Записки тюремной надзирательницы.
Глава III. Танцкласс.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Записки тюремной надзирательницы. Глава III. Танцкласс. (старая орфография)

ГЛАВА III 

Танцкласс.

Однообразно прошли последующие три года в жизни Джен Камерон; она росла и развращалась с одинаковою быстротою; десяти лет от роду она обладала такою жизненною опытностью, которой устыдились бы многия престарелые женщины.

Она прошла суровою школою и полученные таким образом уроки изощрили ее в хитрости и пронырстве. Между постояльцами своей матери она имела репутацию бойкой девочки и пользовалась общим расположением. Около этого времени она поступила на бумажную фабрику и заработывала еженедельно от одного до двух шиллингов, которые мать хищно отбирала у нея по субботам и напивалась на них. Джен Камерон редко видела человека, считавшагося её отцом, и это было для нея утешением; потому что в человеке этом не было и следа родительской нежности и он питал к дочери такую ожесточенную ненависть, которая была удивительна даже в человеке его закала. Сама Мистрис Камерон никогда не видала от него ласки, но с дочерью он был хуже чем не ласков. Когда Дженни минуло десять лет, он объяснил ей с ужасающею ясностью самый легкий способ приносить деньги в семью, - гораздо более легкий, чем работа на фабрике. Негодяй приправил свой совет самыми страшными ругательствами и грозился выгнать ее из дому, если она не станет добывать больше денег. К чести её матери надо сказать, что она ни разу не повторяла этих убийственных советов; однажды она решилась даже заметить своему сожителю, что не дело вбивать в голову девочке подобные мысли и была как следует выругана за непрошенное вмешательство.

Не весело жилось Дженни дома и она искала себе развлечения среди уличных подруг. Она была в тех годах, когда уличная жизнь особенно заманчива для девочек после тяжелой дневной работы. На улице было светло и шумно, тут она находила себе подруг одинакового с ней возраста и пола между фабричными девочками, дочерьми бедных родителей - честных и безчестных, живших по соседству.

В эту-то пору своей жизни сдружилась Джен Камерон с одной девочкой, работавшей на одной с нею фабрике; подруга ее была только годом старше Дженни, но в житейской опытности далеко превосходила ее. Девочка эта, по имени Мери Логги, принадлежала к семейству, о котором носились самые зловещие слухи, но которого никто не знал близко.

Новые подруги стали вместе слоняться по улицам, как скоро кончались дневные работы на бумажной фабрике; на улице оне заключали знакомства с мальчиками и девочками одних с ними лет, такими же заброшенными и отчаянными, как и оне сами.

Увеселения их были незатейливого свойства и определялись случайными обстоятельствами. Они собирались на перекрестках, болтали, смеялись, ссорились и шумели, пока их не разгоняла полиция. Они почти не походили на детей: в них не было и следа детского простодушия; ругательства так же часто у них вырывались, как и у взрослых, между которыми они жили. В них было заметно то старчество мысли, которое составляет отличительный признак заброшенных детей: то были маленькие мужчины и женщины, гордившиеся своими познаниями темных сторон жизни и выставлявшие их на показ при всяком удобном случае.

Во всем остальном они были страшно невежественны. Половина их уже неребывала в руках полиции за мелкия кражи и открыто гордилась подвигами, послужившими поводом к заключению. Джен Камерон одна еще не подавалась искушению обокрасть ближняго; но в самок акте воровства она не видела ничего преступного и смотрела на него, как на ремесло, за которое она могла взяться впоследствии, когда изсякнут другие более безопасные источники наживы. В то время она еще боялась тюрьмы и полицейских служителей, и страх заключения удерживал ее на некоторое время честною девочкой.

Но дурные примеры были у нея постоянно перед глазами. Её закадычная приятельница Мери Логги даже сознавалась ей, что высидела в тюрьме десять дней за воровство в булочной.

- Тюрьма - плевое дело, рассказывала Мери, - о тебе заботятся и есть дают до света, не то что дома. Право, нечего бояться тюрьмы!

В дождливые вечера Джен Камерон отправлялась к своей приятельнице на дом в Гай-Стрит. Дом этот был гораздо просторнее, чем "дом" её матери и считался ночным приютом высшого разряда; постели в нем отдавались за высокую плату шести пенсов за ночь.

Супруги Логги снимали две комнаты в нижнем этаже; в первой из этих комнат, очень просторной, стояли кровати, над которыми были поделаны палки; последния предназначались для постояльцев низшого разряда, которые не отличались прихотливостью и не боялись духоты. - Логги были люди зажиточные и имели своими записными постояльцами все больше денежных мошенников. - И не даром пользовались супруги Логги покровительством почтенной братьи. Они умели ладить с полицией и в тоже время крепко держались за своих потребителей, укрывали краденные вещи и даже держали домашний кобачек к услугам почтенных посетителей. Дом Логги хорошо был известен полиции, как притон всевозможных мазуриков, но сам Логги еще ни разу не попадался в беду.

В этот-то дом водила Мери Логги нашу героиню раза по два в неделю. По вечерам, часов до одинадцати в нем было очень людно. Особенно когда на дворе шел дождь, туда валили толпами мужчины и женщины, мальчики и девочки; все собирались у камина, курили, пили водку, пели песни и рассказывали скандальные анекдоты. Джен Камерон, сидя между няни и слушая их, думала о том, как им хорошо тут сидится и как жаль, что полиция то и дело мешает им.

это состояло из двух взрослых дочерей, живших распутною жизнью, к которой поощряли их родители, и двух сыновей, считавшихся искуснейшими ворами в Глазгове. - Все они приголубливали Джен и знакомили ее с жизнью; они разсчитывали, что из нея выйдет в будущем одного с ними поля ягода.

Джен между тем начинала питать отвращенье к тяжелой работе на бумажной фабрике. Однажды, возвращаясь домой к обеду, она встретила даму, которая, тронутая её жалким видом, подала ей монету в четыре пенни. Дженни утаила эту монету, чтобы прокутить ее вечером с своими приятелями. В тот же вечер оне отправились с Мери в "танцклас", находившийся по соседству и протанцовала там с мальчиками до десяти часов вечера.

Это дешевое увеселение имело для них особенную прелесть; быстро летели для них часы под музыку, среди шумного общества и вихря бешеного веселья. Тут Джен была счастлива и отдыхала от фабричной работы. Половина посетительниц состояли из девочек её лет, иные были даже моложе; все оне спешили сюда на краденые, занятые или выпрошенные христа - ради деньги и плясали по нескольку часов до упаду.

Эти танцклассы с платою одного пенса за вход были, если не ошибаюсь, в первый раз открыты в Ливерпуле. Заведения эти имели большой успех в низших классах населения и быстро распространились в других городах. В скором времени они сделались обильными разсадниками преступления. Половина этих шотландок, которых я встречала в тюрьмах, приписывают свою гибель этим танцклассам.

- Как побывала я на этих танцклассах, так ни о чем больше и думать не могла. С ума об них я просто сходила, когда была молоденькой девчонкой, говорила Джен Камерон. Сами по себе эти увеселительные заведения не представляют ничего предосудительного; вся сущность их неотразимо-пагубного влияния заключается в сближении, которому они способствуют между слабыми и неопытными с одной стороны и развращенными с другой

"здесь танцуют". Вход этот охраняется осклабляющеюся личностью, которая собирает плату с молодых посетителей, впускает их и запирает за ними дверь.

В эту комнату, освещенную газом, или просто свечами, быстро набирается до сотни и до полутораста гостей, которые размещаются на скамьях вдоль стен. Тут встретите вы молодежь всех возрастов, от семилетних мальчиков и девочек до двадцати-двухлетних мужчин и женщин, но большинство составляют дети обоего пола от двенадцати до пятьнадцати лет. Между мальчиками всего больше попадаются ученики из разных мастерских и молодые воры. Девочки принадлежат к самому бедному классу. - Три четверти из них не имеют ни башмаков, ни чулок и все приходят без шляп по шотланскому обычаю. Мальчики вообще не могут похвалиться опрятностью, но девочки все без исключения отличаются светлыми личиками, лоснящимися волосами, и очевидным желанием сделать свою наружность как можно более привлекательной. Там и сям бросаются в глаза попытки щегольства в виде сережек, ожерелья из поддельных коралов - одежда их бедна, но не видно лохмотьев.

Церемониймейстер со скрипкою в руке подает знак, и бал начинается под страшный стук мужских каблуков и мягкое шлепанье босых женских ног. В комнате становится душно, пыльно и среди всей этой суматохи танцмейстер, подобный злому духу этого места, озирает с возвышения своих учеников. Он знает их всех наперечет. К более взрослым девочкам, которые могут заманить в заведение посторонних посетителей, он особенно внимателен и отечески ласков; он знает, что вечер без того не кончится, чтобы не обокрали посторонних посетителей; тогда поднимется гвалт и, быть может, потребуются услуги дружеской руки, которая погасила бы газ или свечи, предоставляя всей честной компании ощупью выбираться на улицу - или, быть может, понадобится призвать для возстановления порядка человека, собирающого плату у входа: он кулачный боец по ремеслу и съумеет заставить недовольных замолчать или вытолкает их из комнаты. - Впрочем правила заведения воспрещают кражу в самой танцовальной зале, на это существует особая комната по другую сторону лестничной площадки; там подобные дела могут совершаться безпрепятственно с большею безопасностью для славы самого заведения.

Сюда-то каждую ночь спешат, на эти безобразные празднества, мальчики и девочки в городах Шотландии. Чтобы попасть туда, ученик из мастерской ворует, девочка нищенствует на улице или тоже крадет: не даром эти места известны полиции под именем "детских"

Джен познакомилась с ним в танцклассе; она не боялась воров, для этого она слишком часто встречалась с ним как в танцкласе, так и дома; она знала их за людей добродушных, всегда готовых роскошелиться, и имевших в большинстве случаев на что роскошелиться. Мальчику, которого мы назовем Ёан, приглянулась эта девочка; он пометил ее себе в любовницы и без труда вскружил голову Дженни. Мери Логги, в конец развращенная и желавшая видеть и Джен такою же развращенною, как она сама, поощряла эту связь. Дженни совсем отстала от работы на фабрике и страстно, не естественно бешено для её лет, привязалась к этому мальчику, побывавшему уже три раза в Глазговской тюрьме и раз в Эдинбургской.

Связь её с этим мальчиком, которую она нисколько не заботилась скрывать, обратила и на нее внимание полиции. Один сострадательный сыщик, заглядывавший в танцъклассы, решился предостеречь Дженни на счет опасности, ожидавшей ее впереди.

- Не доведут тебя до добра эта школа и этот парен, Дженни Камерон. Смотри, берегись!

Дженни оставила без внимания это предостережение: пора предостережений уже прошла для нея. До сих пор она еще не принималась за воровство, но это только потому, что случай не представлялся; никакая нравственная узда не удерживала ее от проступка и она неминуемо должна была поддаться искушению в тот час, когда представится случай выбирать между голодом и кражей.