Памела, или награжденная добродетель.
Часть вторая.
Страница 3

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть вторая. Страница 3 (старая орфография)

ЧЕТВЕРГ, ПЯТНИЦА, СУББОТА и ВОСКРЕСЕНИЕ.

28, 29, 30 и 31 день моево печальнова заключения.

Увы! коль зло мое несчастие, которое час от часу становится хуже. О несчастная Памела! ни какой надежды тебе не осталось, и все намерении твои изчезли. Но среди самых моих несчастий любезные родители возрадуйтесь со мною! зная, что ваша Памела ушла от врага такова, какова никогда не думала, и которой был всех тех злея, коих она боится, от врага говорю робости моево духа, которой бы не сумненно ввергнул меня в вечную погибель.

Ныне я буду продолжать мою печальную историю. Со времени приезду господина Кольбранта, за мною больше смотрят, и для тово нет мне другой забавы, как только писать, и думать о своей несчасной доле. Вчерась до самого вечера так была слаба, что пера в руках держать было не можно.

Тогда была полночь, как я положила непременное намерение бежать. Я взяла с собою только то, что можно было положить в карманы; а имянно, две рубашки, два платка и два на голову убора, думая, что идучи пешком нести многое с собою тяжело будет, не забыла также взять с собою и оставшие мои деньги, которых только шесть или семь шилингов было. И так приготовясь бежать, но куда не знала, наконец решилась и хотя с великим трудом, однако вылезла в окошко, которое было на кровле, а с кровли кое как насилу могла спустится на забор, а с оного уже спустилась в сад, и под розовым кустом зарыла свои письма, о которых думаю, что они и теперь там. Ветер был тогда и стужа превеликая, но я от страху тово не чувствуя, бросила чепец и платок в воду, и прямо к воротам побежала. Вынув ключь, сердце мое затрепеталось, как будто почувствовало беду свою которую и увидела но уже поздо, ибо моя надежда со всем погибла. Злая Жевкес замок переменила, и ключь не годился. Я многажды покушалась отпереть но без пользы, от чево потеряла память, упала без чувства на землю и лежала долго не подвижно, и как страх придал мне смелость, пополезла я по вербе и достала уже перекладину рукою. Но увы! определено знать Памеле погибнуть: ибо новые препятствия явились, черепица, которую стена ограды садовой покрыта, и за которую я рукой схватилась, обвалясь упала мне на голову, от чего я стремглав полетела на землю, разбив левую ногу и у руки локоть о камень, так, что от башмаков каблуки полетели. В сем жалком состоянии лежала минут с десять, а встав, с нуждой могла стоять на ногах моих слабых, хотя кровь текла из руки и из ноги ручьями, но со всем тем я ползла подле стены, и щупала лесницу, которую я там прежде видала, но ни где не могла найти, а без тово на стену взлесть ни как было не можно: ибо она была высока очень. Что теперь с бедной Памелой будет? Сама себе говорила, раскаевалась в намерении не удачном, и с радостиюб в кабинет возвратилась, но было не возможно.

Боже спаси меня теперь! боюсь высказать, что мне тогда от страха пришло в голову злелать с собою. О любезные родители! не гневайтесь на меня за слабость и отчаяние, которое привело меня к пруду, и я хотела в нево бросится чтоб тем скорее окончать беды мои, забыв, что злее тово терпеть в будущем стану, но Бог милосердуя о душе моей, не допустил тово зделать, Ему будь во веки слава!

По счастию моему слабость моя и раны не скоро меня до пруда допустили, а между тем явилось во мне разсуждение, кое и преодолело мое отчаяние, котороеб в своей силе вогнало меня прямо в воду. Сколь много пронзенно сердце мое было, видя, что несчастие, убежать напасти меня не пускает, к томуж боялась зверства не милосердой моей смотрительницы: и так по слабости моей шла очень тихо разсуждая, что Бог, спасая меня просветил лучем познания помраченную мою душу, и приближас к пруду села, разсуждая следующее.

Постой здесь Памела, я сама себе говорила: прежде нежели в воду бросатся хочешь, подумай прилежно о своем состоянии, и посмотри нет ли еще какой надежды и средства, хотя не бежать, но по крайней мере укрытся грозящого нещастия.

По том вымышляла все то, чтоб могло мне дать хоть малую надежду, но ни чево находила, злая Жевкес ни малой жалости иметь не может, а новой ее помощник Кольбрант грозит мне бедой несносной, все сие совокупно себе представляя видела, что ни как не возможно отвратить беды моей и укрытся злова гонения их. Что ждешь о горестная Памела! и чево тебе на свете ожидать осталось, кроме, что отдатся Божию защищению, которой неповинность твою знает, и которой по милосердию своему, душу твою погубить не захочет.

Я думаю, что тогда сам дьявол утверждал мои мысли, и казалось, что утопится мне должно, и что мои злодеи разкаются, увидя предприятий своих бедственные плоды, также думала когда они извлеченное из воды тело несчастные Памелы на брегу лежащее увидят, тогда в совести своей упрекать себя будут, о чем ныне никогда не думают что безвинно человека погубили. И может и быть тогда скажет господин мой бедная и несчастная Памела утонула, которую я гнал безчеловечно, я причина вечной ее погибели. Теперь верю, что она честь и добродетель предпочитала жизни своей и не была лукава и пронырлива так, как я о ней думал, но так непорочна как всегда казалась, может быть и оросит слезами тело нещастной своей служанки, которую гнал немилосердо, может быть предаст погребению а не отдаст на поругание тело мое, так как обыкновенно с такими поступают, которые сами себя убивают. Все молодые девки и мущины в соседстве моих родителей по бедной Памеле потужат, и думаю, что из нещастной жизни моей составят трагедию или елегию для бедных родителей моих. Бедственные сии мысли так в меня вкоренились, что я поднявшись пошла к пруду прямо. Куда идет безумная Памела! остановясь говорила сама себе, хотя мрак и темноту злых печалей вокруг себя и видит, но по чему знать, что Бог с тобою хочет зделать, когда и вся помочь смертных тебя оставит, Бог не допустит низпасть тебе во глубину пропасти. Господин мой меня уже имел в руках своих, он меня от того избавил, а может быть сей приезд ево сюда будет мне и полезен и не так он поступит, как сии мои гонители, которые только за деньги верность свою ему кажут, и которых привычка к злодеяниям отвела иметь жалость, видя человека в печалех. Бог может смягчить сердце моево господина, буде же нет, то я и тогда могу себя лишить жизни. Может быть раны и болезнь моя послужат к моему спасению, и не допустят ево осквернить мою душу, и склонят освободить меня на веки.

К томуж заблужденная Памела, кто тебе дал власть над жизнию твоею? Какое имеешь право отнять ее, когда помешанный ум твой не может вздумать честно сохранить тебя? По чему знать Промысел Вышняго, подвергая тебя искушениям и печалем! можеш ли меру положить своево терпения, и сказать доселе только терплю, а не далее, и смееш ли подумать, когда печали твои умножатся, и так лутче умереть, нежели сносить их.

изгнания терпела, для чево вдруг хочешь понести грех смертный? И для чево воли Божией хочешь сопротивлятся. Может быть, Бог видя твои грехи, послал оные печали в наказание и на исправление твоей жизни, приводя чрез то к познанию божественной воли своей и научая на Него единого уповати, а особливо видя, что ты много на вымыслы имела надежды. Вот любезные мои родители, что я думала, имея всегда упование на помощь Божию, к томуж разсуждала, для чево, мне отчаянием моим седину старости вашей гнать ко гробу, и что скажут честные люди, когда узнают, что дочь ваша оставя надежду свою на Бога, погубила жизнь свою, которая была единая только при старосте их утешение.

Напоследок по долгом размышлении, пришед в великой ужас, сама себе сказала, оставь ужасной берег безразсудная Памела, удались от пагубной воды скорее, ты слышишь, что тихой шум в темноте самой ночи упрекает твою слабость и дерзостное намерение, устрашись Творца вселенной, которой видел в сердце твоем предприятии злые, беги, пока есть сила! беги искушения сатаны скорея! Бог вразумил тебя познать свое заблуждение! Не возвращайся в слабые мысли, из которых вытти может быть не будет сылы! и бойся забыть справедливость сего познания! поспешай прочь, и виждь Божию к себе милость.

Представя себе все оное, тотчас я встала, но так слаба была и озябла на траве сидя, что с превеликим трудом пошла прочь от берегу о котором ныне страшусь и подумать, и дошед до сарая где дрова и уголья лежали, вошла туда и по зади дров легла на землю в слабости несказанной, ожидая лютого свирепства злые Жевкес, когда проснувшись меня найдет. Видитель любезные родители, к какому концу довело меня безразсудное мое предприятие, а может быть яб была и счаслива, естлиб удалося вытти. Не гневайтесь на бедную дочь вашу, естли увидите письмо сие смоченное слезами, ваша ко мне любовь гневатся на меня не допустит. Хотя и не могу больше за слабостию писать, однакож прибавлю то, что ныне более имею причины благодарить Бога за то что я умела победить главного моего неприятеля, то есть сатану, избавяся от самопроизвольной смерти.

Продолжение моей печальной истории.

Госпожа Жевкес на разсвете проснулась, и не нашед меня в постеле кликала, видя же, что ни кто не отвечает, искала меня в обеих комнатах и под постеляй, осмотря двери и видя, что ключь у нее привязан, не думала чтоб я ушла куда нибудь; а хотяб и вышла из спальни, далее было уйти неможно, потому, что трои или четверы двери еще были заперты, но не нашед меня нигде, очень испужалась, разбудя господина Кольбранта, и обеих девок сказывала им, что все двери заперты были а меня нету, думала, разве меня Ангел так как Петра из темницы извел; мне очень мудрено было, что она не вздумала сего хуже: по том стала плакать и кричать во все горло, бегая как без ума по всюду, а тово ни как не вздумала, что мне сквозь решетку пролезть было можно, но увидя отворенное в сад окно, все побежали, а имянно: Жевкес, Кольбрант и Нанон, а кухарка побежала сказать людем, чтоб оседлав лошадей по разным дорогам скакали.

У ворот нашли каблук мой от башмака, и упадшую черепицу, по чему и думали, что я конечно перелезла через стену и ушла. Злая Жевкес сказывают тогда была обезумленна, а Нанон бегала по саду, и идучи мимо пруда увидела, что все то плавает что я бросила в воду и что есть мочи закричала, госпожа Жевкее, здесь бедная Памела утопилась! Они все збежались, и видя в пруде мой чепец, не сумненно поверили, что я подлинно утонула, стали все горько плакать и купно и с Швейцаром, а госпожа Жевкес послала Нанон, чтоб люди оставили лошадей с неводом бежали. Надобно говорила найти не повинной бедной девицы сей тело, (так она зжалясь назвала меня) драла себе за волосы, и била в грудь, сожалела о моем несчастии, а более боялась, как сказать господину. Между тем как они были в сей тревоге, Нанон вскочила не чаянно в сарай где я чуть жива лежала, не имея силы пошевелится. Нанон, Нанон, я кликала ее слабым голосом, а она увидя меня так испужалась, что подхватя полено пришибить меня хотела, думая, что тут были воры, но я что есть силы закричала для Бога Нанон, помоги мне я не могу встать, и отведи меня к госпоже Жевкес. О мой Боже она отвечала, вы ли любезная Памела? Мы все с печали умираем, и в пруде вас ищем, думая, что утопилась, теперь вы нас оживили.

Нанон оставя меня побежала к пруду, и всех кто там были привела с собою. Злая Жевкес вошед говорила, где она? Чорт бы ее взял со всеми вымыслами лукавыми, в ей заплачу за это, и прибежав ко мне схватила меня за больную руку и потащила, от чего я обезпамятев закричала, а она толкнула меня так, что я с нова упала на землю. О злая! говорила ей, естлиб ты знала, что я претерпела, тоб и в немилосердом своем сердце по чувствовала жалость. Как ни свирепообраз господин Кольбрант, и тот зжалился; как не стыдно говорил он, госпожа Жевкес? Вы видите, что она чуть жива, а вы так с нею поступаете. Кучер Роберт в слезах говорил, о как печально сие видеть, посмотрите, она вся в крови и неможет на ногах стоять. Прокляты будь ее лукавствы, немилосердая Жевкес сказала, она меня чуть со страху не уморила, зачем тебя чорт сюда занес? Не спрашивай меня теперь, я ей отвечала, вели отнесть в темницу, и дай умереть с покоем, я чаю более двух часов живой не увидишь.

Тебе надобен я вижу, сказала безчеловечная Жевкес, господин Виллиамс, изрядно я тотчас пошлю за моим господином, пускай он сам стережет тебя, а я не хочю с лукавством твоим всечасно боротся.

Обе девки понесли меня к ней в спалню, сия злодейка увидя, что я больна в правду, умягчать стала свое злобное сердце, я же ни силы ни желании не имела им обо всем расказать.

Как скоро принесли меня в спалню и положили на постелю, то я обеспаметела, Жевкес приказала согреть водки и тереть мне руки и ноги, по том обрезала мне назади волосы, которые в крови запеклися, она на рану положила мне пластырь; только и добра в ней было, что скорую помощь больным подавала. По том я заснула очень крепко, и спала до половины дня не просыпаясь, а как проснулась то пришла ко мне маленькая лихорадка, но мне было легче от ран моих.

Госпожа Жевкес хотела меня звать к обеду, но я так слаба была, что на силу сидела в креслах, пока перестилали постелю, а как скоро переслали, легла опять и спала всю ночь очень хорошо. В пятницу гораздо мне легче было, а в субботу встала и за столом не много по ела, лихорадка же моя к вечеру и со всем миновалась. Я просила госпожу Жевкес, чтоб позволила мне итти в кабинет мой, она мне сего и не запретила, для тово, что решетку при делали в двое, при том же я ей верно обещала что впредь уходить не буду покушатся; но прежде она меня принудила рассказать все мои не удачные предприятии, что я и исполняла и расказала так как было, зная, что не наведет мне беды. Она смелости моей весьма дивилась, а при том сказала, что мне уйти ни как было не можно для тово, что здесь в уезде Бетфортском все судьи друзья ее господина, и всем сказано заранье, что где только покажешся, то поимают и приведут под караулом, сказав, что в доме покрала и снесла пожитки.

О неизмеримая глубина человеческого лукавства! Какие приуготовлении чинят погубить человека! я не думаю, что была таких вымыслов гибель моя достойна, вспомня, что господин мой давно себя заклял, что во что ни станет лишь бы меня только достать. Не допусти меня Господи до изполнения ужасной сей ево клятвы.

Ныне с нова злая моя смотрительница увидев, что я выздоровела, начела мною ругатся, отняла всю у меня бумагу, и требовала отчоту, что я на ней писала, однако у меня есть она в запасе. Часто сия злодейка с насмешкою называет меня госпожею Виллиамс, и другими именами, которые знает что меня печалят.

после обеда.

Злая Жевкес разсудила меня пустить прогулятся после тово как я выздоровела. Но я в таком несчастном случае не весьма своему здоровью была рада, болезиь и слабость может быть привела бы на жалость моево господина, которова приезд меня несказанно стращает зная ево намерение. Теперь услышала я, что он будучи на охоте и переезжая реку, чуть не утонул, не знаю для чево и не могу ево не навидеть? Со всеми ево против меня озлоблениями, истинно я ото всех девок отменна, ибо он мне довольно подал причины себя ненавидеть, но я услыша какому великому несчастию он был подвержен, радовалась, и не могла радостным чувствиям супротивлятся, видя что он избавился; хотя знаю, что ево смерть скончалаб беды мои. О не милосердой! естли бы ты знал это, то бы перестал меня мучить, но я должна ему добра желать за милость покойной госпожи моей, он бы мне Ангелом казался, естли бы оставил свое намерение и вредные поступки.

Госпожа Жевкес сказала мне, что Ивана поимали в переписках с господином Виллиамсом, и за то выгнали из дому. Также и г. Лонгман и Ионафан в гнев попали, за то, что обо мне говорить стали; госпожа Жервис также в немилости для тово, что все трое за меня вступились: ибо они уже знают где я заключена. С сим же известием получила она письмо и от господина Б.... но сказала, что она мне его не покажет, да и содержание оного письма обрадовать меня не может. Надобно ему быть еще тово зляе, которое мне прочесть удалося и ужасная Жевкес пришед мне за тайность сказала, что она причину имеет думать, что господин мой выдумал средство пресечь все мои предприятии, и выдать за страшного Кольбранта замуж, и в перьвой день свадьбы купить меня у него себе за деньги, и что тогда должна я буду поневоле послушать своего мужа, а чтоб наказать господина Виллиамса, заставит ево венчать нас. Когда же господин наш заплатит Швейцару деньги, тогда он поедет в свою землю, где у нево жена и дети, а меня уступит во все господину, У них обычай говорила она куда ни приедет, то женится. Кто слыхал сему подобное!

Знаю, что умышлено меня стращают, но боюсь, что бы и в правду что нибудь не выдумали подобное тому на мою погибель, бедной дух мой странными безпокойствами смущается, где слыхано, чтоб мужья жен продавали.

ПОНЕДЕЛЬНИК, ВТОРНИК и СЕРЕДА.

32, 33 и 34 день моей неволи.

Все сии три дни прошли у меня в страхе и отчаянии. Вчерась я разсердила не милосердную Жевкес до чрезвычайности, когда она стала непристойными женщине словами говорить со мной великие мерзости, сказав ей, что оные речи говорить можно только той, которую выгнали прутьями из города профосы, а не такой, которая служит в знатном и честном доме. Она услышав сие, затопала ногами как Нагайской конь и чуть меня не убила. Вы можете дознатся, что ее слова мне показались чрезвычайно мерзки, когда уже будучи в таком порабощении, принуждена сказать была оное, сия злодейка никакова стыда не знает, и всечасно смеется мыслям моим каковые я имею о добродетели, говоря мне, что я скоро ими украшу постелю моево господина. Но тово не довольно, она говорит то, что и подумать без крайняго стыда не можно, о как я несчастлива, впав в сии злодейские руки.

В таковых горестных обстоятельствах, утешаюсь я единственно чтением умилительных молитв, прелагая оные в стихи, и ныне преложила псалом.

ЧЕТВЕРГ.

Ныне мне причина есть больше боятя: ибо господин наш скоро сюда будет. Все в доме чистят и прибирают, конюшню и сарай готовят, которые уже давно не отворялис, я спросила госпожу Жевкес скороль господин наш будет? Но она мне на то ни чево неотвечала, я думаю, что она умышленно так со мною поступает, чтоб принудить желать тово, чево я больше всево на свете боюсь. Как любезные родители, верить сему вероломному господину? Он писал ко мне, что не хочет меня любить, и без моево согласия ко мне не ездить, где ево обещание? А после он же писал, что не должен больше слово свое содержать, для тово только, что я добродетел сохраняю, он мне говорил, что меня возненавидел, вижу, и очень вижу, что то великая правда: ибо без товоб он меня неподвергнул такой опасности и всечасному страху.

ПЯТНИЦА

Вчерась в вечеру видя, что двери отворены, осмелилась я в сад вытти, и ходя по оному размышляла о моем несчастии, и задумавшись зашла в густую куртину, где и села на траве, имея в уме всечастную причину бед моих. Вдруг увидела, что бегут ко мне изо всей силы мущины и женщины в превеликом страхе, я сперва не знала тому причины, но как подбежали то и сказали, что они меня ищут, думая, что не опять ли я вздумала бежать. Всех прежде прибежал ужасной Кольбрант, у которого ноги были почти в косую сажень за ним конюх, что ограбил господина Виллиамса, по том Нанон и кухарка, а за ними злая Жевкес, которая идучи не сказанно меня ругала. Господин Кольбрант говорил мне, опять вы нас девица Памела очень испужали, и стал позади меня боясь, чтоб я не побежала.

Я сидела смирно, чтоб показать им, что не намерена была бежать, последняя в том не удача отняла у меня со всем охоту более к тому покушатся. Когда госпожа Жевкес так близко подходить стала, что ей можно меня было слышать, то я ей и сказала вы не имеете причины так на меня сердится, я сюда зашла в задумчивости своей ни какова намерения уйти не имея, и ниже итти далее, но она ни чему не веря, бить меня стала, и естлиб Кольбрант не отнял, она бы меня задавила, хотя он ей и сказывал, что нашел меня тихо на траве сидящую, но она тем не была довольна, а велела девкам под руки тащить меня в палаты, сняв наперед с ног моих башмаки, а в вечеру сказала, что бы я спала между ею и Нанон в средине. Вижу, что она все сие делает себе во оправданье, естли спросят для чево так слабо меня содержала, она до того меня довела своими поступками, что я и вправду возненавидела жизнь свою.

В сей час пришед отдала мне башмаки, и повелителным голосом приказала вынув из чемодана платье одется, сказывая, что в четвертом часу будут дочери господина Данфорта меня нарочно видеть, отдав отдав и ключь от моего ларца. Я ей сказала, что не слушаю на показ не оденусь, и не хочу их видеть.

Обе девицы не бывали, думаю..... постой слышу стук, посмотрю только в окно а к ним не выду.

О Боже, что я вижу! господин мой в богатой едет карете! он, конечно он: что мне делать! где скрытся, и куда бежать! о Боже! теперь мне помощи потщися.

В семь часов в вечеру.

Хотя боюсь ево видеть, но удивляюсь, как еще до сих пор ево не видала, конечно какие нибудь против меня чинят приуготовления? И злая Жевкес видно что все ему рассказывает. Теперь не могу пера в руках держать, видите, как кривы строки, сердце и рука трепещут от страха, но для чево те трепещут и боятся кои неповинны, а виновные спокойны бывают.

СУББОТА.

Скажу вам, что вчерась в вечеру было, до сих пор ни силы, ни времени, не было писать.

Не достойное сие творение, то есть злая Жевкес продержала моево господина до семи часов с половиной, а он приехал ровно в пять часов.

Я слышала, как он идучи на крыльцо, приказал себе ужинать готовить.

По том вошол в мою спальню с видом свирепым, и подступя ко мне говорил, упрямая Памела и не благодарная беглянка, перьвый ево комплемент был, пристойноль тебе так много приключать мне труда и печали? Я от страха не могла ни чево отвечать, как стояла, так и упала на землю, лицо свое закрыв передником. Правильно он говорил, дерская, лицо свое скрываеш; а я только слезами и рыданием отвечала. Подыми, говорил он госпоже Жевкес сего Ангела непорочного, (так подлинно прежде он и думал:) ибо я не могу глядеть на сие явление. Лицемерка, для чево так валяешся? Вижу, что хочешь возпользавтся слабостию моею, которую я противу тебя имею, и хочешь, что бы я тебя поднял, на уме не бывало, пусть господин Виллиамс тебе верит, а я знаю, что ты готова всякому бросится на шею, которой бы только тебе махнул рукою.

Я слыша ругательства ево тяжко во<Текст испорчен>ала; госпожа Жевкес помогла стоять мне на коленях: ибо на ноги не могла встать будучи в страхе. Узнай Памела, она мне говорила, лутчева тебе друга, и признайся во всех своих не достойных поступках, проси прощения у сего милостиваво господина. А я стоя на коленях ежеминутно обмирала. Господин мой видя сие, говорил ей, она в том очень искусна, и тотчас обомрет, когда за хочет. Сии слова раздирали мое сердце, и я не могла ни чево промолвить, но взирая на Небо тяжко воздыхала; по том все силы собрав сказала, Бог вам воздаст, государь мой! он в превеликом тогда казался сердце, ходил в зад и в перед по покою свирепо на меня взирая, по том сказал, я скоро может быть решусь, что с нею зделать должно, по сих словах пошел вон, оставя нас. Я чуть жива была в моем огорчении, надобно говорила я, что бы я была всех на свете животных хуже и несчастнее. Не во все госпожа Жевкес мне отвечала, но я радуюсь, что в вин своей начинаешь признаватся, всево лутче покорность; я буду друг твой и стану за тебя старатся, если обещаешь впредь послушлива быть, все можно до утра исправить, не дурачся больше. Поди проклятая вон, я ей отвечала! уже злостию твоею не можно больше мои печали умножить, поди злое и не милосердое сердце. Она в ярости толкнув меня, пошла вон, и слова мои пересказала господину, прибавя много от своей злости.

Я лежала на полу до девяти часов, пока она вышед говорила, изволь итти сударыня к нашему господину, я не могу, говорю ей на ногах стоять, как мне итти. Изрядно она отвечала, я пришлю господина Кольбранта, он вас на руках донесет.

Я испугаясь сего, собрав все мои силы, встала и пошла за нею в нижния покои, в которых господин мой был трясучись, как лист от сильнова ветру, вошед в залу, увидела новова лакея вместо Ивана, которой у господина моего стоял за стулом: ибо он в то время ужинал, и которой увидя меня тотчас вон вышел, (не забыть бы сказать между дела и то, что у господина нашего и кучер был новой, знать, что и Роберт также выгнан.) Я хотел говорил он, когда я вошла, сажать вас за стол с собою когда гостей нет, но вижу, что не можешь забыть подлой своей природы, и предпочитаешь рабов господину, теперь служиж мне стоя за стулом, а между тем поговорим, ибо я немного время для тебя терять намерен.

Много мне чести, государь мой, я отвечала, что бы служить вам, а природу мою я во век не забуду, и став за стулом принуждена была на оной облакотится, не имея силы на ногах стоять. Налей мне рюмку Бургонскова вина; я взяв бутылку на силу держала, и трясущимися руками лила вино все мимо. Госпожа Жевкес видя сие, сама налила, а я обеими руками взяв поднос насилу держала. Он приняв рюмку сказал, стой за мною. Вы сказываете госпожа Жевкес, что она не ест и не спит почти ни чево и всегда плачет? Так государь мой, она отвечала, я дивилась, как она жива! о говорил он, это нет ни чево, етакие молодые и упрямые девки слезами и упорством питатся могут. Со всем тем цвет лица ее никогда таков хорош не

Я принуждена была все то слушая молчать, к томуж и охоты говорить в моем смятении не имела.

Вы сказывали, говорил он, что она вчерась хотела бежать? Хотя может быть точно намеренья ее к тому и не было, она отвечала, однако так меня испужала, что я от страха себя не вспомнила, и весьма радуюсь, что вы приехали сами, надеясь, что свои с нею намерении скорее исполнить не оставите, а вас уверяю, что ее не можно устеречь будет, уйдет она у нас всеконечно.

Государь мой, я бросясь на землю, и обняв ево ноги, говорила! умилосердись надо мною! удостой меня сказать вам, каким образом сия злая женщина меня содержит. Но немилосердой господин, пресекши речь мою отвечал, я уверен, что она во всем должность свою исполняла, чтоб ты ни говорила на госпожу Жевкес, то все ей поможет в разсуждении её старания и прилежности, чрез которые ты здесь сохранена от побегу, без тово бы давно ушла, и погубила человека в такое время, когда ему готовилося на всю жизнь ево счастие.

Я встала, и воздыхая говорила ему, вижу государь мой, что моя жалоба похожа на ту, которую я читала в одной книжке, как агнец приносил оправданье имея челобитчиком волка, а коршуна судьею.

Видитель госпожа Жевкес, он говорил ей, вы волк, я коршун, а она непорочной агнец! я вижу, что вы не знаете, сколь много она начиталась книг, и на полнилась разсуждения. Она превеликий имеет разум, когда начнет простирать похвалу, о своей пустой добродетели, других пороча.

О! государь мой, говорила ему злая сия женщина, чтоб более разсердить, это еще ни чево в сравнение тово, как она меня величает. Я у ней сводня и прутьямиб меня выгнать надобно, но не дивлюсь теперь слыша, сто и вас называет коршуном.

Моево намерения, отвечала я называть коршуном не было.... Но он не дав мне договорить, закричал, молчи и не болтай притворщица. И конечно не к стате Жевкес примолвила, поверь мне, что так называть господина не годится. Добро я отвечала, буду молчать, когда мне говорить не позволяют, но судия праведный Вышняго разсудит нас не лицемерно.

Примечайте, он говорил, госпожа Жевкес, богобоязливая, и непорочная невинность, хочет молитвами своими свести огнь с Небеси, и попалить нас, знаю, что она клясть умеет и притворно набожна, полно безпутная, налей мне рюмку вина.

Я в горьких своих слезах взяв вино наливала, а господин наш издеваясь говорил, я думаю она хочет смешая с вином свои слезы напоить меня, равные сему издевки, продолжались и во все время ево ужина, а отужинав, сказал мне, великое для вас счастье, что можете когда хотите лить слезы из ясных очей своих, не лишая их блистания и света, конечно кто нибудь сказал вам, что вы прекраснее кажетесь, когда плачете? Видалиль вы госпожа Жевкес ково нибудь ее пригожее? И можноль тому дивится, что я так велико к ней имею снисхождение, посмотри, взяв меня рукою, а другой держал рюмку, какая талия, какая шея, какие руки, и каков цвет в лице, а лукавства и пронырства ее никто описать не может. По сему и не чему дивится, что бедной Виллиамс в нее влюбился, и по тому я ее виню больше, нежели его. Когда он меня покинул дерать, я ту минуту ушла в угол, и оборотясь лицем стала к стене, стараясь всячески удержать себя от слез, вздыхая непрестанно так, что казалось дух со воздохами из меня выходит, дивлюсь госпожа Жевкес, он говорил, что вы тогда испужались, как ей попалось письмо ваше в руки, я не боюсь что мои письма читают, у меня нет тайных переписок, и я не открываю тайны, которую знаю, и не подкупаю людей переносить письма. По том сказал, поди сюда плутовка? Нам с тобой во многом надобно разчесться, для чево нейдешь когда я кличу? Тфу Памела, как не стыдно злая Жевкес сказала, не трогается с места когда господин тебе повелевает, может быть он простит вину твою. По том он сам подо шол ко мне, видя, что я насилу стояла, и положа мне на шею руку говорил, видитель госпожа Жевкесь, ежелиб она не поманила проклятова Виллиамса, я бы ее простил охотно.

Возможноль, государь мой, говорила не достойная Жевкес, как вы милостивы и легко винных прощать можете, я надеюсь, что вы примете ее в свою милость нынешней вечер, и дадите завтвре узнать свою должность.

Я услышав сие, затрепетала от страха, сама с собою размышляя, можноль больше мерзости иметь в сердце, как сия злодейка. Горесть и презрение к ней запретили отвечать ей, только руки к Вышнему простирала, и молитву творила, которую частые вздохи непрестанно пресекали.

Они слушая сие, только смеялись, наконец несколько подумав господин мой говорил, нет, я не могу ее простить, она меня много обезпокоила и обезчестила во всем здешнем округе, она всех людей моих Бедфордских перепортила, презрила мою милость, и хотела уйти с неблагодарным священником; но говоря сие, успел поцеловать меня, и хотел руку положить в пазуху. Я вырвалась и до того ево не допустила, крича, что скорея умру, нежели допущу до таких поступок. Подумай Памела? Подумай, говорил мне угрожая где ты? И не дурачся больше, ибо можешь быть более несчастна, нежели ты думаешь. Проводи ее госпожа Жевкес вверх я ей писменно пришлю объяснение моего намерения, подумай Памела о сем по прилежнее. И пришли мне на то ответ завтре по утру, я вам кажется довольно даю время на размышление, но поверь, что после того конец будет непременно. Пришед я в спальню, погрузилась в несказанную печаль, и ждала, что от нево будет, радуюся несколько тому, что еще ночь осталас и спала очень мало, боясь, чтоб не пустили ево в спальню.

Господин Симон Дарнфорт севодни у господина нашева обедать будет, и присылал поздравить к нему с приездом, слышу, что он очень хочет меня видеть, и надеюсь за мной пришлют, чтож делать, надобно повиноватся.

СУББОТА в полдень.

Господин мой прислал ко мне с гопожею Жевкес свой писменной договор, которой я здесь прилагаю, объявя свои честные желании, чрез которой я узнала, что он хотел меня держать у себя любовницею, но я надеюсь любезные родители всегда то ненавидеть. Вы увидите сами, к чему требовании ево простирались, он думал, что я с радостию на то соглашуся без нарушенья совести и добродетели, дабы чрез оные можно и вас щасливыми учинить. Я на оное так отвечала, что думаю и вам не можно опорочить, только боюсь, чтоб не употребили на мою гибель насилия, но естли уже сил моих не достанет супротивлятся, надеюсь, что пред Богом винна не буду, для тово, что никогда и мыслию греху не была причастна; ежели же, от чево Боже меня сохрани, лишась чести и добродетели к вам возвращуся, тогда не буду сметь на вас глядеть, хотя и не виновна буду, но вы думаю зжалитесь над бедной своей Памелой, и дадите спокойно проводить малой остаток дней моих, которой ежеминутно приближать будет к желаемой для меня кончине.

Вот и те договорные пункты, которые ко мне от господина моего присланы были, и на оные мои ответы.

"Девице Памеле Андревс.	Ответ мой на оное.
"Прилагаю вам пункты может и такой, какой сами изберете, я уже не буду больше упрекать, ни трудится вас уверить.	Не погневайтесь государь мой на вашу бедную служанку за ее смелость, которую она взяла на ваши пункты отвечать, не кажите гневу и мщения, увидя, в чем ответы мои зависят, не признавайте виною, видя супротивление в том, что я сердцем не навижу, я не буду вас манить так, как человек, которой еще размышляет, и не имею нужды о том ни минуты думать. Вот мои ответы, что бы из того после ни явилось.
I.	На I.
"Естли вы меня уверите, что сей страмец Виллиамс ни какой от вас не имел надежды, на свое дерзновенное представление, и не имеете ни малой к нему склонности мне предпочитая, я вам с радостию все нижеписанное исполню верно.	всево больше принудила должность ево чина, дабы избавить от печальной жизни беднова человека. Вы можете мне поверить государь мой, что я ни за ково замуж не хочу, и что всех более на свете тово почитаю, которой погибели моей ищет.
II.	На II.
"С начала подарю вам пять сот Гиней, на собственные ваши нужды, вы можете их употребить на то, на что хотите, которые отдам за третьева, и до тех пор ни чево от вас требовать не буду; пока вы совершенно денег не получите.	Деньги ваши не навижу и отрицаюсь, чтоб вы со мною зделать ни хотели, деньги, государь мои не зделают меня счастливою, ежели Бог Всемогущий меня не оставит, я не хочу потерять надежды, увеселятся во всех моих несчастиях тем, чево великие милости по мнению моему наградить не могут: ибо проведя жизнь во грехах, всечасно плакать и сокрушатся от раскаяния не хочу.
III.
"Я вам уступлю деревню, которую я уже давно купил в графстве Кент, доходу с нее в год двести пятьдесят фунтов стерлингов, и отдам вам, и детям вашим, ежели они будут в вечное владение. Отец ваш и мать там жить будут, и всем владеть вместо вас. А сверх тово, я им по смерть буду давать по пятидесяти фунтов стерлингов в год; а ежели в которой год помянутых доходов чистыми деньгами не придет, я дополнять всегда буду.	По тому же и сие не принимаю, а при том сожалею, что вы думаете бедных, но при том добродетельных родителях, что они не хотят жить в таком месте, которое куплено добродетелью их дочери. Не гневайтесь государь мой за мою строптивость, вы их знать не изволите, они лутче с голоду в своей дымной избе похотят умереть, нежели примут все сокровища на свете с таким поносным и предосудительным договором. Я вам осмелюсь открыть чувствия моего сердца, что я надеясь на милость Божию, лутче прийму смерть, как бы она страшна ни казалась, нежели подумаю быть не достойной Дочерью таких честных и добродетельных людей.
IV.	На IV.
"Прострю мои благодеяния не только на родителей ваших и родственников, но и на всех тех, ково вы жалуете.
V.	На V.
"Прикажу привесть вам разных парчей и штофов, извольте выбрав зделать себе четыре пары платья, и ходить так, как бы вы были, жена моя, подарю вам два перстня брилиантовых, две пары серег и узол, которые мать моя купила, чтобы дарить девицу Томлинс, ежелиб сватовство между ею и мною окончалось, и еще подарю много, ежели склонностию вашею буду доволен.	Богатое мне платье, государь мой не пристойно, и не желаю ево носить тщеславно, а славлю себя бедностию моей и нищетою. Верьте мне, что меня оно меньше прельщает моих раздранных мать ваша изволила меня принять в свою милость, брилианты ваши лутче годятся знатной какой девице, а мое сокровище есть добродетель, которую не дешевле ценю ваших подарков, когда я увижу перстни на руках моих и на шее узол, что мне вздумапь, кроме угрызения в моей совести и раскаяния, вечно предав за то мою непорочность, наружные украшении меня веселить не будут, когда потеряю драгоценнейшей убор и украшение девическое.
VI.	На VI.
"По знай чрез то Памела, мою милость, видя так велико снисхождение в моих обещаниях, к человеку, которова в руках моих имею, ежелиж несклонится и ныне то увидишь, что я не захочу трудиться много, впасть в безславие, не приобретя удовлетворения моей страсти, во что бы то ни стало, ни каких уже более не имея с вами договоров, естли сии будут не нравны.	вас обнадежить, что волею не пожру мою добродетель и докажу, что обещания ваши и власть, не могут меня на погибель мою склонить, ежелиж не возмогу насилию супротивлятся, то надеюсь на милость Божию, которая не допустит вас поругать меня, и зделать бесчестие, он един мне заступник и помощник в моих злых несчастиях.
VII.	На VII.
"Вы будете владеть мною, и всем и моим домом равно, как бы законная жена моя, все мои люди будут ваши, а при том двух еще выбери себе особливо во услуги, до которых мне не будет ни какова дела, а ежели доволен любовию и поступками вашими буду, может быть я на вас чрез несколько времяни и женюся, но ныне точно оного обещать не могу. Ежелиж любовь моя всегда так к вам воззрастать будет, как ныне, то уже мне и не возможно будет отказать вам во оном. Подумай Памела, когда есть время, и пока оное в твоих силах, одолжи меня и зделай как себя, так и родителей твоих счастливыми на веки; и не допусти после ваших противных ответов, окончать так, что и я может быть буду раскаиватся безповоротно.	Я никогда так далеко мыслей моих не простирала, как вы в сем пункте изволите упоминать, а только старалась употреблять мои вымыслы, что бы уйти из дома вашева, где содержусь в неволе, хотяб вы и честно со мной поступали. Желании мои были и ныне есть, чтоб в прежнюю мою нищету возвратится. ежелиб только знала, что он в мое прежнее жилище меня проводит без страха. Я помню слова ваши, которые вы изволили в разговорах сказывать, что одново Капитана, которой одним жалованьем своим прожить ни как не мог, и которого великими деньгами славной Монарх в свете не подкупил к измене. Так и я могу в нищете живши, быть довольна, и не хочу продать мою добродетель, хотяб всю Индию с её с богатством мне давали.

А что изволите писать, что чрез несколько времяни ежели я против вас склонно поступать буду, можете на мне и женится, то позвольте мне сказать, что я на то всево менше из ваших обещаний прельщаюсь, по тому, что ежели есть во мне ныне какие для вас достоинствы, то по окончании желания вашего уже оные все изчезнут. И так далеко от того счастия буду, что сама признаю себя не достойной быть вашею женою, что скажут люди, когда вы женитесь на любовнице вашей; которые так толковать будут, куда как жалко, что такой знатной дворянин женился не только на бедной и подлой Памеле, но и на Памеле непотребной. И так, как я глупа, но не могу прельстится обманом весьма видным.

Признаюсь, что мне всево ужаснее, будучи бедною и слабою, без друзей и помощи, в руках ваших себя видеть; по тому, и прошу вас государь мой, слезно, о моих ответах подумать здраво. До сих пор вы резво бежали поругание мне зделать, но еще за помощию Божиею не удалось оное окончить, когда уже то учините, возвратить будет не можно. Какая вам будет радость, и какая возрастет слава, победя слабого и бедного неприятеля. Оставте меня в нищете жить с честию, я больше от вас сей милости не желаю, и во все дни и часы живота моево, буду молить за вас Бога. Подумайте, пока еще есть время, вспомните какое разкаяние и угрызение совести иметь будите в час смерти, припомня гибель причиненную бедной девке на веки, которая добродетель свою всему на свете предпочитала. На противу же какую радость и утешение будете чувствовать, увидя себя ужасного сего греха непричастна, совесть ваша с веселием припомнит вам, что вы зжалясь на слезы, оставили несчастную в покое, и чрез то себя и ее от греха и вечной печали и воздыхания избавили. Бог милосердый, которой не дал вам в реке утонуть, (чему имею причину радоватся вечно) да смягчит ваше сердце, и спасет вас от греха, а меня от погибели конечной. В руки ево предаюся, и ежели спасу честь и живот мой, вечно ево благодарить, и вас буду молить день и ночь, да продлит дражайший век ваш

Списала для вас любезные родители, копию моих ответов, за которые надеюсь вы меня бранить не будете, ежели буду иметь счастие вас видеть. В вечеру, как господин Дарнфорт отсюда поехал, господин мои призвал меня перед себя, н говорил, разсмотрелаль Памела мои обещании? Видела государь мой, я отвечала, вот и ответы мои, но позвольте мне вытти, когда изволите читать их. Что это значит? Говорил он, мне кажется читать их вы мне не помешаете.

Лишь только хотела я вон вытти, подав ему пункты. Но он сказал, не бегай, взяв меня за руку, я читать не буду, покамест вы со мною, только скажите мне, довольныль вы моим обещанием? Вы сами изволте увидеть, я отвечала, только не держите меня. Разсуждалаль ты об них хорошенько, он спросил прежде ответа? Конечно, я отвечала. Но ежели знаете, продолжал он, что мне ответ ваш будет не нравен, то лутче возми и подумай с нова, ежелиж и последний ваш ответ мне не полюбится, то вы пропадете без повороту: ибо я нехочу уже больше просить о том, что в моей власти, ежелиж вы не довольны моим обещанием, то я вам и половину имения моево отдать не отрекусь, только не хочу твоего отказу, мне не возможно страшной заклинаясь клятвой без вас жить в свете, и когда уже так далеко дошло, то заключил от вас никогда не отлучатся. И в тот час испужал меня до смерти, ибо схватя меня поцеловал раза три, или четыре, а я на силу вырвавшись из рук у нево, прибежала без памяти почти, от страха в мою спальню. С час погодя, позвал к себе госпожу Жевкес, и я услышала, что он был что со мною будет?

СУББОТА в полночь.

В полночь прислал ко мне госпожу Жевкес сказать, чтоб я к нему шла. Она пришед и взяв меня за руку повела, куда, я спросила? Я вас провожу, она отвечала в такое место, где вы будете довольны, я идучи за нею несколько приметила, что она прямо ведет меня в спальню к моему господину, остановилась. Я не пойду туда, сказала ей. Пойдем, взяв она меня за руку тащила, не дурачься небойсь, не будет беды тебе ни малой. Нет хоть умру здесь, а туда нейду, я кричала, а он то же кричал из своей спальни, поведи ее насильно и скажи, чтоб не упрямилась а то тужить будет. Я не могла много отвечать, только стоя на одном месте, твердила: нейду, и вырвавшись ушла в кабинет свой, ожидая всеминутно, что придут брать силой. Непотребная Жевкес пришед, приказала мне скорее спать ложится. ее не могут, плакав пред нею говорила, я знаю, что вы впустите господина нашева сюда меня погубить. Он очень гневен отвечала она и не захочет так много зделать вам чести, поверь мне что с вами поступать надлежит другим манером, вас прежде выдать надобно замуж, и муж заставит себя послушать и неволей. Ни какой муж на свете, я ей говорила, не заставит меня противное чести и порочное дело зделать, и ни чем принудить не может. А вот увидим скоро, она отвечала. Нанон между тем вошла, а я еще не ложась спросила, долголь будет мне ночью не иметь покоя, между вами лежа? Не долго, Жевкес говорила, пока вместо нас один будет товарищь, да лутче обеих. Пожалуй госпожа Жевкес, я ей со слезами говорила, перестанте со мною так поступать, я вижу, вы начинаете снова говорить сии мерзости, не принуждайте меня вас разсердить. Ложись упрямица, она все твердила, Нанон раздевай ее, а буде обе с нее нессилим, то позову нашево господина на помощь. Или господина Кольбранта ибо сия каммиссия пристойнее ему. Куда как вы немилосерды, я рыдая от слез ей говорила, но она отвечала, и вы изрядно меня потчивали называя сводней, и что должно меня выгнать метлами. Для чегож вы я продолжала мутя на меня господину не сказали, что меня били. Нет, мой агнец, она отвечала, я вам оставила о том сказать, что вы думаю конечноб и зделали, ежели бы коршун не потакнул волку, и не велел непорочному агнцу замолчать. Мне ваши издевки не приятный, госпожа Жевкес я ей говорила, и хотя ныне ни от ково нет мне милости и обороны, но может быть будет время, что и меня послушают, и тогда самые твои против меня не приличные поступки заставят тебя молчать предо мною. Так мой агнец, она отвечала, и коршун за молчит вместе со мною, нет мой свет, надобно что и мы оба онемели, тогда уже свободно будет тебе одной говорить, как ты непорочна, честна и добродетельна. Ежели бы вы хоть мало думали о будущем, я ей сказала, то бы никогда говорить так безчеловечно не стали, не дивлюсь теперь вас узнавши, в какие я впала руки. Без сумнения, она отвечала однако пожалуй раздевайся, и ложись спать, а ежели не скоро ляжешь, то уверяю тебя, что твоя непорочность замчит тебя в такие руки, которые еще крепче моих схватят. Я лягу, только отдайте мне ключь от дверей, я ей отвечала, а без тово супротивлятся буду, пока возможно. Как не так, она за кричала, что бы вам подать к уходу способ? Поверь мне, я подтверждала, что я о том думать конечно перестала, только отдайте ключь, когда хотите чтобы я уснула, а без тово не лягу и во всю ночь буду сидеть. Она вскоча схватила меня в беремя, как подушку и понесла, говоря, я тебе докажу как слабы все твои супротивлении против меня, и посадя меня в креслы, толкнула в грудь, сказав хороша, да упряма. О естли бы такая была сила, как гордость, то бы всех нас из дому унесла за плечами. Вижу, сказала я, что мои несчастия вам радости прибавляют, и заставляют больше надо мною ругатся, но я напротив того любилаб вас сердечно, и почла за милость, естли бы вы мне отдали ключь от нашей спальни. Она вдруг переменя угрюмой свой вид на веселой, спросила меня, скажите мне по совести? Можетель вы меня любить любить от всего сердца, да вы и сами не поверите, зная свои со мной не милосердые поступки. Вот правда, она говорила, признаюсь сама, что говорите беспристрастно, однакож Нанон, (сказала своей девке) разуй и раздень девицу Памелу. Пожалуй милостивая моя государыня, я ей сказала, дай мне хоть малое время, когда уже миновать не можно я тотчас лягу. Между тем вошла я на минуту в кабинет мой и сие писала, но слыша непрестанное от нея понуждение ложится спать, принуждена все оставить, и раздевшись осталась в одной исподнице и карсете. Злая Жевкес ключь отдала мне, и я двери у спальни нашей заперла и хотя легла на постелю, но во всю ночь почти не заснула. Я не знаю, что она думает, только всегда как Нанон говорить что станет, закричит, молчи мерзавка, хотя Памела что и будет спрашивать при мне, отнюдь не отвечай. Все ее в доме чрезвычайно боятся, нрав имеет мудреной, и далеко разной с госпожей Жервис.

ВОСКРЕСЕНЬЕ по утру.

Вдруг пришло мне одно намерение исполнить, хотя очень смело но безгрешно, видя, что карета была заложена, и господин мой убирался ехать в кирку пошла я в кабинет и написала следующие два билетца.

Рекомендуется прилежно всему собранию, что один дворянин честной и достойной, и вознамерился употребить всю свою власть богатство к погублению бедной и несчастливой девки.

В тот самой час как я писала, госпожа Жевкес вошла ко мне в кабинет и говорила, долго ли тебе будет писать всечасно, подай сюда, что такое, и вырвав бумагу, презирая все мои прозьбы, понесла оба билета к господину. Он прочитая их, сказал ей, поди скажи Памеле, что она скоро увидит, как прозьбы её исполнятся. Дерзновенная! когда отринула мои обещании, я ей скоро дам себя знать, и сказав сие, пошол садится. Я в то время глядела на нево в окно, и видела, что он очень хорошо был убран, и можно сказать, что он пригож очень, жаль, что сердце ево не таково, как вид наружной, для чево я не могу ево возненавидеть? Но читая сие, не обезпокойтесь любезные родители, не могу любить, дела ево кажут мне его ужасным.

Господин наш прислал сказать, что домой обедать не будет, и думаю поехал к господину Дарнфорту. Весьма печально мне слышать, как госпожа Жевкес сказала, что бедной господин Виллиамс ныне меня ради в тюрме страдает, да и подлинно я одна тому причиной: ибо господин мой строго требует от нево заплаты, правда, что господин Виллиамс получил от него сто пятдесят фунтов Стерлингов, но вместо того он у него три года был Капелляном, а договора у них по несчастию ни какова не было; ибо он понадеялся на милость своево тем более раздражится.