Памела, или награжденная добродетель.
Часть четвертая.
Страница 2

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Памела, или награжденная добродетель. Часть четвертая. Страница 2 (старая орфография)

ВТОРНИК по утру шестой день моего счастия.

В вечеру супруг мой сказал госпоже Жевкес, что он очень устал и прежде девятова часу с постели не встанет. Милади зная, что брат ее всегда встает в шесть часов, встала в пятом часу и разбудя свою служанку и племянника вознамерилась осмотреть с ним ли я начевала, и пришед к нам в шестом часу стучала в двери.

Супруг мой проснувшись спросил кто там? а она отвечала отопри скорея двери; а государь мой! я ухватяся ему за шею говорила, спрячте меня: не бойся любезная Памела отвечал он усмехаясь, я думаю она право ум потеряла.

Кто такой вскричал он? Разве голосу не знаешь, отопри, отопри, я войти хочу отвечала Милади. Для Бога не пускайте ее я говорила. Как не стыдно так трусить обняв меня говорил он, хотя она думает что мы не венчались, по пускай войдет и посмотрит на нас, я тебя моя дарагая уверяю, что она не осмелится тебя тронуть.

По том встав надел шлафорок и туфли, и идучи к дверям говорил, кто это не давал мне покою; а она вошед говорила, я намерена посмотреть чудеса ваши, напрасно от меня таишся. В чем таишся? Отвечал он, скажи мне лутче, по чему ты осмелилась ругая меня ко мне приехать? она увидя меня закричала, по смотри племянник! смотри и ты Реввека! она на постеле... Супруг мой увидя племянника подошед к нему говорил, а ты за чем сюда господин мой приехал? Кто дал тебе позволение входить в мою спальню? Ступай вон господин Милорд, и не дожидайея что бы в другой раз о том тебе сказали.

Реввека, Реввека, видишъли мерзавицу на ево постеле! вижу сударыня! она отвечала. Супруг мой подошед к постеле и сняв с глаз у меня одеяло, которым я вся закуталась говорил, смотри Реввека, смотри вот моя дарагая Памела, вот любезная супруга моя; не бойся моя дарагая говорил мне, и удивляйся пристойным поступкам знатной госпожи.

Я выглянув из под одеяла увидела, что Милади в чрезвычайном сердце в лице изменилась, и бросясь к постеле говорила, не милосердой брат и не достойной! смеешь ли ты на зло мне говорить так, и ругать меня променяв на сию подляжку, которую теперь же схватя с твоей постеле, при тебе своими руками разтерзаю.

По тише голубушка он отвечал ей, и взяв как малинькова рабенка на руки, понес вон из спальни. Реввека, Реввека, она в бешенстве кричала! помоги мне, не милосердой мой брат с лесницы меня сбросит. Реввека подшед говорила моему супругу, пожалуйте государь мой оставте Милади, она и так всю нынешнюю ночь не домогала. Он принеся ее в ту комнату где она начевала посадил в креслы, а когда она ни чево не говорила, то он сказал Реввеке, чтоб она госпоже своей доложила, что когда она будет достойнее слов моих, тогда я ее увижу, а до тех пор обе вы с нею к покоям моим не приближайтесь; по том ко мне возвратясь, уговаривал чтоб я ни чего не боялась, и позволил итти писать мне в кабинет мой, и быть там до тех пор как сестра ево усмирится, а сам одевшись вон вышел, дозволя мне для предосторожности заперется.

Когда приближилось время завтрикать, он пришед стучал у дверей моих. Кто там я спросила? Я моя любезная отвечал он, пожалуй пусти меня. С радостию я вскричала, и отперла двери, а как он вошел хотела с нова запереть, но он говорил мне, перестань моя дарагая боятся, я сюда за тем пришол, что бы вы шли с нами завтрикать. Я просила его, что бы оставил меня в кабинете, но он говорил, нет моя любезная, не могу и подумать чтобы хозяйка дому завтрикала особливо, это больше умножит гордости сестры моей. Пожалуй государь мой, я ево просила, не раздражайте ее больше моим видом, и старайтесь как можно с нею помириться, ибо она сестра ваша и приехала к вам в гости, прикажите мне я служить ей буду.

Странной ее обычай говорил он мне, она для меня жалка стала, гнев навел ей колику и только теперь стало полегче. Она прислала ко мне сказать, что хочет меня видеть и зовет завтрикать с собою, а без тово ни чево есть не хочет, а я пришол вас звать с собою.

Нет государь мой, я сказала, я сама на себя буду сердится естли пойду к ней, хотя я за должность и признавала спорить с нею, для одной чести в вашем отсудствии, а ныне когда вы здесь сами, я с радостию на коленях прощения у нее просить буду, ежели только моя покорность ей угодна, позвольте мне государь мой ей сказать оное.

Ни чево не допущу говорил он, зделать вас не достойнова жене моей, противу сей гордой женщины. Слышу, что она на меня жалуется и поступки мои противу ее называет варварскими, а без меня завтрикать не хочет. Севодни я вам моя любезная позволяю одной завтрикать, ибо намерен еще по смотреть чудес сестры моей, и по целовав меня вышел вон.

Госпожа Жевкес пришед стучала в двери я опять спросила, кто там? Я государыня моя, она отвечала, а когда я ее пустила, то она говорила, мудрено мне что вы в своем доме такое терпите без покойство, а при том принесла шеколат и сухари. Я ее спросила, что делает Милади? Милади она отвечала, ни ково к себе в залу не пустила, кроме своей служанки, чтоб ни кто не слыхал, что она говорить будет с вашим супругом, а при том думала, что он очень сердит на молодова Милорда, по тому, что она идучи мимо слышала как он говорил ему грубо.

В полдень он пришол ко мне и спросил, пойдетель любезная Памела обедать с нами? Я должна отвечала ему исполнять вашу волю, только конечно сестре вашей будет противно, что мне до того нужды, говорил он, что ей будет противно или нет, я не хочу, чтоб жена моя по ее прихотям поступала, а особливо в своем доме, я буду нарочно мучить ее моею к вам любовию, пускай она будет тому очевидной свидетель.

Пожалуй государь мой, оставь меня здесь обедать, я ево просила, вы тем только пуще ее разсердите. Я ее уверил говорил он, что мы венчались, а она услышав сие потеряла все свое терпение, и показывает будто тому не верит. Я приметя то сказал ей, буде тебе надобно я согласен буду с тобою, пускай это не правда, только скажи мне пожалуй, для чево мешаешся в дела мои. Она мне приказывала, просила, бранила и в один час как я был у ней, раз дватцать, сердилась и извинялась, а я с моей стороны ласкал, уговаривал и грозил ей, а наконец с тем и растались, по том ходил я целой час в саду, чтоб успокоить дух мой, и не казатся вам в таком безпорядке, в какой сия безумная привела меня; а теперь за тем к вам пришол, чтоб вместе с вами итти обедать.

В тот самой час я закричала, Милади! Милади! услыша, что она в спальне против дверей моево кабинета говорила, пожалуй сюда братец на одно слово. А когда он к ней вышел, она взяв ево за руку подошла к окну, которое в сад и говорила, прямая я дура, что бегаю везде за вами, видя что от меня убегаете, какой ты мне брат? Прямой варвар; можноль думать чтоб мы от одних родились родителей.

Как вам отвечал он, можно упрекать меня в моих поступкам, к которым сами принуждаете своим примером? Как не дивится, что вы против меня берете такие поступки, каких ни когда против своих родственников покойная мать наша не имела? Разве не довольно того, что в письме меня ругала. По что приехала в дом мой? Разве для того, чтоб встревожить меня еще более, и ругать всех без изъятия, а особливо ту, которая мне всех милея на свете? Очень изрядно она говорила, это самое печалей моих и причина: хоть я приехала сюда в намерении только выговорить вам для чево от меня убегаете, но когда взглянула на сию постелю где я родилась оскверненную такою, которая не годилась бы женою быть и конюха, то вся кровь во мне замерзает.

Молчите говорил он, лутче для вас будет, ежели станете называть жену мою именем ей пристойным, я уже вам сказал, что вы ее не знаете нраву, а при том прошу не возобновлять те поступки здесь, которые от вас были в зале.

которую ругаете, я не хочу, да и не должен от вас терпеть сие поношение.

Она выслушав сие, села в стул и залилась слезами, и изъясняя печаль свою рыдала так, что мое сердце замирало, слышав сидя в кабинете.

Супруг мой и сам разсердясь, долго ходил по спальне и не говорил ни одного слова, по том подошед сказал ей: Милади, позволь спросить за чем приехала ко мне? Разве требовать отчоту в делах моих, или думаете, что я вам подвластен? Хотя отнять у меня волю, делать то что хочу, естлиб ты была не сестра а брат мне, или бы вместо себя прислала своего мужа, которой писал ко мне такое письмо, что ни один благородной человек писать не станет, посмотрелаб какая была разность.

Мы знаем она отвечала, что ты после своего поединку в Италии зделался забиякой, и во всех поступкам кажешь нахальство и продерзость. Я не сержусь за это он говорил ей, мне не стыдно, что и имел поединок, по тому, что хотел спасти жизнь моего друга, от нападших на него злодеев к томуж это только до меня и касается, то про меня и говори, что хочешь, но только не осмеливайся ругать Памелу.

Она услышав сие в чрезвычайном бешенстве вскочила и кричала; естли это мне сносно! то все на свете мучении снести не трудно, о нищая и нечестивая волочайка! вон поди бешеная закричал брат ее, вон из глаз и из моево дому! вечно не хочу тебя видеть, вечно знать отрицаюсь, не зови меня никогда своим братом, и не кажися на глаза мои: и в то время взяв за руку хотел ее вон вывесть, но она ухватяся за завес у окна, говорила, что она вон ни под каким видом не пойдет. Неуж ли вы меня так обругаете, дабы угодить ненаглядной вашей куколке, и чрез варварское ваше со мною обхождение, захотите, чтоб она торжествовала надо мною. Я слышав сие в кабинете не могла утерпеть, и выскоча из оного бросилась пред супругом моим на колени, видя, что он ее тащил за руку от окошка. Сотвори милость государь мой! я ему говорила, не зделай меня причиною, вечной вражды и не согласия вашего с такою достойною сестрою. Простите меня го-ударыня моя обняв ее ноги говорила, что я причина ваших не удовольствий, примите меня в свою милость, вы увидите, что я ни чево себе кроме милости вашей не пожелаю.

Поди мерзкая прочь! она с презрением мне отвечала! уже ты вступаешся за меня просить, тебе ли должно прощения просить за ту, которая не сравненно всех вас и с вертопрахом моим братцом лутче, поди в свои угол, поди безчестная Б.... дабы твой любовник не убил меня до смерти, когда стану тебя топтать ногами.

Встань моя дарагая Памела!, говорил супруг мой, встань любезиая, не подвергай своих достоинств и добродетели презрению сей гордой и бешеной женщины, и подняв проводил меня в кабинет мой, где я сидя от горести залилась слезами. Между тем вошла к ним Реввека и говорила, не погневайтесь государь мой, что я пришла к госпоже моей. Пожалуй отвечал он, возми и проводи ее в другие покои, чтоб я не забыл, чем должен хотя и бешеной но сестре моей и самому себе.

Гордые и пе умеренные ее поступки с братом, показали мне сколько я счаслива ушед вчерась в окошко.

Служанка ее просила чтоб изволила выйти, но она говорила видиш ли Реввека, сию постелю, на которой я родилась, а севодни ты сама на ней видела не достойную Памелу с моим братом? Это правда отвечал супруг мой, вы видели нас обеих, и я тем себя славлю, что эта постеля теперь стала любезной моей Памелы, очень дурно сударыня, что вы тревожите покой мужа с женою.

Побожись мне безпутной она говорила, что Памела вправду тебе жена законная, но безо всякого обману? Я тогда знаю что делать.

Мне все равно говорил он, быть тебе не навидимым или любимым, и для того не должноб было и сказывать, но так я женат подлинно, то и божится мне пред тобою не для чего.

Не могу тебе поверить она отвечала, и хочу лутче иметь причину называть тебе обманщиком нежели дураком. Пожалуй сестрица не разсерди меня больше, говорил он, и не доведи до крайности, тогда не будешь иметь брата, так, как я сестры иметь не буду.

Кто венчал вас она спросила? Надобно мне знать, конечно какой ни будь подкупленой плут, в поповском платье. Скажи мне правду? Скажите и ей что обманули, что она узная в перед осторожнее поступать будет.

Нет, нет, отвечал он, я много благодарю Бога, что то злобное намерение прежде исполнения возненавидел. Господин Виллиамс венчал нас. Пожалуй отвечай мне, она говорила, кто вместо отца у нее был? господин Петерс.... где венчали? С не терпеливостию она спросила? В моей часовне говорил она, подите посмотрите как она нарочно для тово убрана была. Теперь я вправду начинаю бояться она говорила! но кто еще был при церемонии? Мне кажется отвечал он, что я самой дурак, до пустя себя допрашивать так много сестру не благодарную; но быть так принужден отвечать, при церемонии любезная моя сестрица была одна только госпожа Жевкес. Очень хорошо любезной братец, и подлинно видно что еще ни ково не было кроме твоего развращенного сердца, так, так, сударыня с превеликим сердцем отвечал он.

Безпутной и развращенной человек она вскричала! что бы сказали отец и мать твои, естлиб до сих пор были живы? Тогда отвечал он, я бы должен был у них спросится а не у вас. Ну естлиб я на пример она говорила, за конюха отца моево вышла замуж, что бы вы сказали? Мне бы не можно было поступать хуже отвечал он, как вы поступаете со мною.

Не уж ли вы не имеете разделения, продолжал он речь свою, чтоб мне жениться на честной и добродетельной девице, и вам вытти за конюха? Ни какова она отвечала, какому быть разделению вытти за подлова человека замуж, или на нищей знатному дворянину женится. Я тебе скажу говорил он, ежели ты разности не знаешь, жена по муже честна бывает, и какаяб она ни была, приемлет фамилию и достоинствы своего мужа и будет по нем дворянка, Княгиня, Графиня и все что муж ее имеет. На противу же девица какая бы знатная ни была и сколькоб богатства не имела, вышед замуж за мужика, будет крестьяка и свое дворянство и знатную природу принуждена будет оставить, а быть такая каков муж ее.

Когда фамилия Короля Стуярта вступила в союз в фамилиею Гидовой, которая в сравнении была низкого состояния, то уже супругу Королевскую иначе не называли, как ваше Королевское величество, или Герцогиня Иоркская, и думал ли также кто ни будь, что и дочери их, Королева Мария и Королева Анна, были не Королевской крови.

Когда Пер Королевства, женится на дочери купецкой, не признавают ли все жену ево, также знатною как и он, и ни кто не может инако называть как Милади, Княгиня или Графиня, на противу тово естли вдовствующая Графиня, или Кияжна, выдет за подлова человека, не со всем ли потеряет свое звание, так, что ни какая благородная женщина не захочет с нею быть знакома.

Теперь я спрошу вас Милади? Естли разность в том, что я женился на чесной и добродетельной девице, которая всякими достоинствами снабдена от Бога, онаж была и любимица матери моей, которая красотою лица и умом многих превосходит, может ли сравнится с конюхом мерзким, которой воспитан в такой жизни, что не может ни каких достоинств иметь, кроме своих позорных и предосудительных поступок, чрез которые уловил подобную себе женщину. О несчастной она вскричала! с каким старанием ищешь закрыть свою подлость. Вот еще другое примечайте Милади, он говорил ей, когда Князь женится на своей подданной, не всегда ли он господин ее, а наипаче учиняся ее мужем. Когда же госпожа выдет за холопа, может ли ему госпожею быть, естли между тем какая разность? И за хочет ли с нею кто ни будь знакомства, зная, что она господином себе холопа учинила, и ежели тут не найдешь разности? То тогда меня осуждать можешь.

Я бы желала она говорила, чтоб вы свои оправдании в народ публиковали, ониб всем тем молодым людям были полезны, которые на служанках матерей своих захотят женится. Я вам скажу уверительно Милади, отвечал он ей, всякой кто найдет такую Памелу, которая присовокупит своими добродетелями ему много чести, легко пред целым светом оправдатся может, так как и я надеюсь быть прав пред всеми теми, которые ее узнают. По крайней мере не все Милади Даверс будут, которые не захотят узнать ее.

Я, он отвечал, действительно правильно женился на моей Памеле, да для чегож и не женится, когда мне надобно было. Кто мне сие запретить может, и ково я через то обидел, не имеюль я довольно деревень и богатства, которого я от вас конечно не потребую, то для чево не зделать счастливой такую, которая все то имеет чево мне в свете не доставало. Поверте мне, что она всех тех лутче, которых я видал в Англии, ее природные даровании с разумом и остротою да и малое научение, которое она по милости покойной матери моей имеет помогли получить то, чево многие во всю жизнь свою не достигнут.

Не оправдайся бедной человек! она говорила, сердечно соболезную, видя простоту твою и слабость, ты хуже нежели Идолопоклонник, которой руками своими вырежет болвана да и покланяется ему, так и ты хочешь, чтоб все идолу твоему покланялись и почитали.

Я уверен милади вскричал супруг мой усмехаясь, что гнев твой происходит по тому, что начала ты в мешивать в свои речи посторонние примеры; и взяв ее за руку говорил с веселым видом, хотя я сего идола о котором ты говоришь и почитаю, однако далеко от тово, чтоб заставлять всех ему покланятся.

Очень изрядно ласковой братец, она отвечала, когда я вижу, что ни что вас в совесть привесть не может, то поверь мне, что я от сего часа не буду мешать в вашем ложном счастии и смущать веселые ваши часы. Прежде я думала, что вы благородство и знатность свою наблюдали, а ныне вижу, что вы о том и не помышляли, унизя еебя до того, что женились на рабе своей, чрез что не только меня но и матери нашей прах оскорбили. Это правда говорил он, все мы таковы будем Милади, я с моим сокровищем, а ты с своею гордостию разстанемся, и раноль или поздно а все прахом будем, и тогда то уже между нами не будет ни какого разделения кроме того, что всякой по своим делам осудится или оправдится, но любезная моя Памела которую ныне ты презираешь, будет обеих нас лутче, не лицемерный Судия, правильное ей учинит воздаяние, не взирая на нашу знатную природу.

Изрядная проповедь она вскричала, мой брат теперь зделался проповедник, вот до чево такая женидьба доводит! я радуюсь превращению вашему, пойдем говорила ему идучи ко мне прямо, я видя ее встала. Дай мне руку девица Памела, девица Андревс, госпожа, сударыря, не знаю как назвать тебя, ты из вертопраха зделала не только постояннова мужа, но и мужа изряднова проповедника, но слушай, берегись, и бойся называтся меня снохою.

Я надеюсь Милади говорил супруг мой, что любезная Памела называть вас станет снохою тогда, когда отвратит вас от гордости безразсудительной, так как меня от дел продерзких. Госпожа Жевкес пришед сказала, что обед готов. Пойдем любезная Памнела он говорил мне, когда вы отговорились от завтрика, то надеюсь, не лишите своей кампании за обедом меня и сестру мою.

Как вы смеете меня тем ругать она говорила? А вы разве смеете отвечал он указывать и бранится в моем доме, слыша не один раз, что она жена моя, и отнимать хозяйскую должность у той, кому она по праву принадлежит. Боже мой! она сквозь слез почти говорила, какое мне терпение надобно здесь сносить.

Пожалуй государь мой, я супруга моего просила, не берите меня с собою обедать, и не раздражайте тем Милади. Молчи моя любезная он отвечал мне, вы видите как мало помогает ваша учтивость и снизхождение, вы колена ее обнимали, а она на против тово грозила топтать тебя ногами, я надеюсь, что она скоро у вас сама просить будет прощения, и то только одно примирить может меня с нею.

Милади не могла тово слушать спокойно, побежала к своей служанке и облокотясь ей на плечо говорила, помоги мне Реввека, помоги сойти в низ, оставим проклятой ныне дом сей, где прежде вся моя радость обитала: велите скорей приготовить карету, я хочу провалится к чорту, толькоб мне ево и с хозяйкой не видать во веки; сказав сие, побежала в низ и тотчас велела приготовится людям своим к отъезду.

Супруг мой остался сам в безпокойстве, умилосердись государь мой я говорила, поди уговори Милади, вы видите, что она все то, любя вас делала. Мне самому жаль ее отвечал он, но когда уже так стало, то я непременно хочу, чтоб вы шли со мною обедать, без тово гордость ее приведет с нова начинать со мной бранится.

Пожалуй государь мой оставте меня здесь обедать? Не возможно говорил он и не думай, что будут говорить наши люди увидя, что жену мою Милади при мне за стол не пустила, довольно и так вы терпели, и сказав то пошел вон. Я не смела супротивлятся видя в нем со всею ево милостию строгость, а особливо в разговорах с сестрою ево. Милади надела перчатки, а служанка ее всякую мелочь в платок завязала. Они еще не со всем собралися, как карета уже была готова, а как племянник ее с Кольбрантом гулять ушли, то она не входя в палаты на крыльце села и долго ево дожидалась; а погодя несколько сказала своему лакею: останся здесь и дождись моево племянника, и скажи ему что я поеду отсюда домой прямо.

Госпожа Жевкес пришед доложила ей, что пошли за кушаньем, не изволит ли остатся обедать? Нет она говорила, у меня желудок ни чево не сварит здесь в доме: поклонись своему господину и скажи, что я ему больше желаю счастия нежели он мне.

Ко мне приехали сказать, что бы шла обедать, что я и принуждена была исполнить сверьх моей воли. Стол накрыт был в большем зале, супруг мой один ходил в зад и в перед по оной, госпожа Жевкес пришед сказала, что Милади нейдет обедать, а велела сказать, что желает ему счастливее быть, нежели он учинил ее. Он увидел что она ехать со всем была готова, вышед к ней говорил: естли бы я знал Милади, что моя учтивость больше не возгордит а смягчит, я бы просил вас войти в залу; по крайней мере дайте племяннику своему и людям отобедать. Она ни чево не отвечая, залилась слезами и прочь отворотилась. Пойдем сестрица, он взяв ее за руку говорил, пожалуй не упрямся. Не замай меня она отвечала, я бы рада была естли бы мне можно было вас возненавидеть так, как вы меня. И так довольно ненавидишь говорил он, без тово бы не стала меня так много мучишь, пожалуй сударыня пойдем. Не замайте я говорю, она отвечала. Между тем племянник ее пришел и говорил, тетушка вы хотите ехать не обедав? Так друг мой, она отвечала, надобно ехать, я здесь гостья не к стате и гораздо лутче бы не ездить.

Вспомните говорил супруг мой, как вы меня обидели, чрез что и принудили сказать вам несколько слов досадительных: оставте вашу гордость, вы увидите что ни один брат на свете, так сестру свою не любит, как я вас. Пожалуй не говорите она отвечала, вы знаете меня, что я все простить рада за одно ласковое слово. Я вам их милион сказать рад говорил он, естли только они могут смягчить вас. Дай мне руку, он обняв ее сказал, и велел кучеру отвезть прочь карету; не уж ли вам больше будут рады в трактире? господин Г... проводите вашу тетушку, дайте ей руку, мне она не хочет зделать оной чести.

Она не могла больше супротивляться, и говорила целуя моего супруга, я хотя сие и позволяю, только не думай, чтоб я во всем вас простила. А как он привел ее в залу и она меня увидела, то опять осердясь говорила, разве за тем меня сюда привел, чтоб быть в кампании с с негодною? Это жена моя, сестрица он отвечал ей, когда вам ее любить не можно, то по крайней мере не забудте обыкновенной учтивости любя брата.

Тетушка, говорил ей племянник. Когда брат ваш сам объявляет что женился, вы не должны забывать обыкповенной учтивости; позвольте мне государь мой вас поздравить. Благодарствую сказал супруг мой. По том подошед ко мне очень учтиво поклонился и говорил, ей, ей, государыня моя я вчерась не знал, что это правда, ежели в чем вас прогневал, простите меня великодушно.

Самой ты дурак она говорила! можно бы и тогда еще поздравлять, когда бы я приказала.

Быть так, тетушка! он отвечал ей, естли она подлинно венчалась, то уже нам возвратить того не можно, а при том и не должно мужа с женою приводить в несогласие.

Что вы братец думаете она сказала, разве я сяду за столом с нею? Пожалуй Милади он говорил ей, оставте сии презрительные слова, я вам божился что она жена моя, так я бы очень глуп был естлиб стерпел, слыша, что ее ругают, я один у нее заступник, естли вы позволите ей, она вечно любить и почитать вас будет. С радостию государыня моя я ей низко поклонясь сказала.

за стулом стала, чтоб показать должное почтение сестре творца моего счастия. Смотрите как она покорна говорил ей супруг мой, но я ни до чево не допущу делать не достойное жене моей, и надеюсь, что вы сами того не позволите.

Ежели надобно, чтоб я осталась, говорила ему Милади, вели ей вон вытти. Не думайте тетушка говорил племянник, чтоб вы не были виноваты, зная за подлинно, что она хозяйка; а супруг мой сказал, нет сестрица не льзя этому статся, а естли вы хотите, то я велю внести другой стол, и сяду с нею особливо, она на сие несколько задумалась, а между тем принесли и поставили кушанье; не хочеш ли она говорила мне с презрением сесть в большее место? Пожалуйте о том не заботтесь, я пресеку труд ваш напрасной отвечал супруг мой, и сел сам по садя ее по правую, а меня по левую сторону, не погневайтесь любезная моя говорил мне, что я отнял у вас место. Какая проклятая учтивость она говорила для такой..... полно сестрица прервав речь ее сказал он, пожалуй усмирися, я уверяю вас, что терпеть более не буду, довольно и тово снисхождения, которое я имел против несносной вашей гордости.

Садитесь сударь говорил он ее племяннику подле вашей тетушки. Садись и ты Реввека, она говорила подле Памелы, пускай все будем равны. С радостию отвечал супруг мой, я так учтив против женщин, что естлиб можно было ввести в обычай, я бы не дал ни какой стоять пред собою, садись госпожа Реввека. Государь мой она отвечала мне так далеко забыть себя не можно.

Милади не много подумав возвела глаза свои к верху и говорила, Боже мой! что наконец будет, вы сравняете всех людей на свете, все у вас будут благородные и честные. Но он на то ни чево не сказавши спросил ее не прикажет ли положить Карпи. Положи своей любезной она отвечала. Вот это изрядно говорил он и знак ласковой сестры, и положа перед меня сказал изволь моя дарагая, Милади хочет, чтоб я прежде тебя почтил так как хозяйку. Очень изрядно покачав головою она сказала, и отвернясь от меня стала развертывать салфетку.

Что прибыли тетушка, говорил ее племянник, что уж ей, ей, напрасно, мне жалко смотреть на ваше безпокойство. Молчи дурак, она сказала для чево так скоро переменил вчерашние поступки? Я думаю говорил супруг мой что и вчерась ни кто не смел обидеть жену мою в ее доме. Милади ударила ево по плечу и говорила, вот тебе за то, что не называй женой да и в ее доме. Я увидя сие очень оробела, но приметя, что она весела несколько ободрилась, супруг мой с веселым видом обняв поцеловал ее и говорил, спасибо любезная сестрица, сколько лет уже ты меня не бивала.

Очень вы добры, говорил ее племянник усмехаясь, что так отвечать ей умели, Милади хотя и изрядная госпожа, только я от нее не одну пощочину схлебнул, поверте, что это правда.

Я одна не снесу тово отвечал ему супруг мой, естли вы меня не уверите, что Милорд Даверс муж ее, терпит пощочины за милость почитая.

Оставте государь мой я ему говорила, пожалуйте оставте. Что это она вскричала! уже она за меня просит! ежели он не знает жить на свете, и сам не может воздержатся, я не хочу тебе должной быть ево снисхождением.

Пожалуй перестань Милади говорил супруг мой, скушай что нибудь, я сердится, ей ей, не буду, мне стыдно смотреть как ты рабячишся. Она взяв кусок поднесла ко рту и опять положила, сказав, не могу ни чево есть, разве мне подавиться. Супруг мой зная ее обычай не велел входить лакеям; встал сам и налил ей рюмку вина, а по тому и осталось между нами порожнее место. Она взглянув на меня с презрением говорила, смееш ли дерская подле меня сидеть? Для чево не встанешь принят у нево рюмку. Не вставай дарагая он говорил мне, я обеим вам поднесу. Однакож я бояся пощочины встала и просила, чтоб он мне позволил поднесть Милади.

Тогда поднесешь он говорил, когда она с приятностию примет. Чтож ты, ругаешся что ли мною? Она говорила, нет с усмешкою отвечал он, пожалуй Бога ради сестрица, умилосердись, перестань вздорить, я боюсь, чтоб вы не за не могли от сердца.

Бог простит тебя за твои со мною поступки она говорила, вы привыкли меня не навидеть, было и то время, что ты любил меня очень: и взяв рюмку так плакала, что и мне было жалко, Боже мой! говорила, для ково такая перемена! и не выпивши рюмку принуждена была поставить.

Не льзя больше быть виноватою как вы передо мною говорил супруг мой, вы со иной поступаете не так как с братом и дворянином, я бы всегда вас любил без перемены, естлиб вы сами так поступали, как должно быть разсудительной женщине, но вы ныне робячитесь как дитя. Выпей пожалуй рюмку вина из рук такого брата, которова сама прежде любила. Она хотя и выпила, но ни чего не сказала Боже мой говорил он! как претворяет гнев, самый нежной нрав в угрюмой, все ваши приятности сестрица пропали. Пожалуйте прошу вас будте по прежнему мне сестрою, и успокойся хотя не много.

Когда поставили на стол другую перемену кушанья, он сел на свое место и велел послать Абрама, я толкнула ево тихонько чтоб он того не делал, но он видел, что Милади стала познавать свою не справедливость и при нем ни чево худова не говорила: сама брала уже кушанье с блюда, и весело разговаривала, но между тем проскакивали у ней тяжелые вздохи; по том по просила тово же вина рюмку. Супруг мой встал и спросил ее, прикажет ли чтоб я оную подала ей, но она на то промолчала. Он вставши поднес рюмку и она приняв выпила за ево здоровье. Мне очень приятно видеть, как служит меншой брат большой сестре усмехаясь я говорила.

К стате теперь и вам любезная Памела, говорил супруг мой, я налью рюмку, надобно потчивать вместе золовку с снохою. Что вы говорите она спросила показывая глазами на лакея, как будто бы супруг мой при нем проговорился, но он нагнувшись говорил ей тихонько, не кажите презрения сестрица при людях такой, которую я поставил госпожей над ними, подумайте, что уже переделать тово ни как не можно. То-то меня и губит она отвечала.

Я взяла рюмку стоя говорила, что за здоровье Милади Даверс пить честь имею. Она нагнувшись тихонько отвечала, что вино мне обратится ядом и хотела еще как видно бранить меня; но супруг мой видя что Абрам тут, говорил ей: естлиб я был сестрица в вашем месте, яб так не мучился. В чем она спросила? В том что Милорд муж ваш по обещанию своему сюда не едет. Не удастся тебе лукавить она отвечала тихонько по плечу ево ударя. Есть о чем тужить и сердится продолжал он, Милорд вас также любит как и вы. Видно что ему приехать сюда какая нибудь надобность не позволяет.

Это старые твои расказы она покивав головою говорила, подлинно есть чему дивиться, что ты с твоим лукавством в пал этакие сети. Милорд впал в сети? Он спросил ее удивяся! нет, нет, она отвечала, у нево ум не потерян.

Поди мой друг, она говорила лакею, здесь моя служанка подаст нам что надобно. Не высылай ево сударыня отвечал супруг мой. Абрам подай нам вина по рюмке, и взяв сказал ей, выпьем за здоровье Милорда Даверс, я надеюсь что он всегда то скрывает, что у нево есть на сердце. Полно издеватся она говорила, не простирайте так далеко своих шуток я вам говорю за ранее. Добро сестрица отвечал он я перестану, знаю что струна ваша очень нежна, не льзя ее тронуть.

В таковых приятных разговорах обед прошол, и слава Богу что не так как я думала. Когда все вышли, он подошед говорил ей, я хочу вас спросить? Не изволители со мною ехать в Бетфорт, ибо я намерен ехать завтре, но ежели вы с нами поедете, то я отложу с радостию до тех пор, как вам будет угодно.

А жена твоя как ты называешь, спросила она, с тобою же поедет? Конечно дарагая моя Квакреса. {Квакеры есть особая секта в Англии, они говорят со всеми грубо и ни кому не скажут, вы, вам, а говорят, ты, тебе. говорите продолжал он, мне любить вас перестать не можно. Я скажу вам сей же час, как зделаю учреждение, вы, и моя Памела поедете в вашей карете, а мы с племянником вашим иногда верьхом, а иногда в моем берлине вместе^с Реввекой.

Не противноль тебе милинькая она обернувшись мне говорила? Ни как государыня моя я отвечала, ежели вы не думаете того, что мне зделает это много чести. Думаю и очень много она сказала. Я и сам одумался говорил супруг мой, что ей не надобно ехать с вами вместе для того, что вы ей не дадите руки садясь в карету, а по тому все и подумают, что жена моя ваша служанка.

Только то одно она говорила и допустит меня пустить ее к себе в карету, а инак я бы ни как не согласилась. Очень хорошо говорил брат ее: приехавши в дом мой, позовем Милорда Даверс на месяц или на два погостить к нам, а как вы имеете хороший вкус убираться, то помогите выдумать какое платье зделать моей Памеле. Ругатель безпутной она отвечала! я лутче желаю лишиться рук, нежели мне оными убирать твою Памелу. Я не для тово сказал говорил он, чтоб вы осердились, но когда я уже сказал вам что она жена моя, следовательно надобно ей и наряжатся.

Что еще скажешь мне приятнова спросила Милади усмехнувшись? Ежели вы поедете говорил он в перьвой раз с нами в церьковь, {В Англии обычай, что новобрачные в перьвой раз после свадьбы в церьковь ездят с церемониею и в богатых нарядах.} я вам подарю такой подарок, которой будет того стоить чтоб вы взяли. Безпутной говорила она ему смеяся, постой; хоть бита буду только ударю; и подняв руку хотела ударить моево супруга, но он подхватив и поцеловал оную. Разве тетушка говорил ей племянник водится так? чтоб на перед сказать берегися коли бить хочешь, я в перьвой раз такую драку вижу.

Я хотела с позволения их выйти вон, но супруг мой кликнув меня говорил Милади, указав на меня рукою; посмотрите сестрица какая талия, какое лицо прекрасное! а Милади! естлиб ты была мущина, ты бы больше моево влюбилась. Правда она отвечала, я бы зделала ее любовннцею а не женою, в жены она для лорда не годится. Я обернясь осмелилась сказать ей, подлинно государыня моя вы жестокосерды, можноль мущинам быть постоянным, когда знатные госпожи говорят такие не пристойные и чести их вредные слова, естлиб брат ваш хотел вас слушать, выб меня всех людей на свете безсчестнее учинили и сказав сие заплакала горько.

Не плачь она мне говорила, ты ево и без слез кругом опутала, бедная Сарра Годфруа! ты и половину не была так любима, как сия красавица.

Постой Памела! постой вскричал осердясь супруг мой: ты слышишь чем она меня уличает, а как я вас люблю очень справедливо, то и надобно мне сказать во оправдание при сей злобной донощице, чтоб вы не думали, что ваша добродетель впала в руки бездельнику.

Племянник ее в то время печален казался, и осуждал свою тетку, а я была в превеликом страхе. Послушай меня дарагая Памела он говорил мне, я теперь уже больше снисхождения ей делать не буду, ибо с перьва она меня назвала поединщиком, а теперь сама ты слышела чем попрекает, и для тово, что бы я был достоен любви вашей, хочу вам сказать с перьва об моем поединке.

Один знатной человек в Италии, подкупил бездельников убить моего друга до смерти, не имея сам ни чести ни смелости, так как многие знатные господа то себе за стыд почитают что бы самому отмстить свою обиду. Я нечаянно увидя на него нападение трех отважных человек, не стерпя не равенства бою, бросился на них, одного ранил, а двое последние убежали, от раненого я узнал, что он подкуплен был означенным господином. Признаюсь, что я ево вызвал на поединок, дрался с ним и ранил так, что он через три месяца умер, по чему и принужден был из Италии уехать. Зная, что фамилия ево меня искала, но я оправдался письмом писанным из Инспрука, изъясняя не справедливость умершого, и тем усмирил их. Вот ее перьвой на меня донос, которой мог бы вас обезпокоить и заставить думать, что я убийца. А другой донос....пожалуй не говори братец прервав речь ево Милади сказала, я вас не принуждаю оправдатся. Но я хочу, говорил супруг мой, пусть Памела услышит справедливы ли ваши на меня доносы.

Когда я ходил еще в школу говорил он, приставал часто у не богатой вдовы, у которой много дочерей было, старуха хотя обольстить меня научила лутчую из своих дочерей ко мне ласкатся, и доводить, чтоб я на ней женился, и в том намерении часто подавала случай, один на один нам с нею видатся, но дочь не так была лукава как мать ее, не долго мне противилась, и впала прежде в свою погибель нежели предприятии матери ее успех имели. Про сию то Сарру Годфруа злая сестра моя умышленно сказала; но с вами любезная Памела как сами видите со всем противное последовало, и я благодарю Бога что так счастливо кончилось; я бы и сам вам все расказал в пристойное время, не в хвастовство но в раскаяние. Я надеюсь любезная Памела, что от того часа как я тебе вручил мое сердце, до самой смерти жизнь моя будет безпорочна. Ну теперь сестрица продолжал он, изволь на меня доносить еще, что знаешь.

Слова ево, истинное раскаяние в самопроизвольном признании худых дел ево смягчили гордую Милади так, что вдруг из глаз ее отворилися источники слез; пожалуй не выходи отсюда Памела говорила она мне: гнев мой подлинно меня далеко замчал, будте при том как я у нево прощения стану просить и сказав сие взяла меня за руку и хотела подвесть к брату, но он к пущему моему безпокойству в превеликом гневе ушол из зала, и пошол прямо в сад нас оставя. Я с трепетом стояла, а Милади села в креслы и наклоня ко мне голову плакала горько, племянник ее тоже был в безпокойстве и пришед сказал, что господин Б.... велел заложить карету, и ни с кем говорить не хочет. Где он спросила Милади? в саду он отвечал дожидается, как будет карета готова?

Правда, говорила милади, что я виновата, теперь он меня я думаю сам не простит целой год, хотя и говорит, что я злопамятна. Бойся Памела ево прогневить, не легко будет ево смягчить. Я в моей печали радовалась тому, что она стала ласково со мною говорить. Осмелитесь ли вы продолжала она итти со мною к нему? Не боитесь ли за львом итти в ево ложу? Везде пойду с вами куда угодно я ей отвечала. Подлинно говорила она, вы добросердечны, я бы всегда вас также любила как мать моя, естлиб вы не вышли замуж за моего брата, но быть так, теперь уже поздо об оном говорить. Пойдем, мне не можно ево не любить, пойдем ево искать, я знаю, что он ругать меня будет, но коли правду сказать то и есть за что, мне не надлежало бы его столь много озлоблять; я всегда в наших ссорах терплю больше, ибо он знает что я и люблю ево больше нежели он меня. Между тем вошли мы в сад и я увидела ево из далека, он казался мне в крайнем безпокойстве и увидя нас пошол другой дорогой. Постой братец она кричала, позволь мне слова два тебе сказать, а как мы очень скоро к нему поспешали, то он и не мог с нами далеко разойтится. Когда мы подошли близко, то он говорил ей, не отягощай меня глупостию своею и руганием. Поверь что от севоднишнова дни.... Полно прервав ево речь она вскричала, не делай мне сего обещания, я уже и без того знаю, что ты всегда ево исполняешь. Вы видите что я привела Памелу за себя просить, и естли то не смягчит гнев твой, то уже ни что не поможет. Мне вы обе говорил он в теперишнем моем состоянии не надобны, оставте меня одново я прошу вас, и не хочу чтоб вы за мною гонялись; а между тем сам шол от нас далее. Пожалуй послушай она ему кричала, я одно хочу сказать слово, пожалуй прости меня, я сама во всем вас прощаю. Он остановясь с презрением сказал ей, в чем меня прощаете? (Она видя ево в превеликом сердце уже не смела упомянуть о женидьбе), в том она отвечала, что вы севодни со мною очень грубо поступали.

Нет сестрица говорил он, я уже вперед так глуп не буду, желаю вам всяких благополучий, и постараюсь для вашего спокойства вечно не видать тебя. Можноль тебе тово желать варвар вскричала она? Может ли так брат зделать безчеловечно. Могу отвечал он, мне должно избавить глаза твои смотреть на брата, не только безчеловечного но на смертоубийцу и распустного, и оставить меня каяться в грехах моих так, чтоб не мешала мне такая донощица злая.

Памела! грозным взором обернясь ко мне сказал он, ты как смеешь ганятся за мною, видя меня в гневе? Впредь ежели я таков буду, не подходи ко мне близко без позволения.

Я государь мой.... перестань сказал мне, я сей час в Бетфорт еду. Как! без меня, я говорила? Чем я вас прогневала? Вы подло служите сестре моей говорил он, вы угождая ей делаете, не приличные поступки не достойным образом жены моей. Не хочу вас обеих более видеть в час моево безпокойства, Кольбрант и два человека вас проводят. Госпожа Жевкес с вами до половины дороги поедет, я надеюсь вы меня там лутче удивите, нежели теперь прощаясь с вами.

Естлиб я не льстилась, что он притворялся нарочно для милади, я бы на ногах не устояла, однакож страх пронзил мое сердце, видя ево в крайнем озлоблении.

Я боюсь Милади мне говорила, чтоб он и на вас также не разсердился как на меня, я знаю каков он в сердце, по слушай братец она ему говорила? Когда меня не прощаете, то простите хотя Памелу, ибо она вас прогневала одною только ко мне ласкою, я бы и сама должна отсюда уехать да вить ты же удержал меня.

Я от любви не пустил вас отвечал он, а вы мне ненавистию и злостию заплатили.. что касается до моей Памелы, я на нее не могу сердится, я только хочу чтоб она ко мне никогда в таком сердце не являлась, пока я сам узная себя ее кликну. Вот дарагая Памела, для чево я вас прошу теперь меня оставить.

буду старатся всячески, забыть что у меня брат есть на свете.

Можноль мне государь мой осмелится просить вас, я супругу моему говорила: я возложить весь гнев свой на одну меня и помирится с сестрою вашею. Слушай Памела отвечал он мне таким голосом, что я стоя оледенела, как ты осмеливаешся просить за ту, которая не только тебя да и меня чрезвычайно ругает, тебе бы должно убегать того всячески а не раздражать меня, поди с глаз долой и подумай на досуге что ты говорила.

Я видя что ему в правду слова мои были оскорбительны испужалась и упала на колени, приметя что он прочь итти был намерен, умилосердись государь мой! простите меня, видите теперь что я не имею силы снесть гнев ваш, и стояла властно как обезумленная.

Простите только Памелу, Милади ему говорила, больше я ни чево не прошу, вы ее укорите, простирая гнев свой больше нежели на меня. Я вам сказываю сударыня отвечал он, хотя я ее и люблю, только досаждать мне не позволю, мое намерение было, успокоясь войти в палаты и простится с обеими вами как должно брату и мужу, но она пришла весьма не к стате, да и в такое время когда я взбешон вами, пусть она узнает действие моего гнева.

Естлиб я вас не любила она ему говорила, я бы так ни когда вас не разсердила. А я естлибь не любил вас больше нежель вы достойны, я бы не слушал слов ваших, вы знаете что меня поединок и самово печалит, а вы умышленно и злодейски стали упрекать того, которой вы знаете что об оном всегда сокрушается, этого очень довольно мне вовсе от вас отрещися и не признавать сестрою.

Поверь мне братец! она говорила, что я признаюсь виноватою, ты сам видишь, что я для того и ищу вас дабы испросить прощения, притом же я думала, что Памела будучи вами столь любима, может что нибудь испросить в мою пользу, и для того просила ее со мной итти и видеть, как вы ее много любите послушаясь ее прозьбы.

Я вас уверяю, что и на нее безвинно сердитесь, дабы мне зделать больше обиды. Мне очень мало нужды во всем том, чтобы вы ни думали говорил он, вашими поступками вы до тово довели меня что я сам себя позабываю.

Это очень видно она отвечала, только пожалуй успокойся я тотчас поеду, и сказав сие обняв меня в слезах поцеловала говоря, прости Памела я желаю лутчого счастия, и с тем пошла прочь.

Я не смела в то время промолвить ни одного слова, он видя что она пошла, говорил, Боже мой! как слабы наши серца противу женских, постой сестрица, я не могу больше сердится, видя как вы ласково с Памелой прощались, обоймитесь еще и поцелуйтесь, продолжал он, я буду доволен совершенно. Милади в слезах меня целовала, потом он обнимал нас обеих и говорил, вот теперь счастливые мне часы возвратились, Боже! дай вам согласие и дружбу! со всем ли вы меня простили? Милади ему говорила. Видя ваше снисхождение и ласку к Памеле, не возможно мне не простить вам отвечал он, я и вас прощаю Памела только впредь гнев мой не почитайте за безделицу.

Она никогда за безделицу и не почитала, Милади говорила, и лутче хотела сама претерпеть гнев твой нежели видеть нас вечно в ссоре. Нет ничево говорил он, ей бы лутче ожидать с терпением примирения нашего, нежели без разсудно и с торопливостию вступатся за такое дело, которое до нее не принадлежит. Поверьте мне сестрица, как любовь моя к ней ни велика, а ежели разсердит в правду, то конечно не удастся дождатся обыкновенной пословицы, (пересердится да таков же будет).

Поверь мне дарагая Памела говорила Милади улыбаясь, что брат мой еще с младенчестве избалован быть своенравным и точно помнит что он лорд и член парламента, и по тому ежели вы ево разсердите от чево Боже спаси вас, то уже и со всею к вам любивию не скоро усмирить его можете, чему теперь и видели не большой опыт.

Я надежна государыня моя отвечали ей, что все употреблю старании убегать тово, неведение мое довело впасть в сию в погрешность и сама как не знаю. Слава Богу теперь кажется все миновалось Милади тиха и спокойна: да и супруг мои весел и говорит со мною ласково.

Когда мы из саду вышли, карета уже со всем приготовлена стояла. Вы видите говорил он, чтоб я конечно уехал, естлиб не зделалось счастливой так премены, а теперь вместо тово, мы поедем с Милади прогулятся, а вы дарагая Памела говорил мне остантесь дома, и велите госпоже Жевкес приготовить ужин, мы часу в осьмом назад будем. Я увидя племянника ее говорила, не изволишь ли и ты государь мой верьхом ехать гулять? С радостию. отвечал он, я радуюсь от сердца, чтовы помирились с тетушкой. Они поехали гулять, а я пошла в кабинет мой и стала думать о всем что происходило, какая я дура! Бедная Сарра Годфруа нейдет ни на час из мысли; с какою быстротою звание жены, дает нам право все забирать себе в голову что касается до мужа. Кажется что бы мне дела до поступок моего супруга, когда он был холост? Какое я имею право ревновать к тем ково он любил тогда, как мне обида? и за что не навидеть ево бывшую любовницу? Но истинная любовь к нему заставляет так завистливой быть. Хотя мне в его поведениях что до меня было отчету требовать и не можно, но ныне по самолюбию кажется, кроме меня сердцем ево владеть ни кто не достоин. Любить же мне такую, которая была прежде ево любовница не возможно, по тому, что она моево безпокойства причиной, и заставляет боятся оставшей иногда от прежнего огня искры, которая в сердце ево вкоренилась, и котораяб вдруг не вспыхнула и не потревожила моево счастия. Мне бы казалось очень можно об ней слыхать живучи у них в доме, но я о том ни чего не слыхала! может быть оное от тово, что всегда была при госпоже моей не отлучна, а она была то и уверена что не знала. Не смею спросить ево чтоб больше не разсердить живали она и где ныне находится, а может быть скоро и проведаю.

Чтож касается до поединку его я давно слыхала, что он в молодых летах смелостию и искувством хорошо бится на шпагах себя прославил, но дай Боже что бы ныне до тово дело не доходило. В семь часов супруг мой прислал сказать мне, что бы я их ужинать не дожидалась за тем, что Милади Ионес уняла их у себя ужинать, и что милади Дарнфорт со всею фамилиею там же. Я рада что он, за мною не прислал, в разсуждении, что сия приятная кампания постарается меня ввести у золовки моей в доброе мнение; журнал мой я писала до одиннатцати часов, в которое время и они, домой возвратились.

Я еще прежде их приезда сошла в низ и села на стуле, посадя насильно против себя Жевкес и Ворден служанку Милади, из которых последняя извинилась в своих дерских против меня поступках, сказывая в оправдание, что она чрез то хотела услужить госпоже своей, а ей говорила что мне причины нет на нее сердится, зная ее невинность. Госпожа Жевкес говорила мне, что мое состояние, много мне подаст случая показать милость ко всем тем кто будет иметь во мне нужду, и чтоб я простила ее такие поступки, в которых она довольно раскаятся не может.

знать что худо и что хорошо, и что также не исполнено с намерением или без намерения. Хотя господину и противно что ево в тот час не исполнили волю, но после сам будет доволен, и лутчее мнение о том иметь станет, которой противясь не правильным повелениям, не допустил ево до раскаяния.

Слова мои смутили госпожу Жевкес, но и оные больше для себя говорила, что ей и самой известно, естлиб я убояся страхов и прельстясь искушениями предалась моей слабости, я бы никогда не имела сего счастия.

А государыня моя! госпожа Жевкес отвечала, я никогда равной вам не знаю. Ваш нрав кротче час от часу становится, и вы сами снизходительнее и покорнее.

Вам самим я говорила известно, что тогда я всякой час жила в страхе окружена опасностию и бедами, всех которые вокруг меня были боялась и не приятелями себе почитала, то разсудите, возможно ль в таком состоянии быть веселой и спокойной; но любезный мой супруг лиша меня безпокойства и печали, наградил не слыханным счастием. Ныне бы весьма мне было не к стате, не инеть спокойства и не казатся тихой и покорной, дабы заслужить от всех себе доброе мнение, а при том прославлять тем честь которую я получила. Я разсуждаю чем больше меня будут любить люди, тем менше станут винить вашева господина за то что на мне женился.

Между тем вошли наши из гостей приезжие с таким веселым видом, что я увидя и обрадовалась и удивилась. Госпожа Жевкес и Реввека хотели вон вытти, но супруг мой велел им остатся, по том подошед ко мне поцеловался и говорил, не сердиталь любезная моя что я так не бывал долго? А зачем я замедлил то было в вашу пользу, хотя вас с нами и не было, однако мы кроме вас ни про что не говорили. Подлинно Милади на то мне сказала, вы одне только материя была всех наших разговоров, я удивляюсь как вы скоро любовь заслужили; что все в соседстве здесь не могут довольно выхвалить вас.

мне славнее и приятнее похвалы целого света.

Сердца гордые говорила мне Милади, никогда не унижаются, но мой брат так снизшел далеко, что я никогда во всю жизнь мою того не чаяла, поверь мне дарагая Памела как бы то нибыло, но я вам с ним желаю от сердца моево счастия, и притом меня поцеловала.

Теперь я государыня моя совершенно счастлива я ей отвечала, вы мне пожаловали то, чево к спокойствию моему не доставало, а я во все часы моей жизни оказывать вам буду мое почтение и покорность, за милость которая наполняет благодарностию мое сердце. Как приедете в Бетфорской дом ваш она говорила, я не поеду в первой раз с вами в церьковь, пускай ваши достоинствы столько же друзей вам учинят там, сколько вы здесь имеете, и не будете ни кому кроме их тем одолжены.

Теперь государыня моя за мной очередь, говорил ее племянник поклонясь мне, я нам с лишком много желаю счастии за все то что я видел и слышал, я клянусь ежели не думаю что вы то нашли чево достойны, да и вся кампания где мы были тоже твердили, простите мне дерзновенные мои пред вами поступки.

Благодарствую государь мой за вашу милость я отвечала, и уверяю, что с моей стороны, всегда почитать вас буду так, как должно ближнева родственника милади Даверс.

Ты всегда таков говорила ему Милади, скажеш или очень мало или очень много а все чрезвычайно.

Я в небытность вашу говорила Реввека много видела милости, и вас государь мой предупредила прося сама за себя прощения, по том Милади с полчаса со мною говорила, и сказывала что брат ее для прогулки возил по местам прекрасным, и утверждал ее во мнении, которое она обо мне иметь начиняла, а по том повез меня говорила в гости к Милади Ионес, она обрадуясь нам, послала всех звать соседей, а как оне съехались все вас хвалили, а я слыша сие и сама час от часу вами прельщалась. Вы можете узнать любезные родители, как я на приятную речь ее радуясь отвечала.

Когда наступило время Милади итти в свою спальню, то она сказала, счастливую ночь вам желаю и с мужем вашим, по том поцелуясь два раза говорила, сперьва по обычаю а теперь любя вас.

Возрадуйтесь со мною любезные родители счастливой сей премене! ибо и последняя печаль моя изчезла, бедная Сарра Годфруа ныне меня не безпокоит, только сама не знаю, для чего она часто в ум ко мне приходит. Когда пришли мы с супругом моим в спальню, он мне сказывал, какой труд ему был склонить сестру свою, и при том как меня в кампании все хвалили, и что сестра ево сперьва с негодованием, а по том уже с радостию все то слышала, с начала ни кому не позволяя говорить о мне, но на последок когда хотели пить за мое здоровье, она первая налив рюмку выпила, и при том говорила мне на ухо, я не знаю как мне отделатся от Милади Дарнфорт, когда она с дочерью ко мне приедет, я знаю что Милади Елисавета {} та самая, которую она сватала станет на меня сердится, вы знаете братец что она умна, и талант имеет говорить сатирически. Я думаю отвечал я, Милади Елисавет. Найдет себе супруга лутче нежели бы я для нее был я подлинно думаю, что мне кроме Памелы ни с кем бы не ужится, при том сказывал он, что ему смеялись как он очень сердит, и говорили что я ему хотя жена и достойная, но ежелиб не имела тихова нраву и покорности, тоб не было и моево снизхождения, старшая девица Дарнфорт говорила что я в то время как вы еще туда не бывали, так сердит был, что им всем тогда как вы уже приехали жалко на вас смотреть было.

Он подлинно строг отвечала Милади, да сверьх тово никогда не любил ежели кто его обманывал в надежде.

Мне кажется сестрица вам критиковать нрав мой не к стате, я говорил ей, по тому, что я всегда много уже от вас претерпя начинал сердится.

Правда она отвечала, но вспомни как дорого мне то и становилось; посмотри как ты бедную Памелу севодни опечалил за то только, что она за меня просила, она так истинно жалка была, что сердце мое кровию обливалось, хотя я и знала, что то несколько было умышленно, что бы меня чем нибудь смягчить противу ее.

а когда одново меня оставляют, и одумавшись усмиряю себя скоро. Я и сам сожалею что мой нрав также вспыльчив, как и у моей сестрицы, и для тово не хочу иметь свидетелей моему смущению, по тому, что ежели кто на глаза попадется надобно не обходимо тому несколько претерпеть.

При том он мне тоже повторял и сказывал, что он тогда очень на меня осердился, хотя после и на себя сердит уже был для тово, что меня опечалил. Когда вы дарагая меня просили, чтоб весь мой гнев возложить на одну вас, это стало уличать меня в не справедливости и презирать гнев мой, я подлинно тогда на вас осердился. Государь мой, вы известны я отвечала, что я только говорила для тово, чтоб, с сестрою своею помирились, а при том она сама то видя за большую почла от меня учтивость.

Это правда отвечал он, но вы никогда не помышляйте ей или комуб ни было угождать к моему прискорбию, к томуж я будучи огорчен ее поступками подумал, что вы без меня самыми подлыми прозбами милость у нее испросили, так чтоб я никогда жене своей не позволил, я ни в ком не люблю видеть поступок подлых и низких, а уже в такой особливо которую люблю всево больше. Надеюсь государь мой я говорила, впредь ни когда вас более не прогневаю, по тому, что я всегда усматривая буду поступать по вашему приказанию, сие мне показало, что я не могу много прогневать вас ни какова намерения не имея.

Не будь для тово любезная Памела говорил он тароплива, а я конечно не буду вам тираном. Я признаюсь что в сердце ни какой умеренности не имею, и разсудок во мне тогда не действует, а когда сердится перестану, то уже после может меня в том всякой уличить, по чему я тотчас опомнясь могу признатся так виновным, как в своем бешенстве думал быть правым.

Но чтоб уверить вас дарагая Памела в вашей проступке, хотя я и знаю что она была не умышленна, но скажу как ее признавать должно, примечайте сами, когда вы услышали от меня подлинно слова два таких, которые вас не достойны, вам бы должно ни чего не говоря, тотчас итти прочь. Когдаб вы не ходя ко мне меня ожидали, ни чемуб тому не бывать, всегдаб видели нежное обхождение, которого вы от любви моей надеюсь всегда будете достойны. Для моего нраву вам иметь надобно терпеливость, а не помышлять о том, чтоб меня переупрямить. Я тебе моя возлюбленная скажу, что жене моей, должно быть подобной молодому произрастению, которое можно нагибать по своей воле, не такому дереву, которое супротивляясь сильной буре переломляется, или и с корнем из земли вырывается и засыхает.

послушании и угождении большая тому причина, что я на вас женился. Я думаю никто так мало как я не помышлял о женидьбе, а вот для чего я вам и скажу тому причину.

Мы знатные люди, которые рожденны к великим чинам и богатству, почти все воспитаны на выворот правильного разсутка, вы сами однажды о том. в своем журнале со всякою справедливостию писали, и обыкновенно все так упрямы и своенравны что ни какова препятствия волям и страстям нашим терпеть не можем.

Кормилицы наши нас портят, терпя от нас вместо благодарности всякие насмешки и ругательствы, и в молодых летах наших во всем нам потакают.

Потом когда мы учимся в школах, и там нам во всем угождают и учат так чтоб нам было не противно, на противу тово мы учителям нашим благодарность нашу оказываем в бешенстве резвости и самовольствии.

Родителям нашим кажется все приятно, и все дела наши аппробуют, всякая проступка пред ними, извинение нам находит от тово только, что мы им дети.

По том чуть только лет совершенных станем достигать, родители наши старатся станут искать нам невесту, тут пойдут договоры чтоб было за невестой множество приданова, невеста чтоб была знатного роду, не смотрят на ее нрав и разум, а толькоб сторговатся в приданом, и зделать щет верной, и в таком воспитании и привычке к не благодарности и упрямству, совокупятся не зная друг друга, и ниже тех кем были воспитаны. По моему мнению чево тут доброва дожидатся кроме несогласия и упрямства, ибо они и будут друг друга всеминутно мучить и терзаться внутренно; по чему я правильно и заключить могу, что они друг другу отмщают за всех тех, которые от них обиды и презрение терпели.

По моему мнению, мужу никогда жена не должна возпрещать во всех его поступках, ибо ему уже несносно будет такое супротивление от жены, которая должна во всем по воле ево поступать. Естьлиж жена сему не будет следовать, а вздумает волям мужа своего во всем супротивляться, представляя себе, что она того по любви его по надеялась; то в таковой крайности не удивительно, что раждается не согласие между ими, и на водит непрестанные ссоры, так, что всегда будет видна ненависть и разрушение порядку в жизни, по чему и правление домашних дел разрушится, хотя бы и склонность их была причиною женидьбы. Таковые противные нравы в гордости и самолюбии, не дадут любви долго продолжится.

Таковые мужья и жены часто пред родителями и родственниками своими, уличают в винах друг друга, которых хотя и доведут до примирения, но не долго то продолжится для тово, что оба равно были виноваты, и ни один не хочет виноватыми признатся, по тому, и гнев их со всем не может утихнуть; рана их залечена бывает только с наружи, а в нутри находится боль не изличимая, ненависть явится тотчас, и спать будут на разных постелях спокойнее. Когда в гостях необходимо должно быть обеим, всякой на лице их увидит вражду и не согласие, когда же порознь то спокойны и в кампании приятны бывают.

Я желаю моя дарагая Памела чтоб вы оное заметили. А при том уверяю, что ежелиб я женился и из первых здесь на знатной девице, я бы ее не так любил и содержал как вас, по тому, что вы того достойны. Жена моя должна равна быть всякой знатной госпоже какаяб ни была за мною. Вот для чего долго я раздумывал женится, зная примеры боялся худова исполненья.

когда обстоятельно друг друга узнаем. Естьлиб я таким образом женился как и другие которых я знаю, следуя выбору и воли сестры моей, я бы женился на изрядной девице видом, воспитанной также как и я, однакож оноеб было против моего желанья.

Я знаю многих мужей, которые споря с своими женами, усмиряются скоро во всем им уступая, но я хотя бы женат был и на принцессе, мнеб тово зделать не можно; я бы мог весьма страстно любить ее, но не желал бы быть в ее повелениях. Без тово моя любезная, ни какая чета жить не может, чтоб холодности не было между ими, естьли особливое щастие в их дела не вмешается. Мущины женясь обыкновенно редко любят жен своих, так как до женидьбы, а жены всегда мужей больше любить после свадьбы начинают, а от чево та разность я не хочу вам сказать об оном.

Естьлиб я женился на знатной, мне бы не весьма уверену можно быть, что она меня всем на свете предпочесть может, потому, ей надлежалоб все мои прихоти исполнять стараясь угождать моему нраву, и во всем поступать по оному, а чевоб нехотела во мне видеть, тоб ей должно отвращая ласкою и почтением, чегоб вделать думаю она не согласилась, но чтоб и почтение ее было не раболепно а разсудительно, и она бы должна была убегать всего того что мне будет не нравно, но когдаб того не исполнила, тобы и вышло между нами не согласие; я бы себе за должность почитал требовать от нее послушания и повиновения, а она бы старалась во всем мне противуречить и досаждать будучи мне равною.

Не простительноб было чтоб она дожидалась два раза упоминать об одном деле, зная мой нрав и видя уже не один раз оного опыты, хотя когда бы я и не прав был перед нею; ей должноб всегда уступить мне, а после учтиво, и с веселым видом доказать мое заблуждение, по чемуб я и сам признал мою погрешность, и старался бы впредь проступок мой исправить, ибо во всяком уже деле разсуждать должно прилежнее. Спор наш, ежели бы и в самой был безделице, но вить и от безделиц великие раждаются ссоры, а за ними следует и не согласие. Естьлиб все то что я сказывал женою моею сохранено было, то онаб меня весьма одолжила, и яб по справедливости должен был умножить свою любовь и верность, такой жене, которая для одново мне угождения, уничтожа свою справедливость с моим фальшивым мнением согласилась, и чрез то доказала предо мною свою покорность и любовь.

Во всех собраниях, должно жене моей не смотря на то достоин я или нет, показывать склонность и истинное почтение пред всеми, оное будет не только для меня, да и для нее похвально. Когдаб я чево и думать не можно, показал какой нибудь женщине некоторую склонность, то жена моя ревновать отнюдь не должна для тово, что чрез ревность из ни чево зделает то, что и в правду может быть вздумаю поволочится.

но она хорошева мнения и достойным любви своей меня признавает.

Друзей моих надобно ей почитать и всегда быть веселой и спокойной ковоб не привел с собою, и никогда, чтоб ни делал не пристойного, при людях говорить мне не надобно, дабы чрез то не обличить меня и не показывать что она меня учит.

Видете продолжал супруг мой любезная Памела, чтобы я должен требовать от жены, а без тово б не можно ни как хорошо ужится, то по тому и разсуди можнолиб мне было жить, естьлиб я женился на знатной девице нынешнева обхождения.

Не согласии и не спокойствы в домах мне знакомых, принудили меня взять намерение женидьбой не торопится, разсуждая, что по моему нраву мне не льзя быть довольну, а как я знал что вы при всех ваших достоинствах и не оцененной имеете нрав, то и положил разборчивости своей зделать предел на вас женяся. Вот моя дарагая я вам теперь открыл все чего вы не знали, и по тому подумайте можноль женясь на равной, ожидать всего того что я вам сказывал.

Знаю что я не совершен и имею много не достатков, но не хочу чтобы они не извиняемы женой моей были, и чтобы она требовала от меня терпения в своих погрешностях такова, каковы и мои видит.

жену мою, а особливо когда буду так счастлив, что вы будете меня любить искренно и с почтением, то не хочу и слов тех слышать, как за твердили некоторые мужья, повелевать и повиноватся.

Я надеюсь государь мой отвечала я, что мои поступки вперед.... не прогневайся моя любезная он пресекши речь мою сказал, я очень уверен о вашей ко мне любви, а говорил вам для тово только, что бы вы не сумневались в моей доверенности. Мы оба будем совершенно счастливы, естли друг другу станем открывать сокровенные наши мысли, и предупреждать желании, основанные на чести и добродетели. Я вам могу побожится что вами весьма доволен, и вы не будете иметь причины раскаеватся в любви своей, и увидите, что со всем моим вспыльчивым нравом, вы имеете такова мужа, которой не сочтет хорошее вместо худова, и за ласковость и почтение, не заплатит огорчением.

Я благодарила его за ево милостивое научение и уверение о своей любви бесценной, обнадеживая, что милость ево всегда установлять будет мои поступки.

Я рада очень, что вздумала журнал весть всему тому, что происходит в начале моево счастия, для тово, что мне больше в память будет вкоренятся, а когда что забуду, то могу справится всегда с моим журналом, дабы потому все мои поступки были располагаемы.

Мне помнится что из нужного сего нравоучения, я должна догадыватся исполнять следующие пункты.

Изрядно, я буду помнить это надобно наблюдать непременно.

2. Что бы я гнев ево за самое себе главное несчастие почитала и боялась. Конечно буду.

3. Что бы никогда не прогневать ево защищая ково другова. .

4. Что бы ни кому не угождать и не казать учтивства к ево прискорбию. Изрядно, и сие помнить буду.

5. Чтоб ни какой подлости ни перед кем не делать.

Сей пункт много в себе содержит, стану стараться всячески исполнять его.

Это хотя несколько и строго, но чтож делать, хотела бы я знать живали Сарра Годфруа или нет?

7. Что бы я гнулась так как молодое произрастение, боясь дабы супротивляясь буре не быть сломанной и засохшей.

Что касается до тово с радостию исполнять рада, я и сама знаю, что не должно быть упрямой и для тово надеюсь, что и буря меня не свалит с кореня скоро.

8. Что все знатные люди почти воспитаны на выворот.

9. Чтоб приучать их терпеть противуречие во всем, что они худова ни зделали.

10. Чтоб не потакать им в робячестве.

11. Также чтоб и в школе не давали им воли.

12. Когда домой приедут, чтобы не нежить.

14. Помнить и то, что они от того сами себя не счастливыми учиняют.

15. Изнеженные не покорные родителям дети, никогда женясь или замуж вышед счастливо жить не могут.

Следовательно не могут быть порядочными и милостивыми господами.

16. Не привыкнув к супротивлению, не можно таким вместе ужится.

18. От того обыкновенно произходят вражды и ссоры, примирение без пользы, и наконец ненависть прямая.

Верное начертание брака, где муж и жена вместе не водятся, а порознь изрядные люди.

19. Весьма мало таковых, которые женясь поступают так, как бы надлежало.

Сей пункт надлежит наблюдать очень прилежно.

Но он тово зделать не может. Я тому очень верю, и требовать от нево того не буду.

21. Надобно всегда разбирать склонность прежде женидьбы.

22.Редко чтоб после свадьбы мужья жен больше любили, а всегда жены час от часу больше любят.

Хотела бы я знать причину, для чево он сие сказал мне? Думаю что невелика похвала от тово мущинам.

это очень справедливо.

24. Ежели жена хочет что просить у своего мужа, то надлежит ласкою и почтением.

Это разумеется во всем ему быть покорной.

25. А при том что бы и подлости было не видно.

26. Муж никогда не должен требовать от жены своей ни чево кроме что правильно, нужно и не вредно.

Сие очень разсудительно.

27. А жена напротиву бы того ни супротивления ни печали не казала, а все бы исполняла с радостию не дожидаясь два раза на поминовения.

28. Но чтобы столько, сколько ево будет требования, не лишая себя надлежащей вольности, которая по праву жене пристойиа.

29. Ежели муж за упрямится и похочет от жены послутания в том что не должно, она должна исполнить без супротивления, а после представить ему ево не справедливость.

Мне кажется это очень строго, и естли бы всех жон об оном спросить, то превеликой бы шум подняли.

Спор бывает часто за самую безделицу, а от тово раждаются всегда ссоры и не согласии, между друзьями, то и надобно уступить.

Изрядно, по моему мнению в безделице и спорить не о чем, муж с женою большие друзья быть должны, верю что ни от чево раждаются ссоры, я от простоты хотя прекратить вражду у брата с сестрою, чуть не навела на себя гневу.

Обеим думаю равно должно следовать сему пункту.

32. Во всех собраниях, жена должна любовь и почтенье оказывать своему мужу для своей пользы.

Этот пункт конечно на самом правильном разсуждении основан.

33. Жена должна всегда покрывать не достатки своего мужа и хвалить ево; а добрые дела прославлять.

35. Ни в чем ево при людях неуличать, дабы показать что она ево умнее.

36. Человек щекотливой и честолюбивой, не может быть доволен, естли он половину только женою своею счастлив.

37. Поступки мужнины, не могут извинять жениных проступок совершенно, ибо не льзя жене на то полагатся, что муж делает худо, а она тому последует.

Сие я думаю разумеется о малых проступках.

повелевать и повиноватся, здесь изключены быть должны.

Это без примерно хорошо.

Вот любезные родители сии последние два пункта, можно сказать короновали все другие, из чево и заключаю, что дорогой мой супруг поощряет с охотою все то исполнять что я слышала, и думаю что не возможно будет насытится угождая такому супругу какова я имею, с несказанным желанием собственного своего удовольствия.

Разсуждая о сем безпрестанно, вы видите сами, что не трудно мне то исполнить, зная собственные мои намерений и охоту делать то, что ему угодно, да и мне то не будет тягостно.

Он мне не подал ни какова поводу, чтоб можно было спросить о бедной Сарре Годфруа, не рада я, что Милади о том упомянула, для тово, что от тово явилось во мне безпокойство и любопытство узнать обстоятельно об ней, а особливо в начале моего замужства; он и сам промолвился сестре своей что были у него и другие погрешности, а ежели были, то конечно таковож роду, которых она не знает; но я не сумневаюсь, что он раскаясь о том вперед будет воздержен, чего я весьма желаю и не престанно о том прошу Бога.