Памела, или награжденная добродетель.
Часть третья.
Страница 3

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть третья. Страница 3 (старая орфография)

СУББОТА.

По утру проснувшись я очень рано, родителя моево в постеле не застала, ибо он ушол в сад гулять, я там нашед ево по всем местам водила, которые мне были прежде страшны, и везде обще с ним радуясь, хвалу воздавали Богу.

В семь часов пришол к нам господин мой в шлафорке и в туфлях, и казался не весел. Мне кажется государь мой я говорила вы худо опочивали? Ваша вина отвечал мне, как я от вас, пошол, то не мог отвратить глаз своих от ваших писем, и думаю раз пять ежели не более прочитал их, так что уже часа в четыре по полуночи спать лег. Я бы желала государь мой говорила ему, чтоб препровождение вашева времени было лутче. Нет отвечал он: мне читать их было очень приятно, а вы хотите меня лишать того. А государь мой, я вскричала. мне нет..... но он пресекши речь мою продолжать стал, я на вас не сержуся, вы имели причину всево боятся, но для меня не сносноб было то, когдаб вы ушли отсюда, тоб конечно вышли замуж за господина Виллиамса? Да иначе и быть тому было не можно. Поверте мне государь мой, я ему говорила, что у меня на уме не бывало не только за нево, но ни за ково на свете итти замуж. Я хотя и верю сказал он, однакож больше думаю чтоб то было, да и родителиб твои небыли тому противны. Я тогда государь мой, говорил ему родитель мой не знал да и в ум нам не приходило, что вы нам так много намерены зделать чести, и думал чтоб и тово счастия было для нас много, естлиб и господин Виллиамс на на ней женился, но увидя что она подлинно замуж итти не желала, для тово и не хотел докучать ей, отдався на ее волю и осторожность.

Вижу говорил господин мой, что во всех её письмах, ни чево не видно кроме справедливости и безпристрастия, чем я с моей стороны весьма и доволен, а говорю только так, что ежелиб ушла, то бы конечно последовало то необходимо, но я дивлюсь и всегда дивился, чрезвычайной памяти и понятию дочери вашей: ибо среди самых неповинных хитростей, и непорочных умыслов которые она к отвращению сетей моих употребляла, все ее поступки хвалы достойны и осторожны. Вы господин Андревс счастливой Отец на свете, а и я скоро таковым же быть надеюсь женясь на Памеле. Естли бы то не так отвечал родитель мой, я бы просил Бога, чтоб не допустил вас до свадьбы. Я не боюся говорил господин мой и надеюсь быть тово достоин, только мне очень досадно, продолжал он речь свою, и я очень сердит дарагая Памела на госпожу Жевкес, видя в журнале вашем, что она поступала с вами весьма строго, и больше нежели приказано от меня было, а наиболее для тово, что вы никогда мне на нее не жаловались. Хотя некоторым образом она поступала и по моей воле, но то не простительно, что осмелилась уже и бить вас, государь мой я ему отвечала, я тогда, то заслужила, а к томуж мне кажется, когда я уже ей простила, то больше нечево о том и помнить. Очень изрядно, отвечал он, вы моя дражайшая так милостивы, что я в свете подобной не знаю, но естли осталось вам хоть мало досады, я зделаю так, что ей там где вы будете ни до чево дела не будет.

За все ваши милости государь мой, я ни на ково не могу сердится, и все те пути, которыми шла я до моево щастия, должно мне любить, в разсуждении полезного следствия, и всем, ктоб меня ни огорчал, надобно прощать. Вот самое умное средство он обняв меня говорил, взирать без досады на всякое дело, я потщусь всячески наградить вас за все печали, и подавая вам новые радости, облегчать их воспоминовение. Родитель мой в радости чрезвычайной поднимал руки на Небо и славил Бога. Пожалуйте государь мой отпустите меня домой, говорил ему, дабы я скорее сказал любезной жене моей радости нашей причину, которая наполнила сердце мое великим удовольствием. Блажен ты из смертных гворил ему господин мой, имея толь благородное сердце, которое всякова заставит вас любить нелицемерно. Пожалуй дарагая Памела, продолжай свои письма, хотя ныне отец ваш и здесь, то пишите к матери вашей продолжение вашей истории, что бы мы и дети наши оную читая всегда дивились, благоразумным и осторожным вашим поступкам. Пиши милое чадо, пиши говорил родитель мой и я прошу вас. Вот причина тому любезная мать, что я пишу к вам то, чево писать не хотела, зная, что родитель мой пришед домой, вам сие разскажет. Ежели вам после завтрика делать нечево, сказал господин мой, то мы поедем в карете прогулятся. Родитель мой не хотел с нами ехать, стыдяся в своем платье, но он просил, что бы ево послушать.

После завтрека велел он подать нам шеколаду и говорил, я хочу любезная Памела, что бы вы во всем начинали следовать обычаю, вы можете ныне ваши два узла развязать, и выбрать, для себя платье которое вам будет пристойнее носить, а на свадьбу, хотя оную я и намерен тайно окончить, однако пошлю в Линкольн, что бы привезли что вам угодно. Я ему отвечала, что щедрость матери ево и ево милость снабдили меня столько хорошим платьем, что я больше не желаю иметь, а тем наипаче дабы не умножить зависти в домах знатных. Не всегда так будет, он говорил мне, ибо когда я всем объявлю, что я женился, приедучи вдругой дом мой, тогда непременно должно вам будет наряжатся лутче и пристойнее вашему званию; когдаж вы довольны ныне с онм платьем, то отдаю вам на волю. Надеюсь вы господин Андревс, пробудите здесь до тово время пока наша будет свадьба, и тогда сами увидите, что вам не останется чево боятся, к томуж сие, принуждать будет и Памелу поскорея назначить желаемой мне день. Я государь мой отвечал ему родитель мой, ни мало не сумневаюсь в великодушных ваших намерениях, и надеюсь, что вы меня отпустите в Понедельник по утру к жене моей, что бы я лиша ее всех печалей, разделил с нею всю радость.

Не можноль дарагая Памела быть тому во Вторник, чтобы был отец ваш нашей радости свидетель, я бы желал что бы и завтре оное окончить, только Кольбрант еще небывал и прежде быть не может, как в Понедельник по утру, ибо я ево послал к Епископу за венчальной грамотой, что бы ни какова сумения не осталось.

Изрядно он говорил, я принуждать вас не буду, но кажется чем скорея тем лутче, однакож надобно согласится на желание ваше, ибо свойственно всякой добродетельной девице, оставляя свое девическое состояние иметь стыд, думаю, что для тово вы и откладываете день за день.

После тово пришед я в мою спальню, присвоила себе мои два узла, которые я брать не хотела, и развязав их выбрала себе шельковое платье, на голову кружевной убор, и взяв, со всем уже нарядясь апахало в руки, смотрелась с простоты в зеркало сама себе любуюсь, то-то теперь самая дура. Однако не за буду Бога, что по ево милости, в радости и непорочности могу наряжатся. Госпожа Жевкес помогай мне одеватся говорила я как будто уже была прямая госпожа, а она мне сказывала, что уже и часовня приуготовлена; и завтре в ней служить будут, и тем показала желании свои к скорому окончанию моево счастия. Вы не видали как убрана она? Нет я ей отвечала, однако вы сказывали, что завтре там будут отправлять службу? Чему я весьма рада; ибо жила здесь к моему прискорбию самой басурманкой. Кто служить будет? Не знаю она отвечала, ково господин Петерс пришлет, а при том я скажу вам; что завтре будут в часовню к нам обе девицы Дарнфорт и Милади Ионес и останутся обедать. Мне о том не сказывал господин мой я говорила. Полна сударыня она сказала называть господин мой, теперь можно ему дать другое имя. Никогда не за буду я отвечала сие имя, он всегда будет господин мой покуда я жива буду, и час от часу признавать стану себя больше ево.

Любезный родитель мой не знал, что я ходила одеваться, не узнал меня вдруг увидя, а подумал, что какая нибудь знатная девица на меня похожа, но разсмотря вскричал о моя дарагая Памела! Как к тебе счастливое твое состоянье пристанет. Я обняв ево отвечала, поверте мне, что в каком бы я ни была состоянии, всегда буду с почтением ваша покорнейшая дочь.

Господин мой прислал сказать, что он готов ехать, а увидя меня сказал, во что ни нарядись возлюбленная Памела, всегда прекрасна, и посадя меня в карету с родителем моим рядом, сам сел на противу, и велел кучеру ехать на тот луг, где он господина Виллиамса видел.

Дорогою говорила я с родителем моим, о милостях господина моего, которые не престанно продолжаются, ибо между тем, как я одевалась, он подарил ему дватцать Гиней, и велел все их употребить на платье, я о том теперь только сведала а прежде ему некогда было сказать.

Господин мой говорил, что часовня убрана и приготовлена со всем с нова, и что впередь будут всегда уже в ней служить, при том сказывал, что завтре будут к нему соседки ево и останутся обедать. Хорошоль я вздумал дарагая Памела, чтоб прежде свадьбы показать вам, что наша часовня изрядно отделана для службы Божей, господин Петерс хотя служить в ней и будет, но не останется обедать затем, что у нево будут гости. Надобно будет мне не обходимо принять в дом священника, и давать ему определенную плату. Вы конечно любезная Памела подумаете, что я приму господина Виллиамса? самая правда государь мой я отвечала, ежели вы непогневаетесь я скажу правду, что об нем думаю, мне сей бедной человек жалок по тому, что я причиною ево несчастия.

Приехавши к лугу карета остановилась, господин мой взяв меня за руку повел к речке, спрашивая родителя моево не лутчель ему и всегда уже ездить в карете, ибо он остался в оной боясь, чтоб какие знатные люди гуляя с нами не повстречались, и после сказывал мне, что во все то время стоя на коленях в карете благодарил Бога. Пришед к тому месту где обыкновенно гуляют, я ужаснулась, увидя господина Виллиамса опять с книгой, но узнала после, что ему велено в том часу быть тут. Опять старинной знакомец говорил господин мой я вас здесь увидел: какую читаете книгу? Это отвечал он Люстрен господина Боало. Видитель что я привез с собою мою беглянку, которая хотела меня на всегда оставить. Я надеюсь продолжал он, вы так выучитесь по Французски, что будете со временем великой Профессор, так как и мне хочется правильно знать язык Аглинской.

Что я читаю государь мой, то могу уверить, что из Французских сочинений самое лутчее, но Аглинские еще несравненно их превосходнее.

Вы очень учтивы господин Виллиамс, но кто не так о том будет думать, тот не достигнет хорошо научится.Для чево любезная Памела говорил мне, вы поступаете так с господином Виллиамсом, как будто бы никогда и знакомы не бывали? Я вас обеих уверяю что не хотел свиданием вашим потревожишь господина Виллиамса, также и вас моя возлюбленная обеспокоить. Совершенно радуюсь говорила я господину Виллиамсу что вас вижу в добром здоровье, и хотя по милосте господина моево от того времяни как мы видались, во всем и есть противная премена, но я всегда благодарность иметь буду за добрые ваши намерении в моих несчастиях; а при том государь мой, обернясь говорила моему господину, надеюсь что вы мне не запретите так говорить в присудствии вашем.

Вы можете дарагая Памела говорил он всегда иметь благодарность, за услуги господина Виллиамса, но что до меня касается я в том не могу иметь одолжения.

то и увидите что я не малую имел причину так поступать желая себе пользы.

Очень изрядно господин Виллиамс он отвечал ему, можетель вы от меня требовать благодарения за то, что вы хотели у меня отнять то, чево мне нет милея на свете. К томуж выб могли подумать и то, что ваше знакомство весьма было ново, а мое издавна, и что я для тово ее прислал в дом мой, чтоб избавится всех осторожностей, и вы живучи в оном, не могли без нарушения права снизхождения и дружбы, о том и подумать что мне обидно, хотя я и сам признаюсь теперь, что мои намерении против ее не весьма хороши были, но могу сказать и то, что я не должен был пред вами отчет давать в делах моих, вам же не простительно было лишать меня тово, что мне всево дороже, и из моих рук похищать то сердце, которое я на веки определил себе.

Признаюсь государь мой, сказал ему господин Виллиамс, что поступки мои в разсуждении вас не очень были похвальны. Но подумайте, что я человек, при том и очень не старой, видя такую красоту в порабощении, не мог не сжалится и не влюбится, но намерении мои были не вредные, правда что мне не прибыльно было вас прогневать, но ежели захотите безпристрастно обо всем подумать, видя совершенство красоты лица, не оцененной нрав, и великой разум приятной сей девицы (указав на меня рукою,) может быть великодушие ваше мне то в вину и не поставит; да и сами тем уважите мои поступки, чево в гневе своем не хотели принять во оправдание.

Оставим со всем говорить о том господин Виллиамс, я не за тем приехал сюда, чтоб показать вам гнев мой, да и Памела не знала что вас увидит. Теперь когда вы ее увидели, хотел бы я знать, ибо уже вам мои чесные намерении известны, чувствуете ли вы такую же склонность любить будущую жену мою, так как любили девицу Андревс.

Я вам государь мой в самой справедливости отвечать буду, говорил он, мне кажется естлиб я только самое себя почитал, не взирая какоеб ни было мое состояние, я бы с нею жизнь мою предпочел всему на свете, но я не имел ни малой уже причины льстится владеть ее сердцем, узная, что она могла от вас ожидать чрезвычайной милости, как ныне оную и получает, ибо как видно сердце ее давно уже было к вам склонно и запрещало о других думать; я вам притом истинну объявляю, что в разсуждении моих не достатков, зная ее достоинствы, естлиб мне на волю дали выбирать, я бы безчеловечной грех зависти понес, естлиб не оставил своего удовольствия, и не захотел ей выбрав дать лутчее счастие, всегда желая видеть ее счастливу и благополучну.

Вы должны благодарить господина Виллиамса, говорил мне господин мой, ибо сие разсуждение ево, весьма великодушно и справедливо. Но я думая чрез нево вас лишится, радуюсь что не дано было на волю ему выбрать вам счастие, и взяв меня за руку говорил ему, я вам отдаю руку девицы Памелы в знак ее к вам благодарности и дружбы, зная что ей то угодно, даю и мою купно обнадеживая, что я не хочу быть ваш неприятель, а притом скажу и то, что ваше намерение больше происходило от не удачи, нежели от великодушного доброжелания.

Господин Виллиамс целовал мою руку; а господин мой ему и сказал, вы севодни господин Виллиамс пожалуйте ко мне посмотреть мою часовню и отобедать со мною, а вы дарагая Памела говорил мне, смело можете ево считать в числе приятелей ваших.

Какое снисхождение и милость! господин Виллиамс от радости стоя плакал и говорил, государь мой теперь ваша милость уличает меня, что я не простительно вас прогневал, но весь остаток дней моих, покажет вам мое почтение и благодарность.

Когда мы подходили к карете, господин мой сказал мне, скажите любезная Памела господину Виллиамсу кто этот старой человек, которой сидит в карете. А господин Виллиамс я вскричала! это милостивой родитель мой: и весьма честной человек прибавил господин мой, ибо Памела сверьх рождения всем тем должна ему, что она получает без ево бы наставленья, не думаю, чтоб она проискам моим и нападкам, могла супротивлятся. Господин Андревс, говорил ему Виллиамс подав свою руку, без сумнения вы с неизреченною радостию зрите плоды праведных своих трудов, ныне вы и любезная дочь ваша, скоро сладость оных вкусить надеятся верно можете. Я одолжен иного милостию господина её, отвечал родитель мой, и кроме молитв моих к Богу, ни чем не могу воздать.

Пришед в карету посадил господин мой Виллиамса со мною рядом, а сам сел на противу с родителем моим и велел домой ехать.

Господин Андревс говорил ему господин мой, вы вчерась видя священника спрашивали не тот ли господин Виллиамс, на то был господин Петерс, а господин Виллиамс вот теперь сидит пред вами. И хотя я сказал, что я намерениями ево недоволен, однако вы и Памела совершенно благодарить должны, и хотя бы я и не любил ево, однако желал бы совершенно, чтоб вы ево любили.

Вы государь мой отвечал господин Виллиамс имеете искуство, и самые не чувствительные сердца благодарностию наполнять так, что я подобного тому никогда невидывал, а наиболее тем почтения достойны, что так прежде вашева браку изволите поступать, как ни блистательна ваша фортуна но сия священная церемония придаст вам много славы, когда прекрасная и добродетельная девица вам вручится; вы тогда таким сокровищем будете владеть, которому вся Англия завидовать будет. то, взяв за руку и говорил, не кажи дарагая Памела молчанием своим нам с господином Виллиамсом упреков, что мы часто имя ваше упоминаем, и твердим так, как прежде мы с ним будучи в школе тверживали уроки, я за себя и за него отвечаю, что все наши слова происходят от доброго сердца.

Ваша милость государь мой я отвечала, наполняя сердце мое час от часу удовольствием; выводит меня из меры благодарности. Не думайте о том много, он ласково говорил мне, похвала господина Виллиамса вам, великое преимущество пред моею имеет, мне много надобно говорить и делать, чтоб наградить вас за все печали, которые вы от меня претерпели, я их во весь мой век не надеюсь так заплатить, что бы сам был доволен, и не имел в совести угрызения, но все то что возможно мне зделать с радостию зделаю вам в награждение.

Родитель мой вне себя был, чувствуя ево милость, и от радости сидя плакал. Я не дивлюсь взяв ево руку говорил господин мой, что отец любезной моей Памелы от радости плачет, видя что ныне все ее напасти миновались, я и сам теперь собою доволен преодолев все мои вредные намерении, которыеб навели мне стыд и поношение, а любезной моей Памеле вечную погибель.

О как вы счастливы государь мой говорил ему господин Виллиамс со слезами, что Бог вложил в сердце ваше сии мысли, и не допустил страсти пагубной замчать вас во глубину греховную, из которой бы истинные раскаянии с нуждой могли вас вывесть. Бог не видимо подал вам силы удержать быстрой сей источник, ныне больше вам ни чего не осталось, как следовать по стопам вашего добродетельного нрава, которой приведет вас на путь жития непорочнова.

Правильно вы мне господин Виллиамс напоминаете он отвечал ему, что я всем тем единому Богу должен, я ево благодарю и славлю, а сему добродетельному человеку много обязан за то, что умным своим наставлением научил дочь свою, любить всево больше добродетель, да и любезной Памеле причину имею благодарить также, что она прилежно научению их последовала. И так надеюсь господин Виллиамс, что со временем ее добрые примеры, и ваша дружба учинят и меня хотя несколько быть так добродетельна как моя дарагая Памела, вы признаетесь сами что меня то учинит, не презирая других дворян мою братью, лутчим ловцом лисиц в Англии. Господин Виллиамс хотел отвечать ему, но он не допустя продолжал речь свою издеваясь, вы тотчас вид взяли угрюмой и заставили меня думать, что слова мои не могут аппробованы быть от вас людей учоных, и тем окончали свои они разговоры.

О как ваша Памела счастлива любезная мать моя! по милости Божией, и достойного любви и почтения моего господина, которой всем благодеянии свои изливает охотно, кто имеет в оных хотя малую нужду. Мои малые даровании поставляет выше всякой цены на свете. Ищет случаю примирится с таким человеком, которому должна я благодарением, и которова за несколько дней не позволял упоминать имя. Вот как Вышняго благодать чудесна. Одно меня только стращало что не читал он моих писем, а ныне они причиною тому, что мое счастие бежит ко мне на встречу спешно.

По что нам в слепоте и слабости нашей надеятся на свое воздержание и крепость, и почто тщеславясь думать, что мы можем находить себе пользу, учреждая пути себе не известные. Я совершенную причину сказать имею, что меня к счастию привели, обманы в моей надежде и желаниям, естлиб я ушла, чево всеминутно и всево больше желала, я бы ушла купно и от счастия, которое ныне само ко мне идет, и могла бы в такиеж беды впасть, от которых бежала, или еще и пуще, но однакож надобно было так поступать, как я поступала, что бы приманить счастие к себе издалека. О не постижимая Вышняго премудрость! сколько я должна благодарить Бога, Он мне дает рог изобилия, из которого я ныне могу просыпать благодеяния на равную мне братию.

Так приятным образом мы окончали свое гуляние. Я думала что госпожа Жевкес спрячется в землю, увидя что господин Виллиамс приехал с нами, и что ево потчивают так много, ибо мы обедали все в радости, в вольности и в согласии; я увидела из поступков моево ласкового господина, что мне можно вольно с Виллиамсом обходится, потому, что он примечая мою осторжность поощрял меня говорить с ним, и за столом подавать ему кушанье.

После обеда ходили мы смотреть часовню, которая хотя убрана была и изрядно, но еще хотел послать в Линкольн для закупки к ней новых украшений.

Вшед в часовню, сердце мое наполненное радости обомлело, представляя себе церемонию, которую надеюсь скоро видеть. А как подшед к олтарю, увидела картину тайной вечери, то тихонько ушла в такое место где меня не видно было, и стоя на коленях изъявляла благодарение мое Богу. Признавая ево милость в том, что будучи отдаленна от службы святой ево, и в перьвой раз войти допущена с такою полезной для меня надеждой, просила Вышняго что бы всегда быть мне в кротости и воздержании, с признанием Ево святые воли, и учинил бы меня достойну толикой ево благодати и милости моево господина. Но скоро слыша что он спросил где я, я тот же час к нему и явилась.

Я надеюсь говорил он, что вы господин Виллиамс забыв мои досады, которые я в прошедших моих поступках вам оказывал в чем совершенно и признаюся, не отречетесь служить здесь завтре, и дать нам свое поучение, хотя господин Петерс и обещал сие исполнить, но я знаю что ему в разсуждении не очень хорошого здоровья, то будет несколько тягостно.

С радостию он отвечал, я вас слушать во всем найду себя охотна, но ежели вы мне изволите приказать сказывать проповедь, то я к оной не приготовился. Не надобно говорил господин мой чтоб она простиралась до обширного поучения, а довольно сего текста... ежели можете сказать, что Бог устроил царствие свое больше кающимся грешникам, нежели праведникам не требующим покаяния

Я имею намерение, отвечал он, естли вы мне позволите изъяснить оказанную вашу ко мне милость, то надеюсь что проповедь сочиненная мною, за благодатию Вышняго со ответствовать будет благодарности, которою наполнено мое сердце, а текст оного будет ныне отпушаеши раба твоего владыко по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое. Мне это очень пристойно я говорила. Не очень отвечал господин мой для тово, что вас не отпускают с миром, я надеюсь, что вы здесь с радостию останетесь.

Правда государь мой я говорила, но я видела спасение от Бога, мне можно сказать всех больше на свете: величит душа моя Господа, яко презре на смирение рабы своея. Я знаю говорил родитель мой, что естли бы было время, то книги Руфь подалиб много материи, пристойной той чести, которую ныне дочь моя получает.

Для чево вы так говорите господин Андревс спросил господин мой? Я знаю что и господин Виллиамс тоже скажет, что дочь ваша взаимно мне делает столько же чести, сколько от меня получает.

Мне никогда государь мой, одново мнения с вами быть не можно, отвечал родитель мой. Дело другое сказал господин мой мне, я бы лутче желал, чтоб вы были со мной одново мнения, а то мне весьма будет не приятно, естли вы будете разного со мною, ибо тем наилутче порядок можно уставить нашей жизни.

Счастлива та жена в свете, я думаю моя любезная мать, которая имеет умнова, честнова и добродетельнова мужа, что может быть лутче! но не достает слов мне изъяснить то, что я желаю. Вышед из часовни господин Виллиамс сказал, что он пойдет домой писать проповедь приличную к будущему дню. Послушайте прежде говорил ему господин мой, когда ревность моя к приятной Памеле, принудила меня против вас вести такие поступки, которые полны были вражды и мщения. А как вы знаете, что я взял от вас письмо в деньгах, которых взыскивая держал вас под караулом, в чем я совершенно ныне стыжусь для тово, что принудя вас подписать обязательства, не имел ни малого намерения как вы сами можете в том за меня поручится, требовать от вас денег, зная ваше с Памелою знакомство, и тем хотел держать вас в страхе. Нынеж дабы поправить мой пред вами не справедливой поступок, возвращаю вам то письмо которое в залоге у меня было, но чтоб и убытки вам заплачены были, я приказал моему прокурору вручить вам пятдесят фунтов Стерлингов. Он уже повеление ваше государь мой исполнил отвечал ему господин Виллиамс, и чувствительно благодарствую за вашу ко мне милость. Ежели вы намерены домой итти говорил господин мой, то лутче извольте ехать в моей карете. Нижайше благодарствую отвечал он, веселые мысли от вашей чрезвычайной милости, понесут меня на крыльях удовольствия и признательности, и для тово хочу лутче итти пешком.

Между тем любезный родитель мой безпокоился, чтоб простое ево платье не зделало стыда господину, быть завтре в часовне, говоря со мною сказал, что господин Б.... дал ему дватцать Гиней на платье. Оное совершенно меня обрадовало, ибо конечно я сотой части милости ево не достойна. Весьма прискорбно человеку, имея великую милость и чувствовать не достаток своих достоинств. Вот только для чево я богатым и знатным людям завидую, что они могут бедным добро делать.

В тот час увидя моево господина говорила ему, государь мой узнаю ли милости вашей меру? Родитель мой сказал мне, что вы ему изволили пожаловать множество денег. Это самая безделица отвечал он дарагая Памела, и самом слабой знак моей любви к вам, не говорите о том больше, мне кажется, что отец ваш не знаю для чево безпокоен, не скрывай от меня любезная моя ни чево. Все ево безпокойство в том я говорила, что не хочет отстать от службы Божей, а при том боится обесчестить вас своей худой одеждой.

Как вам не стыдно господин Андревс он говорил ему, вы знаете, что наружные украшении тщетны, дай Боже, чтоб я так внутри украшен был, как вы доброю совестию и сердцем. А коли так Памела говорил мне, он меня не больше и не тольще, то пойдем в месте с тобою господин Андревс в мой гардероб, хотя он здесь и не велик однако найдем все, что надобно: а вы не осердитесь говорил усмехаясь мне, я вас не зову с собою для тово, что еще вам не к стате знать как раздеваются и одеваются мущины. Пожалуйте оставте, говорил ему родитель мой, я сожалею что вам о том упомянули. А я очень рад отвечал он пойдем пожалуй без церемонии.

По том привел ево в гардероб и показал много платья, из которых просил одно выбрать, родитель мой был в смятении, а любезной господин хотел, чтоб он непременно выбрал лутчее, и тужил о том, что нет самова хорошева. Родитель мой увидя простое суконное платье, которое ему всех хуже показалось просил, чтоб позволено было надеть ево, но господин мой выбрав самое лутчее, помогал ему примеривать, а пришед велел госпоже Жевкес, чтоб она приказала оное вычистить и также приготовь чулки, башмаки, рубашку и галстук говоря ей, пожалуй госпожа Жевкес вели все оное хорошенько приготовить, ибо господин Андревс, приехал сюда в дорожном платье, не думав, чтоб мы ево удержали до Воскресенья, и при том все оное подарил ему вместе с серебреными к башмакам своими пряжками, парик говорил ему не надобно для тово, что почтенные седые ево волосы, лутче всякова парика на свете, а шляпа я думаю у меня есть. Родитель мой пришед ко мне от радости плакал, и говорил, я не знаю как поступать против такой чрезвычайной милости, о моя любезная дочь! в начале Божия милость, а по том твоя добродетель причиною нашева счастия.

По утру как я проснулась, всех увидела в наряде, Милади Ионес привезла господина Виллиамса в своей карете, а две сестры Дарнфорт приехали особливо, за всеми лакеи были в нарядных ливреях, завтрикали все мы в превеликом удовольствии. Любезный мой родитель одет был изрядно, все ево почитали. Господин мой говорил Виллиамсу, что не имея дьячка псальмы надобно будет оставить, но господин Виллиамс сказал, что он все то один исправить, а родитель мой говорил, что ежели ему позволят он изрядно должность оную отправить может, ибо он все на изуст знал, и всякой день певал дома, и в школе, которую он имел с худым успехом по своем несчастии; все были рады, что он обещал помогать в службе, и пошли в часовню. Кроме поваров все люди за намиж пошли, и слушали со страхом и благоговением службу Божью.

Любезный родитель мой исполнил с превеликой себе похвалою свою должность, так точно, как бы сам был дьячек, псальмы зачинал петь с истинным сокрушением сердца, ясно и внимательно. Милади Ионес наклонясь мне говорила, добрые люди везде годны, и всякое доброе и хвалы достойное дело, с радостию исполняют; подумайте в какой я радости сидела тогда в часовне.

Я знаю любезная мать моя, что и вы все псальмы наизуст знаете, и лутчее сокровище души своей почитаете в Библии для тово и не надобно мне показалось описывать вам Псалом: 23 которой пел отец мой в часовне.

Господин Виллиамс сказывал изрядную проповедь о щедротах и благодеянии, и благословлял богатство в пользу души употребляемое, текст свой взял из книг Соломоновых глава 11, стих 24 и 25, и так окончал свою предику, что ни мало не тронул честолюбия моего господина, которой боялся изобличения.

По окончании службы все благодарили господина Виллиамса с похвалою, а по том родителя моево, все служители казалось на нево с почтением и любовию взирали.

За столом принуждена я со всеми отговорками, сесть в большое место, а господин мой сел на противу между родителя моево и господина Виллиамса и говорил мне, дарагая Памела, вы так проворны, что я не напоминаю вам потчивать гостей моих, а я моих двух друзей здесь не забуду. Я забыла вам сказать, что надела Атласное свое платье, которым подарил меня господин мой, все женщины хвалили меня очень в сем наряде.

После обеда как стали говорить о . Не изволитель выбрать ево (зная что я оный переложила в стихи) как вы думаете, любезная Памела? Не можно ли пропеть ево? Пожалуй государь мой я говорила о том непоминайте. Пожалуй не говори любезная Памела он отвечал мне, воля твоя как ты ни изволишь только вам надобно так ево пропеть нам, как вы оный переделали. Родитель мой усмехнувшись спросил меня, можно ли петь так как вы написали? Для чево не можно отвечал он вместо меня, толькоб госпожа Жевкес не слыхала.

Разговоры их поселили любопытство в женщинах; Милади Ионес го не могу тем служить вам. Полно дарагая Памела говорил господин мой упрямится, я знаю что вы не будите никогда тово писать, что не годится слушать. Самая правда государь мой я отвечала, но что пристойно бывает в одно время, то в другое негодится. Поверь мне говорил он, что я судия правосудный, все госпожи сии историю вашу знают, а что они знают, то вам больше делает чести; и когда я желаю вспоминать, то вам убытку не будет: постой я вас труда избавлю, и в тот час вынул оную Псальму из кармана.

Ей ей государь мой я не могу в том послушать, я говорила ему, а когда вам угодно прочесть ее, то позвольте мне вон вытти? Тово та я не зделаю он отвечал. Пожалуй оставте ее говорила Милади Ионес, мы не будем слушать когда ей то противно.

Изрядно любезная Памела говорил мне господин мой, выбирайте любое, или пойте сами, или я читать буду, одному чему нибудь да быть должно. Ни тово ни другова отвечала я не желаю, а петь конечно не буду, изволите делать, что угодно.

Очень изрядно отвечал он, прежде скажу вам причину оного сочинения. Когда Памела была взята сюда и содержась под крепким присмотром, упражнялась всегда в писании своего журнала, как в один день просила госпожа Жевкес, чтоб она ей пропела какую нибудь Псальму, но она будучи в огорчении и в печалех отказала, а как скоро Жевкес вышла, то она выбрала Псалом 136, ибо пристойнее ее состоянию другова найти не могла, по тому, что Жевкес часто заставляла петь песни, которых она никогда не певала, и выписав оной переложила в стихи, признавая госпожу Жевкес хищницею своей чести. Вам господин Виллиамс отдавая ему читать, я думаю известна сия Псальма, которая взята из Псальма Давыдова. На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сёона.

мы в часовню, и любезный мой родитель окончал молитву Псалмом 195.

После тово прошли прямо в сад в задние вороты, и идучи мимо тово места которое служило нам с господином Виллиамсом в переписках, и подле которова был подсолнешник. Господин мой говорил мне из всех цветов в саду дарагая Памела, подсолнечник кажется мне лутчий? Не поминайте мне государь мой я говорила, я уже все то позабыла. Господин Виллиамс услыша сие застыдился, а господин мой увидя говорил ему: я не ищу господин Виллиамс вам подать причину, чтоб вы не веселы были, а только дивлюся вымыслам толь странным, здесь есть места, которые меня много беспокоят, когда я на них взирая вспоминаю, какова было дошла любезная моя Памела несчастия.

По том близь часа они одни с ним по саду ходили, говоря о науках, и возвратились к нам в равном удовольствии оба. Милади Ионес подошла к нам и стала по средине между моим господином и мною, когда говорила она ему, счастливой сей день будет? После которого не останется вам ничево желать на свете? Я бы желал отвечал господин мой, чтоб это было завтре, или покрайней мере после завтра, ежелиб любезная Памела на то согласилась, я послал уже за венчальной грамотой, и надеюсь посланной севодни к вечеру или конечно завтре по утру возвратится. Пожалуй любезная моя говорил мне, не откладывай далее. Как статся говорила мне Милади Ионес чтоб вы то продолжали. Очень изрядно говорил господин мой Милади Ионес, теперь вы государыня моя с моей стороны, я вас оставляю с нею и прошу до спросится, которой день она избрала назначить. Надеюсь, что она самые малые безделицы в помешательство считать не будет, так как бы что важное, и сказав сие оставя нас с нею, пошел к девицам Дарнфорт, которые не далеко гуляли между цветниками.

Милади Ионес мне говорила, что не льзя ей меня не винить, естли я откладываю далее, я верно знаю продолжала она, что Милади Даверс в крайнем о том беспокойстве, и ежели паче чаяния какое помешательство приключится в вашем счастии, то всем с стороны жаль будет.

я ему отвечала что последней. Подумайте сами можно ли мне было иначе отвечать, ибо он меня так спрашивал, а я видя что ему то угодно, не хотела показать желания скорея окончить и выбрать день первой недели.

Очень изрядно она говорила, но видя что он учтиво и охотно просит поскорея день назначить, я бы будучи в вашем месте на то склонилась, и видя что я закраснелась и задумавшись стояла, сказала мне, вы лутче знаете, что вам делать, я только говорю то, чтоб я будучи на вашем месте зделала. Я отвечала ей что подумаю о том хорошенько, и естли увижу что он весьма того желает, то надобно будет во угождение ему переменить мое намерение.

Девицы Дарнфорт весьма просили чтоб им быть на свадьбе; любезная Памела, помогите в нашей прозьбе мне оне говорили, чтоб у вас на свадьбе и бал был, вы нас тем много одолжите. Совершен государыни мои, я им отвечала, не хочу вам обещать, хотя бы и могла зделать. А для чево они спросили? Для тово я отвечала, что мне кажется такой день торжествовать, надобно в благоговении и страхе, ибо весьма нашей сестре такой день важным почитать должно, в которой она, как бы снова раждаясь, и новую жизнь получает, да и приемлет себе вечное счастие, или несчастие; не возможно мне кажется тогда веселится, когда много надобно думать. Я надеюсь что вы сами будучи в моем месте, былиб того же мнения. благочинных разговоров не слыхала, и ктоб так толковал о таком дни, которой посвящается радости и утехам. Государь мой, она продолжала, вы в день свадьбы вашей видно только одне Псальмы петь велите, а ей (указывая на меня) поститься. Кто слыхал, чтоб на свадьбе было так как на погребении. Я видя, что ей было досадно, замолчала, зная, что в коротком времяни много надобно мне ответов таких, за которые, завидуя моему счастию меня возненавидят. По том пришли мы пить чаю, а они выпросили у моево господина, чтоб им дал бал хотя пред отъездом нашим из здешняго дому. Старшая девица Дарнфорт говорила надобно конечно, чтоб и у них быть собранию для тово, что когда она не будет на свадьбе, то почтет себе за обиду, естли мы у ней прежде не будем.

Когда они поехали, господин мой хотел оставить до свадьбы родителя моего, но он усильно просил сказывать, что вы любезная мать ево ожидая больше имеете безпокойства, к томуж он не терпеливо желает уведомить вас о благополучии счастливой дочери вашей. Когда увидел господин мой, что он непременно хочет ехать, призвав Томаса, приказал ему приготовить по утру рано из ево верьховых одну лошадь, и собрав в чемодан платье второчить к седлу, а себе приготовь другую и проводя господина Андревса до самова ево дому, или как он прикажет; а при том говорил родителю моему, та лошадь может служить вам, когда за хотите к нам в дом мой приехать, и для тово я дарю вам оную со всем убором, не отрицайтесь говорил, видя, что он хотел отговариватся, я не люблю как мне отказывают. За ужином он много говорил с ним ласково и учтиво, и отдав ему все мои письма просил, когда он прочтет их, обще с вами, чтоб возвратил ему. Я надеюсь обеих вас видеть скоро в доме моем Бетфортском. Счастливой вам путь, естли я больше не увижу, и взяв за руку простился, оставя родителя моево в радостных чувствиях. Которой с нуждою промолвить успел, простите государь мой, Бог вам воздаст за все ваши милости. Вы легко заключить можете любезная мать моя, что мне с родителем моим разстатся было тяжело, но видя, что он нетерпеливо вас хотел видеть, и открыть напольненное радости сердце, не смела просить, чтоб больше остался.

Госпожа Жевкес принесла каришневой и вишневой водки по два штофа, сухарей и сухова варенья, и все оное велела положить в чемодан, с подаренным ему платьем, которое он не хотел надевать прежде, пока моя свадьба не будет публична, также и денег не тратить, чтоб соседи ево не подумали о том на противу. Мне то всево милее любезный родитель мой, я ему говорила, что мы чаще можем видется и писать без высыслов и затруднения.

Он сказал мне, что нарочно ляжет спать рано, чтоб ранее вставши ехать, и при том запретил, чтоб я отнюдь не выходила, как он поедет, дабы тем разлучение наше не зделать печальнее, а себя задумчивым на весь тот день; и так в вечеру со мною простился. Томас принес ему сапоги и сказал, что он со всем готов будет. Я пошла от нево в кабинет мой печалясь об ево отъезде, хотя знала, что он любезной своей супруге приятную весть сказать поспешает. Просила я его, чтоб он употреблял деньги на свои нужды, зная, что господин бы мой ему столькоб не дал, естлиб не намерен был, что нибудь дать больше.

Старайтесь милостивая мать моя, чтоб он свое обещание исполнил, пожаловать к нам и с вами вместе. Я надеюсь, господин мой сих писем не увидит, я их прежде к вам не пошлю, пока со всем обстоятельно не отпишу о моем счастие: добра ночь любезная мать, Боже дай счастливой путь родителю моему, дабы приехал к вам в добром здоровье.