсь, что она очень крепко заснет. Думаю попытатся, что можноль сквозь решетку пролезть, и бежать как скоро она станет дрыхнуть и запечатаю все мои письма, о Боже милосердый! Тебе себя вручаю, дай мне видется с родителями моими, естли здесь не возможно, хотя в царствии твоем Небесном.