Памела, или награжденная добродетель.
Часть третья.
Страница 1

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть третья. Страница 1 (старая орфография)

ПАМЕЛА,

или

НАГРАЖДЕННАЯ

ДОБРОДЕТЕЛЬ.

Аглинская нравоучительная повесть

Сочиненная Г. Рихордсоном

В IV Частях

Переведенная с Французского языка.

Часть III.

с дозволения управы Благочиния.

Печатана

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

1787 года.

ПАМЕЛА,

или

НАГРАЖДЕННАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ.

ЧАСТЬ ТРЕТИЯ.

ВТОРНИК по утру.

Проснувшись я очень рано писала дотех пор, пока госпожа Жевкес храпела лежа в постеле, чтоб наградить помешательство причиненное ей ночью от моево приезду, я желала чтоб она скорея проснулась, и проведала каков господен мой, счастлива она я размышляла что спать так крепко может, видно что ни какая любовь кроме что к себе имеет в том ей не мешает. Я так устала что будто от побой болели все мои члены, и никогда не думала чтоб могла такие труды снести из доброй воли.

Госпожа Жевкес проснувшись пошла проведать о здоровье моево господина, он спал хорошо и во всю ночь потел так, что лихорадка ево стала гораздо меньше. Она говорила ему чтоб он не восхищался услыша от нее добрые вести, и сказала что я возвратилась. Не в правдуль вскричал он поднявшись на постеле! как так скоро? Еще вчерась в вечеру приехала, она ему отвечала.

Между тем вошел к нему Кольбрант, он подозвав ево распрашивал обо мне, и радовался не сказанно услыша как я поспешала, и с великою охотою хотела ночью скакать. Я думаю продолжал Кольбрант, что сии молодые и прекрасные девицы, желая угодить своему милостивому господину, больше нашева трудов сносити могут. Ныне меня она совершенно одолжила, говорил господин мой, пожалуй госпожа Жевкес, старайтесь о ее здоровье и не мешайте ей во весь день спать. Но она ему отвечала, что уже часа с два как я проснулась. Спросите ее он говорил не захочет ли показать милость и притти посетить меня, ежели же не изволит я встану сам и пойду к ней. Конечно государь мой отвечала ему госпожа Жевкес, вам не надобно вставать, я пойду и поговорю ей. Естли она хотьмало сказал он будет не склонна, пожалуйте не принуждайте.

с госпожею Жевкес. Как скоро двери отворили, он спросил ее идет ли она? Идет отвечала и без отрицания. О любезная вскричал он увидя меня! о дражайшая Памела! вы меня теперь исцелили, сожалею что слабость моя не допущает изъявить вам мою благодарность, дайте мне приятную вашу руку. Я ему подала руку, которую он с невероятною горячностию целовал. Много мне чести государь мой я говорила, и очень сожалею видя вас в болезни. Не могу быть болен отвечал мне когда я с вами, ныне я прежнева здоровее. Подлинно дарагая Памела говорил целуя опять мою руку, вы не раскаетесь показав мне милости так много, мое сердце обрадованное не может чувствий своих открыть так как бы желалось, жаль мне что вы так утрудились; естли бы вы не возвратились чем я не очень льстился, моя бы болезнь была не излечима. Не надобно сказал госпожа Жевкес посылать за доктором в Стамфорт; сия приятная девица ныне мой доктор, так как в отсудствии была болезнию моею. По том посадив меня к себе на постелю спросил, послалаль я за письмами моими к вам? Я ему сказала что послала и надеюсь что скоро привезут их. Тогда он говорил что я в том ему двойную оказала милость.

Я не хотела долго быть у нево, боясь потревожить покой ево. После обеда он встал с постели и просил что бы я с ним сидела. Он казался мне спокоен и гораздо прежнева лутче. Я уверен госпожа Жевкес говорил он, видя склонность и одолжение любезной Памелы, что она в том будет непременна, и для тово должно нам оставить ей на волю, ежели изволит куда итти или ехать в город, или в деревню, что бы всегда до услуг ее было что прикажет, не докладывая куда итти или ехать за хочет; а при том и сами вы старайтесь служить ей. Она отвечала ему что во всем угождать мне потщится. Я вам скажу еще нечто Памела, продолжал господин мой, зная что вы с радостию будете слушать: я господина Виллиамса выпустил из под стражи, и денег моих от нево требовать не буду, он ныне по прежнему в своей школе, и естли вы за хотите мне угодить, то прошу с ним до тех пор невидатся пока он в поступках своих предо мною не оправдается совершенно. Ни чево государь мой я ему отвечала делать тово не желаю, что вам противно, радуюсь, что он на свободе а наиболее для тово, только что я не счастию ево была причиной. Больше я ему сказать не смела хотя и должно было просить за беднова человека, которому благодарность принуждает меня служить в чем возможно. Сожалею продолжала я что Милади Даверс которая вас много любит, ныне у вас в презрении и так между вами не согласно. Надеюсь он отвечал не я тому причиной, и вынув свою книжку подал мне письмо, прочтите говорил он, когда будете в своем кабинете, оно вас уверит в правде, а по том скажите мне свое мнение. Я теперь слышу в себе некоторую тягость, а ежели завтре будет легче поеду в карете прогулятся. Я вышед от нево пошла в кабинет мой и читала следующее письмо.

Братец государь мой,

"Слышу об вас то, что очень меня беспокоит, и о чем надобно мне вас уведомить. Угодно вам будет или нет я на то не смотрю: здесь были люди которые просили меня поговорить вам, так как сестре должно; сожалею что принуждена говорить правду стараясь больше о чести вашей нежели вы сами; никогда я не думала что бы брат мой снизвел себя даже до такой подлости, что насильно увез покойной матери нашей служанку, и тем навел на себя от всех друзей своих презрение, не допустя ее к Отцу и к Матере. Как скоро вы ее не пустили ко мне по кончине матери нашей, я узнала что добра не будет. Мне ей ей за вас стыдно, девка была добрая и не повинная, а ныне надеюсь о том нечево и говорить. Позвольте мне спросить вас, что вы ожидаете от таких поступок? Хотите ли на ней женится, или держать у себя любовницей? Ежели так, то довольно в нашем женском роде есть таковских, не чиня погибели несчастной, памятуя как ее покойная мать наша любила; к томуж и она достойна была лутчего определения, в чем вам должно устыдится. Ежели же женится хотите? То как вы пред целым светом извинится можете. Подумайте братец как фамилия наша давно существует, и что чрез многие веки ни кто себя таким семейством не обезчестил, вы знаете, что из лутчих фамилий во всем государстве, одна вашего семейства искала; я бы вам позволила дурачество то зделать, естли бы вы от таких родились, которые не давно достали чин дворянской, или не давно себя от подлости отличили. Поверьте мне, что ежели вы на ней женитесь, мы всею фамилиею от вас отречемся, ужасно подумать, что бы такой Лорд, которой науками просвещен, собою хорош, разумен, и всеми достоинствами украшен, владея превеликим богатством и напольнен благородною кровию, которая льется в ваших жилах, захочет бросится на шею подлянке. При том же и то чести вам не зделает, отнять честь у бедной девки, которая кроме тово ни чево на свете не имеет. Пожалуй отпусти ее ко отцу и матере, и дай ей сто фунтов Стерлингов, помогая к ее счастию, что бы вышла за доброва человека себе ровнова замуж, вы тем учините себе больше славы, и одолжите вашу опечаленную сестру. Естли вам противно братец письмо мое будет, то подумайте, что любовь моя к вам, и стыд которым вы себя покрываете меня к тому принудили, желаю, что бы мое письмо имело такой успех, какова от вас ожидает

Видитили любезные родители как бедных людей богатые в своей гордости презирают, забывши, что мы все одново произхождения, и были с нами равны многие из сих знатных, которые так громко славой возвышают свою природу, но делами своими ее осквернили и зделали гораздо хуже нашей, знать они никогда не думают о непостоянстве фортуны и превратных делах на свете, тово не помышляют, что со всем их тщеславием, придет такое время, что уже нашей жизни иметь принуждены будут, и с радостию бы обработывали землю, да только бы дух имели спокойной. Правильно сказал один философ нашед на кладбище два человеческие черепа, один Царской, а другой беднова человека, не вижу говорил он в них разности ни малой. Или они не знают, что будет Царь и воин, богат и убог в равном достоинстве, и каждой от своих дел или прославится или постыдится, предстоя Судии нелицемерному; сей Судия может наказать их столько сколько они пропустили случаю здесь добрые дела делать, и помогать бедным людям. Гордость их в жалость меня приводит, можно им сказать, что вам пользует богатство и знатная природа? Когда гордостию и злостию отнята свобода. Рим тогда блистал во славе, как в нем злата не знали, а получа много богатства славу свою со всем потеряли; хотя и в нищете да с делами добрыми жить очень полезно, а и с златом живет иной слезно. Боже избави меня знатного чина, естли во оном жить буду порочно, не хочу с богатством в тине греховной валятся, имея всегда презрение к таким, которые жизнь свою проводят в делах непотребных.

С другой стороны чем могут тщеславные сии господа доказать, что их прародители знатнее были тех, которые ныне стали подлы; мужик иногда бывает от крови Царей древних, и знатной господин произшел за несколько лет от пастушьяго роду, кто может уверить их, что самой подлой человек, не может владеть наследников их богатством, и также славить себя своею природою их презирая.

Сии разсуждении были во мнении моем постоянны, от болезни моево господина, и гордого письма униженной Милади Даверс, против возвышенной Памелы, я говорю для тово униженной Даверс, что она в гордости своей могла себя унизить а возвышенная Памела, чувствует и знает в своем духе, что никогда себя унизить не может: сверьх же всево тово когда мы смертны будучи, о себе что мы есть с нуждою знаем, то как знать можем, что мы впредь будем. Прошу еще Бога, что бы не дал мне знать гордости и злости, которые приходят не редко купно со счастием.

Я вспомнила подобные сему стихи, о которых стихотворец свое мнение сими словами изображает.

Премудрость Вышнего равные на свете таланты людем определила, самой подлой земледелец и бедный художник, в поте лица своего трудящийся, господам полезен бывает, их работою они живут во всяком изобилии и роскоши, и презирают убога и нища, подвергаясь сами презрению Вышняго, от которого все равной конец примут и тою же стезею к вечности пойдут; смерть без разбору пожирает всех, хотя кто в руках имеет скипетр, или пастушей посох.

В СЕРЕДУ по утру.

Господин мой прислал сказать мне, что ему гораздо легче стало, и что он позавтрикав не много в берлине поедет прогулятся, для того и меня звал с собою, я надеюсь, что всегда буду с покорностию поступать против таких благосклонностей.

Госпожа Жевкес стала очень услужлива, да и все со мною поступают так как бы я была сестра родная господина моего, но естли все то умышленно дабы обмануть меня подложной свадьбой.... нет не льзя кажется тому статся, а тому еще и более, чтоб на мне женился: ибо гордость знатного дворянства и старой фамилии, так как написано в письме Милади Даверс не позволяют мне ожидать толь великого счастия. Естли же ныне принуждена буду надежды сей лишится, то моя доля злее прежнего будет.

По том думала переменять ли мне мое платье или нет, но боясь, чтоб не подумал господин мой, что я платье ево презираю, да и безчестно ему будет, естли в таком простом платье с ним в берлине сяду, и так вздумала отпереть чемодан мой в перьвой раз как сюда привезли, и надеть шельковое платье, однакож и того боюсь, чтоб не подумали, что я себе со всем присвоила то платье, которого прежде взять не хотела, ктомуж еще я не со всем лишалась и страха, бояся новых искушений; на конец разсудила итти так как была одета хоть не богато да пристойно, разве он прикажет переодется. Госпожа Жевкес советовала надеть мне другое платье, но я ей сказала, что оное напрасно, ибо господин мой уже оделся, то дожидатся ему меня не хорошо, а разве спросится как он прикажет.

Как скоро я вошла, он встав принял меня за руку и посадил подле себя. вы хотите нечто сказать говорил он, мне приятная Памела, что такое скажите? Я с стыдливостию отвечала, думаю государь мой для меня много чести ехать с вами в карете. Ах нет дарагая вскричал он, удовольствие мое в твоем присутствии гораздо больше, нежели от меня чести вам, пожалуй то оставим. Я не зделаю вам чести, государь мой сказала я будучи в таком платье? Ни одному Принцу не только мне с восхищением говорил он, вы не зделаете безчестия, во что вы ни нарядитесь, все украшаете собою. Естли не боитесь простудится в своей круглой шапочке, то так как вы теперь одеты можно ехать. Я надеюсь государь мой еще я ево спросила? Что вы изволите ехать в поле, гдеб ни кто не видал, что вы так много чести делаете вашей служанке. О моя дарагая отвечал он, я знаю, что вы для себя боитесь больше, поверь мне, что я помалу доведу удивлению в народе изчезнуть, приучу взирать без зависти на то, что скоро будет, и что определено и должно Памеле.

О приятной и любви достойной господин! как вы думаете любезные родители ныне? Не лутчель я зделала, что сюда возвратилась. Ах естлиб мне можно было прогнать страх о вымышленной в обман мне свадьбе, для того, что еще ныне знать тово не льзя я бы была чрезвычайно счастлива.

В несказанной радости пошла в мою спальню и взяв перчатки ждала ево приказу; о дорагой господин мой я себе говорила! так как бы он сидел со мною, не делай мне искушения и нападков снова, не дай мне погибнуть: подлиннно ныне столько не будет сил моих супротивлятся как прежде. К большему моему удовольствию сказали мне, что господин мой готов ехать; и я как молния наниз збежала, он при всех своих служителях, подал мне руку и помогал садится в карету, а по том и сам сел со мною: госпожа Жевкес просила ево что бы он берегся после болезни и не простудился, а я с радостию слышела что новой кучер ево говорил людям, то-то изрядная пара, как не жаль разлучить их. О любезные родители! бойтесь что бы дочь ваша в своем счастии не возгордилась, вы знаете что я всево больше страсти сей имею причину боятся; но вы будете читать после сие описание.

Господин мой приказал в два часа обед приготовить. Абрам стал за каретою и приказал кучеру по повелению господина ехать тихо, он сидя сказал мне что о многих нуждах ему надобно со мною переговорить, и при том о сестре своей Милади Даверс. Едучи часто целовал меня, а я боялась что бы Роберт не увидел или кто прохожей, по том говорил мне с приятностию так. Я знаю что вы не один раз, дерзское письмо сестры моей прочитали, и видели, что и вам причины нет ею быть довольной, вы видели и то что она пишет, будто некоторые люди у нее были и просили поговорить мне, и естли то правда, то кому кроме госпожи Жервис, Лонгмана и Иоанафана просить ее, я для тово их из дому и выгнал: вижу что вы хотите за них просить, но еще теперь не время, прежде хочу опровергнуть угрожений сестры моей, а по том от нее отрещися. Бог один свидетель естли я с нею не там поступал как должно брату, и получа богатство отца моего, больше трех тысячь фунтов Стерлингов дал ей с выше определенного, можно видеть что она все то забыла, и вздумала писать ко мне так грубо, зная что я терпеть не буду. Однако надлежит и то тебе знать любезная Памела, что она то зделала с досады за то, что я не захотел женится на дочери Милорда.... которую она за меня сватала, и которая со всем ее богатством не могла равнятся моей дражайшей Памеле, ни разумом, ни достоинствами, и ниже красотою: вы видите возлюбленная моя сами, сколь много гордость привязана к высокой природе, несколько меня беспокоит народное поношение, которой не знает сколь много вы достойны. О естли бы можно им знать вас, самой бы вредной ругатель, перьвой похвалил мое намерение, а не зная ваших блистательных достоинств скажут, вот какой богатой и знатной дворянин, женился на своей служанке, не смотря что она подла, и что есть не сравненно ее лутче в государстве у нас девицы, которые умели бы себя содержать в своем достоинстве. По том по целовав меня говорил, жаль мне моя дарагая что ты будешь участницей всех людских поношений, которые надобно будет терпеть ежели я женюсь на вас, да и не возможно тому супротивлятся, я также с моей стороны уповаю от моей братьи претерпеть первую пыль их насмешек, а после они скоро перестанут и попрежнему почитать будут. Но вам дарагая Памела от стороны женской не обходимо надобно все то сносить будет будучи в компании: ибо мое состояние не позволит вам с служанками обходится, а знатные все конечно станут вас убегать, и будут почитать хотя вы и жена моя, но так как матери моей была служанка, что вы о том думаете моя любезная? Вы догадаетесь любезные родители, сколько я должна была быть восхищенной от радости, видя столь много милости и без пристрастия. Мне казалось тогда что все во круг меня торжествовало, и всякое ево сладчайшее слово в ливало во все мои члены радость и удовольствие. Ах государь мой! я ему говорила, какая не из реченная ваша ко мне милость, совершенно бедная Памела должна будет видеть многие супротивлении, и многие не возможности преодолеть. Какие не возможности подхватил он? Государь мой я отвечала, не возможность моя в том только, что каким образом я могу услужить вам, и удостоюсь таких милостей. Любезная Памела обняв меня говорил он, я боялся что бы вы слышав от меня многии трудности, которые вам преодолевать должно, на меня не разсердились, но видя что вы имеете благодарное сердце, и склонное к забвению всех не милосердых поступок в моем доме вам бывших, яж с моей стороны все прежнее позабываю, и прошу небыть сумнительной о моем постоянстве и чистейшей любви к вам, особливо в такое время, когда мое сердце открыто, и показывает вам свою преданность и справедливость ясно.

Меня всево больше может быть опечалят государь мой я ему говорила. Насмешки, которые вы в глаза от соседей ваших будете принуждены терпеть, унижая вас так много; чтож до меня касается, то зная низкость своей природы, и малые мои достоинствы, презрений знатных госпож еще мне много чести будут делать, а при том буду иметь гордость презирать зависть, которую они будут иметь видя меня в несказанном счастии, естли только с моим внутренним почтением и истинным послушанием я вам буду угодна, я за счастие почту не в зирая на то что меня бранить и порицать будут.

Очень изрядно дарагая Памела отвечал он, но какое вы думаете иметь препровождение времяни, когда нечево будет делать и ездить не куды, гулять нам будет не где, а как и к нам ни кто не станет ездить, то и столов для игры в карты в зимние вечера не будет, хотя вы оными и часто игрывали с покойной матерью моею, и по тому все игры совершенно знаете, но я вам не запрещу иметь все те забавы, которыми жене моей прилично будет утешатся.

А государь мой я ему говорила, ваша милость меня восхищает, но как возможно не найти забавы в таком доме как ваш, и в котором вы зделаете мне честь быть хозяйкой. Не ища иных препровождений, с перьва ежели вы мне позволите, я примусь за домашней порядок, и буду экономию смотреть, и содержать людей всякого по чину и достоинству, надеюсь что и они ни кто меня не навидеть не будут. Я освобожу вас от домашних щотов естли вы мне изволите поверить, вы знаете сами что я у покойной матери вашей была приходчица, расходчица и казначея. Естли госпожи ко мне не станут ездить или очень редко, я с вашева позволения посещать буду больных в богадельнях, принимать странных в дом ваш и помогать им в нуждах, не причиняя вам дальных убытков, а они о здоровье и благополучии вашем будут молить Бога. Помогать буду в доме вашей домосмотрительнице делать ликеры, конфекты и варенье сухое в год приготовляя, шить буду тонкое белье свое и ваше, а когда вы за хотите мне честь зделать, я стану ездить гулять с вами, буде же останусь дома одна, то когда вы поедете с охоты или из гостей, с радостию и с крайним почтением встречать вас буду, а в небытность вашу часы и минуты в забаву себе щитать буду пока возвратитесь, а может быть от время до время вы меня на час или на два удостойте своих и разговоров, и те часы мне приятнее будут больше всех на свете, где вы терпеливо будете слушать все слова нежного моего сердца.

Время к приуготовлению завтрика, обеда и ужина, положите на меня, а при том прикажите мне и гостей ваших подчивать, хотя не женщины так мужчины к вам станут ездить, а может быть государь мой некоторые и госпожи добрых нравов удостоят меня своим посещением, то я и буду с ними та-к обходится, чтоб покрайней мере не умножить вашего поношенья, я тогда с крайнею осторожностию с ними поступать буду, и показывать так много учтивости, сколько честь имяни вашева позволит. Правда, что я все игры в карты в которые играют наши госпожи знаю, но не имею охоты и никогда иметь больше не буду как только, чтоб приучить соседей ваших, дабы нескучно было сюда ездить не имея ни какой забавы. Ежели будут когда свободные часы, я на музыке играть стану и тем препроводить время. В прочем государь мой вам известно, что я люблю читать и писать, и хотя мне писать уже нечево будет кроме, как что до домашнева обряду будет касатся, но читать в приличные часы я не могу оставить, тем еще наипаче, что могу просветить ум мой, и больше удостоится ваших разговоров, изъяснении ваши в том чево я не буду разуметь, учинят мне сию забаву и всех приятнее.

мой для тово, чтоб продолжил ваше здоровье, и ниспослал благодать свою святую, в награждение учиненной мне милости и счастия; а о себе, чтоб в разумил и наставил исполнять должность жены верной и покорной. Изволите видеть, что упражняясь во всем том что я вам доносила, не много останется время и лиш бы еще столько ево стало. Естли я буду иметь счастие быть вашею женою, прошу вас государь мой не нарежать меня богато, а водить просто, и так только, что бы вам не делала стыда большова, для тово, что ни что так в нашем женском разуме зависти не делает как наряды, видя, что другая убрана лутче; и самым тем избавлюсь я многих насмешек. Больше теперь говорить не стану, и так довольно болтала.

Для чево любезная Памела он обняв меня говорил, для чево не продолжаешь свои разговоры? Мне слушать их целой день не скучит. Вы найдете совершенно увеселение в препровождении времяни таким образом, да и мои худые дела исправите, и за ставите последовать не подражаемым вашим поступкам. С какою радостию вы мне дали чувствовать заранее сладость моего благополучия. Ныне презираю всех тех дерзновенное поношение, которые всево жаднея любят подобных себе переговаривать, пускай они узнают без ценной нрав ваш и сладость моево счастия, прежде нежели отворять рот свой толковать о моих делах и достоинствах ваших. Позвольте мне любезная Памела льстится, от сего часа иметь больше счастия. Ваше постоянство до тех еще пор ни малой надежды не подало мне ко вредному желанию, и так чтоб не подать вам сумнения в моих истинных намерениях и честных поступках, наконец скажу только то, что я вами буду столько счастлив, как еще до сих пор я думаю не бывал ни один мущина.

В тот час стыд покрыл все лице мое румянцом, хотя он и отдаленно начал говорить сию материю; но подумайте любезные родители сами, как сердце мое и мысли радостию были объяты, слыша ево разговоры! к томуж прибавил он другое разсуждение, которое мне показало справедливое и истинное ево намерение. Я вам признаюсь говорил он дарагая Памела, что я вас с такою люблю страстию, какой во всю жизнь мою не имел, огнь сей пылающей сильно в крови моей, до того мне со всем не знаком был, ваши блистающия очи меня в саду так воспламенили, что чуть было я не сорвал цвет в самой тот час, как он хотел разпустится, и еще нежен был и слаб насилию супротивлятся: но вы добродетелию своею и умным разговором довели меня до того, что я принужден был оное оставить. О сладостные часы в приятном моем с вами разговоре, они больше мне радости и удовольствия теперь зделали, нежели во все время прежней моей страсти, и хотя бы она и получила свое удовольствие, мне бы столь много увеселения иметь было не можно.

Не ожидайте государь мой я ему говорила, от бедной Памелы слов пристойных в ответ столь склонных уверений, ныне вижу, что вы имеете равное воли вашей желание вечно меня обязать. Как буду я счастлива, хотя и невозможно достойной быть толикой милости и снисхождения, но покрайней мере покажу, что желаю быть достойна всех ваших милостей; я ни чево вам вручить не имею кроме благодарностию наполненного сердца, но ежели когда нибудь подам причину вам меня возненавидеть, то разве нечаянно, что вы легко можете простить, ни чево инова со мною неделая как только из вашева сердца изъгнать, что будет мне великим наказанием. А что будучи в саду я вас в последней раз прогневала, естлиб вы тогда государь мой удостоили меня выслушать, выб изволили узнать и сами признатся, что я имела причину вас опасатся и желать к родителям моим ехать, я сие сказываю из доброй воли для тово, чтоб вы не признавали меня склонной невежеством и грубостию вашей милости со ответствовать, или глупою притворятся не благодарностию, в такие часы, когда вы совершенную горячность любви своей являли.

Самая правда дарагая Памела говорил он, что вы тогда опечалили меня много, естлиб я вас не любил так много, не так бы я боялся вашего презрения, или преимущества данного вами другому, не выключая и самых родителей ваших, то самое мне выслушать вас и запрещало, к тому же тогда я непреодолел еще супротивлении моих на вас женится. Вы сами знаете, что много делает разность состояния вашего с моим, хотя я озлобясь с вами растался, но почтение к вашей добродетели ни конечно не хотел вас принуждать, что болезнь мне и приключило, которую купно со всем страхом, скорое ваше возвращение прогнало, и заставило меня льстится, что я вам не противен, вы сами видели как скоро меня тем излечили.

Я за то благодарила Бога говорила ему, что он вас свободил от болезни, нынеж когда вы милостию своею поощрять меня стали, и не будете презирать мою слабость, то я вам признаюсь, что когда узнала что вы с гневом меня отослали, тогда больше я претерпела нежели во все время моего заключения, а еще не сравненно больше чувствителен был мне ответ ваш, которой вы сказали госпоже Жевкес, в самой час моево отъезду, сие возбудило мое к вам отменное почтение, вы видели государь мой, что я не могла себе воспретить предстать вам в восхищении, и оказать на коленях признание за неизреченную вашу милость.

Правда любезная Памела отвечал он, что мы друг друга терзали, во утешение сего осталось нам о том разсуждать когда все минется, но я думаю что уже все и миновалось, будучи взаимно уверены в любви нашей, а только вспоминать будем какою дорогою дошли мы до своево благополучия, которое надеюсь очень скоро и совершится. Скажите мне любезная Памела, что бы вы себе представили во оправдание, тогда как я осердился и не хотел вас слушать? И для чево желали от меня удалится, видя страсть мою, которая казалось должна быть для вас угодной, и довольной для вашей добродетели.

Тогда вынула я письмо которое принесла Цыганка, и не отдав, еще ему говорила я вам покажу письмо которое вы увидя сами признаетесь, что много меня опечалило, но я не знаю кто ево писал и от ково прислано, а ежели вы узнаете то прошу покорно простить того кто его писал, для тово, что оно видно писано в намерении меня беды избавить. Он взяв ево прочитал и увидя что подписано в нем кто нибудь сца знаю, видетели вы показывая мне письмо что некоторые литеры ево обличают, видно что он родился ругать своих благотворителей, это письмо плута старика Лонгмана, с которым я поступил как, должно.

Государь мой я ему сказала, мне хотя и не прилично вступатся видя вашу крайнюю к себе милость, и просить за тех на ково вы гневатся изволите, но зная что я причина вашего к нему гнева, то я бы и желала..... а больше ни чево говорить не смела. Когда вы получили это письмо спросил он? Пожалуйте скажите. В Пятницу я отвечала, когда вы изволили ездить на свадьбу. Как осмелились подать вам оное при госпоже Жевкес говорил он, которой приказывал я ни на минуту от вас не отлучатся, а при томе вы и сами мне обещали, что ни каких происков не будете употреблять, я знал тогда что старались вас видеть, или с кем нибудь прислать письмо, но не знал подлинно от ково, имея равное подозрение к сестре моей, к госпоже Жервис, к Лонгману, Иоанафану, к Ивану Арнольдсу и к отцу вашему, и будучи в размышлении не зная еще точно последовать ли моим честным намерениям, или отпустить вас в деревню, убегая опасности в моем предприятии, для тово, что твердо вознамерился не только вас обидеть, но ниже досаждать вам словами, того ради и просил что бы госпожа Жевкес прилежно за вами смотрела, пока

Сие меня государь мой наиболее уверяет, вспоминая ваши тогдашние слова, что мне есть на неизреченную вашу милость совершенная надежда, и для тово скажу вам о всем верно. И по том расказала как пришла цыганка и положила на траве письмо, как я ево взяла, и все точно так как было.

Услышав сие говорил он, возможно ли женщину которая захочет что сделать, устеречь и Аргусу, которой имеет сто глаз: ибо она употребляет в свою пользу поля, леса, траву и камни. И так когда сердце не согласно, то уже удержать ее ни как не возможно. Вы мне теперь странное дело расказали, о котором и не имею причины сумневатся, напротив чего и с моей стороны хочу вам оказать знак моей справедливости.

кто нибудь, думал вас иметь у себя любовницей, чтоб, тогда гораздо для меня приятнее было нежели прямая свадьба, но не хотел притом вам скоро открыть, что я обманул вас, и по томуб мы несколько лет жить могли согласно, а по том мне можноб было сию женидьбу уничтожить или женится и вправду.

А государь мой! я ему говорила, едино напоминовение ужасного того предприятия меня стращает, естлиб я знала которой Ангел Господень отвратил мою погибель, я бы написать велела его образ, и молилась ему по всечастно.

Ваш собственной ангел любезная Памела отвечал он, вас избавил: ибо я как будто по какому нибудь в дохновению разсудил, что то учинит вам гибель, не зделая и меня счастлива, а к томуж естлиб были дети, мне бы их законными наследниками учинить было не можно, хотяб и хотел, будучи почти последней в нашей фамилии. И так бы большая часть моего имения, досталась в мою фамилию людям не достойным и мне противным. Мне тогда ходатайствовала за вас ваша добродетель, и представили глазам моим ясно, все те огорчении и печали в которые я вас погрузил, за то только, что вы прекрасны и добродетельны, самые эте достоинствы и поселили во мне страсть безмерную, чего ради и вознамерился себя преодолеть, и как в любви моей супротивлении велики ни были, разсудил лутче с вами разлучится, нежели таким чернодушным обманом погубить вас; к томуж вспомнил, что я и сам ругал подобное сему дело, которое зделал один благородной человек и которой после уже был из перьвых в королевстве, а зная то что он после и раскаялся, сам хотел по стопам его следовать, как будто завидуя ево злому предприятию; и все сие представя себе принужден был намерение оставить, и послал сказать к тому человеку, которой приуготовлен был сие безчестное дело окончить, что я подумав о том здравее, разсудил оное оставить, и просил чтоб он не ездил до тех пор, как разве пришлю нарочно. Но ваша добродетель и достоинствы, больше вам друзей учинили, как мои деньги: ибо они проведая к вам тотчас и писали, но сияб помощь пришла вам уже поздно, ежелиб подлинно не ваш Ангел на помощь ускорил, и в разумил меня, оставить намерение мое при самом окончаний. Признаюсь сам теперь, что вы имели причину, услышав такия вести меня боятся, в одном только вас не льзя хвалить, что вы не взирая на то что я не хотел вас слушать то мне не писали, а чрез тоб и открыли мне причину, которая так поступать вас принуждала, и когдаб я узнал от чего вы льете холодную воду на раждающееся пламя готовое вспыхнуть, я бы то за презрение или за упорность вашу не принял, а чрез тоб вы много мучения моему духу убавили. Яб и себе сказала, я зделала не малое утешение, когдаб осмелилась прежде об оном объявить, однакож проступок мой, разсудила скорым моим к вам возвращением по править, увидя из письма вашего, что вам оное надобно.

Ах возлюбленная Памела обняв меня он говорил, то самое одолжение и скорое послушание ваше, связало меня любовию к вам вечно, и за ставило в ручит вам в дар мое сердце.

что влекли меня не волею не преоборимые мысли, и хотяб я и желала отказать, но было уже не можно.

Он поцеловав мою руку, говорил мне, слова ваши мне любезная Памела не сказанно приятны, видя что ваша склонность к гонителю, была причиною скорого возвращения, что я за великую любовь вашу почитаю, и докажу сколь много и я вас люблю сочетаяся с вами законным супружеством Вы сами знаете что меня не интерес какой заставляет на вас женится, но самая истинная и верная любовь: скажитеж на противу и мне? ежелиб я был не таков богат и знатен, пред почтили ли бы вы меня всем тем мущинам, которых знаете? Для чево говорила я ему думаете, чтоб ваша Памела, наполнена будучи благодарностию за все ваши милости, умедлила отвечать на толь приятной ей вопрос. Хотя государь мой вы мне казались и немилосерды, но и со всеми умыслами, опасными для моей добродетели и чести, вы были один человек на свете, которой мне никогда постыл не был, не зная еще и любви в которой я ныне со стыдом признаваюсь, что мне вас не возможно было возненавидеть.

Теперь очень доволен любезная Памела он говорил мне, но мне надобно еще видеть посланные от вас к родителям вашим письма для тово только, чтоб дивится чудному вашему дарованию изображать пером свои мысли, и видеть сплетение великих печалей, которые я приключал вам, и потому узнать, достанет ли столько любви моей и почтения, которые я до гроба иметь к вам намерен в награждение ваших печалей.

Видитель любезные родители! вашей дочери счастие, и милость ласкового моего господина. Сладостные сии разговоры, казалось уже довольно наградили меня за все печали, и ево приятные речи никогда не выдут из памяти моей вечно. буду благодарить Творца моего не престанно, за неизреченные щедроты, сниспосланные на недостойную рабу свою: по чему знать, может быть мой дарогой господин увидя меня, что я не со всем ему не недостойна, и в правду удостоить меня быть своей женою; о! естлиб я хотя сколько нибудь могла быть полезна для моих добродетельных родителей, которые мудрыми наставлениями и своими примерами, счастья моего суть причиною. В какое восхищение приходит радостной дух мой, представляя себе будущее удовольствие, о котором всечастно буду размышлять, чтоб не забыть излиянную на меня благодать Божию. Он во всех коловратных случаях в разумлял меня итти стезею непорочности, и наградил за все беды и прискорбности которые он же подавал силы сносить их терпеливо, ему единому во веки слава и буди.

Уже карета наша подъезжала к дому, как господин мой между прочим сказал мне, я дарагая Памела обещал Милади Дарнфорт и дочерям ее показать тебя, для тово хочу всех их, также Милади Ионес с фамилию и господина Петерса позвать к себе обедать, я знаю что вы не за хотите при столе нашем быть, пока будете иметь настоящее к тому право, то рад буду естли пойдете хотя тогда, все мои соседи доброе мнение об вас имели, а приятной вид лица вашего и прелестные поступки, легко в них то поселить могут, а по том начну их помалу приготовлять, увидеть окончание моих намерений, я уже им описывал нрав ваш, по чему со удивлением они вас видеть и желают.

Государь мой я ему с восхищением говорила, видя вашу ко мне милость я бы подлинно была недостойна, естлиб подумала минуту умедлить сказать вам, что я не буду иметь другой воли кроме вашей, как бы была ни перетревожена в такой компании, но милость ваша придаст мне смелости и достоинств иметь им обо мне хорошее мнение. Благодарствую моя дарагая отвечал он, пожалуй так будь одета как теперь, они знают вашу природу, а при том и я им расказывал как вы ходите, и для чево купили бедное и простое платье; одна из дочерей госпожи Дарнфорт очень меня просила, чтоб вас в оном наряде показать им, мне толь наиприятнее будет, что вы без всякова украшения в своей натуральной красоте пред ними будете блистать, и лутче покажетесь всех тех, которые у злата и брилиантов прелести занимают.

А государь мой я ему говорила! милость ваша меня вам кажет лутче нежели я достойна, вы не можете надеятся, что я им также покажуся, но со всем тем я не переменю сию простую одежду, пока вы изволите приказать оставить, поверте мне, что я кроме вас ни для ково другова нравится не желаю, к томуж с радостию хочу показать целому свету, что я моим счастием одолжаюсь вашей милости и снисхождению для того, что и с какой подлости вы меня возводите на степень несказанной чести, которуюб и знатная госпожа иметь желала.

О! безценная Памела говорил он! ты образ моево удивления, разсуждении ваши совершенно превосходят разсуждений всех женщин. Мне бы можно множество на свете сыскать, но знаю, чтоб из них не было ни одной, так достойной как вы моево удивления и любови.

себя не признаваю, и надеюсь, вы мне то не поставите в тщеславие. Что больше вижу ево милости, то больше чувствую мою покорность, да мне иным ни чем и заплатить не льзя в разсуждений ево милости, видно, что добродетельным и богатым людяи сродно имея силу, добро творить воздаяния не ожидая, по примеру Творца и твари, в таком случае, что славнее в свете человеку, естли он Творцу своему последует во благодати.

В два часа мы домой возвратились, я благодарила Бога видя господина моево в добром здоровье, и надеюсь, что он имея так много милости ко мне, не раскается во веки. Он вышед из кареты меня принял с такоюж учтивостию как и прежде, госпожа Жевкес спросила каков он в своем здоровье? Очень изрядно отвечал ей слава Богу, да и благодарен дарогой Памеле. Я очень радуюсь она говорила, и надеюсь, что вам старании мои и лекарствы не зделали худова? Нет госпожа Жевкес он отвечал ей, я теперь обеми вами доволен, что же касается до Памелы, то признаюсь, что мы очень немилосердо с нею поступали. Я знала давно, она ему отвечала, что она вам на меня жаловатся станет. Поверь мне он говорил ей, она имя вашева не упоминала, мы говорили гораздо от тово далеко, и я надеюсь, что она обеих нас простить изволит, а особливо вас, в разсуждении, что вы исполняли мои повелении, которые ее так много печалили, ныне должно нам о том только трудится, чтоб она их забыла.

Я прощать; да дело в том состоит госпожа Жевкес, чтоб вы впредь ей всячески служили, так как принуждены были до тех пор по воли моей грубить и досаждать: не за будте, что она ныне во всем себе госпожа. Так по етому и мне госпожа же подхватила госпожа Жевкес? Без сумнения отвечал ей мой дарогой господин, и надеюсь очень скоро будет оною, теперь я знаю, на крыв платком глаза она говорила что я пропала. Пожалуй Памела уговорите бедную Жевкес сказал господин мой. Мне весьма было приятно видеть, как он хотел учинить ее мне подвластну. Госпожа Жевкес я взяв ее за руку говорила, я некогда на зло не употреблю власть, данную мне от моево без примерного господина, и никогда не пожелаю зделать вам обиду, и всегда буду помнить, что вы поступали по воли того которого приказаний исполнять вам было должно.

Видите госпожа Жевкес сказал ей господин мой, брань нам есть обеим, но с приятным видом, естлиб она вам не простила, яб подумал, что еще на меня сердита. Коли так слава Богу она отвечала, от сего часа прилежно буду служить той, которая скоро будет мне госпожею.

О любезные родители! ныне за меня в другом разуме молитесь и просите Бога, а имянно, чтоб не дал мне возгордится, и чтоб ни чем не прельщалась с родным женщине в моих летах. А я пе престанно просить буду ево, чтоб удалил от меня все лестные надежды, которые могут меня учинить тщеславну, и отведут от благодарности, которую мне непременно иметь должно ко Всевышнему, а особливо за то, что чудесно провел меня чрез все страхи и опасности, и возводит на вышнюю степень моего счастия. Господин мой сказал, что мне можно с ним без гостей обедать, но я просила ево, чтоб отпустил меня в мою палату, боясь, чтоб столько много милостей вдруг меня не возгордили, и чтоб счастие мое открывал мне помалу, дабы имела время подумать, как мне в нем себя содержать.

Все те говорил он, которые себе не верят, редко делают проступки, а одни только те их исполняют, которые над меру самолюбием плененны, и надеюсь на то в крайнее заблуждение в падают: а о вашей осторожности я имею хорошее мнение, и знаю, что вы не зделаете мне тово, что противно быть может.

почту в моей жизни.

При входе в мою спальню, я осмотрелась и видя, что ни ково нет говорила ему, позвольте мне государь мой на коленях благодарить вас за всю милость, что я будучи еще в карете намерена была исполнить, надеюсь, что вам то не будет противно, а по том осмелилась и руку ево поцеловать.

Я сама после дивилась, что так осмелилась много, но мое наполненное благодарностию сердце, подобно было быстрому источнику которой наводненьем своим брега питает, и влечет быстротою своею все то, что в нево упало, так и оно в чувствиях своих умчало стыд и страх мой.

Он в несказанной радости подняв меня целовал, и говорил восклицая, о любезная Памела! я вам заклинаю себя вечно быть верным и справедливым, Боже дай нам хотя половину той радости, которую надежда нам обещает, никогда не будем завидовать самым перьвым людям в свете. Как возможно мне государь мой я говорила, со ответствовать толикой милости вашей, я чувствую себя, что я не достойна всех ваших милостей, по том ввел меня в мою спальню. Я пришед во оную пала на колени и благодарила Бога за ево не изреченные щедроты, которыми несравненно на градил меня за все мои печали, и которые ныне кажутс в несчастии, что я в моим молодых летах довольно узнала, коль полезно надеятся на Бога. Хотя мои разсуждении еще и очень слабы, но вы слыша сие любезные родители познайте, что то плоды трудов ваших и научение также покойной госпожи моей.

Я в короткое время много к вам написала, а теперь скажу вам то, что господин мой после обеда здоров был и очень весел, ездил верьхом гулять до девяти часов по полудни, а возвратясь пришол ко мне в спальню, и видя у меня перо в руках говорил, я пришол дарагая Памела только сказать вам, что я здоров и несравненно здоровее нежели был прежде, но как имею я нужду писать письма, то и оставляю вас дописывать ваши, и поцеловав меня простился.

Госпожа Жевкес спрашивала меня, естли мне одной покойнее начевать будет, то она пойдет спать в другую палату. Пожалуй госпожа Жевкес я ей говорила, не покидайте меня и удостойте своей компании. Она услышав сие и поклонясь мне очень низко благодарила. Видитель любезные родители, какие чинит время перемены.