Записки тюремной надзирательницы.
Глава IV. Первый шаг к преступлению.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Записки тюремной надзирательницы. Глава IV. Первый шаг к преступлению. (старая орфография)

ГЛАВА IV. 

Первый шаг к преступлению.

У мистрис Камерон было раз навсегда заведено каждое утро обыскивать карманы своей дочери прежде, чем отпустить ее на бумажную фабрику. Мистрис Камерон вечно подозревала ее в укрывательстве денег, которые, быть может, какая нибудь сострадательная душа подала ей на улице, или подарил кто нибудь из жильцов, или сама же она дала ей накануне, раздобрившись от лишней рюмочки. По мере того, как Дженни становилась старше, это обыскиванье начинало ей надоедать, особенно с той поры, как Еан стал делать ей от времени до времени денежные подарки пенсов в шесть или в шилинг; она видела себя вынужденною или тратить их тотчас же по получении, или прятать их куда нибудь подальше от матери.

Дженни обыкновенно уходила из дому без гроша и отправлялась в танцкласс на деньги Мери Логги. Но около этого времени и у самой Мери Лоити перевелись деньги; дело в том, что для глазговских воров настали плохия времена и отовсюду слышались жалобы. Лавочники были через чур уж на стороже, а потому воровская братья голодала. - Джон Еан был парень осторожный и себе на уме; Джен Камерон не знала доподлинно, где он живет: он имел привычку переходить с места на место, и менять то и дело квартиры. Всего вернее его можно было встретить в танцклассе; он ловко исполнял шотландские танцы и особенно славился своим талантом по этой части. Тщеславие было в нем преобладающею слабостью. Он считал себя одним из искуснейших воров в Глазгове и находились люди, заискивавшие его дружбы и поощрявшие в нем эту уверенность; они звали его ухорским Джоком. Прозвище это так и осталось за ним на целую жизнь.

Счастье не везло с некоторых пор ухорскому Джоку; он давно уже бросил и думать о честном труде, - впрочем и при желании трудиться он вряд ли нашел бы себе работу. Он задолжал своей квартирной хозяйке, а в карманах у него было пусто. Правда, ноябрь был уже на дворе, а в зимние вечера представлялось более случаев поживе; но в ожидании их он шатался по улицам, чуть не умирая с голода. Но, голодный и оборванный, он все таки находил возможность раза два - три в неделю побывать в танцклассе, куда ему сопутствовала и Дженни при всяком удобном случае.

Побудительною причиною первого шага девочки на пути порока была ревность. Однажды в субботу вечером обе оне с Мери Логги сидели без денег. Бродя взад и вперед по Сольт-Маркету, оне встретили одну из своих уличных подруг.

- Ты не будешь в танцклассе сегодня вечером, Дженни? спросила эта подруга.

- Денег нет.

- У Джока Еана сегодня много денег; он отправился в танцкласс с сестрами Фрезер. Он наскучил тобою, Дженни, ты слишком молода для него.

Камерон вспыхнула при этих словах; она была вне себя от ревности и негодования. Сестры Фрезер принадлежали к тому типу, который, вынесши из уличной жизни богатый запас жизненной опытности, рано знакомится с пороком во всех его видах; молодые с виду, оне были слишком зрелы по складу ума, и воли. Подруга Дженни на этот раз не подшутила над нею. Мистер Еан действительно пировал в этот вечер с сестрами Фрезер, забывая о Джен для новых лиц.

Джен и её приятельница тотчас же отправились в танцкласс и принялись упрашивать хозяина, чтобы он впустил их в долг, обещаясь непременно расплатиться с ним в следующий раз. Но хозяин оставался непреклонен, как Цербер. Его дела тоже шли плохо: много раз он уже бывал обманут некоторыми из своих записных посетителей, которым он верил в долг. - Он требовал, чтобы они внесли плату за вход, а не то убирались бы прочь.

Джен в отчаяньи кинулась назад в Гай-Стрит; за нею едва поспевала запыхавшаяся Мери Логги.

- Мне непременно нужно попасть в танцкласс сегодня же, говорила Джен. Я должна ему высказать в лице, что я об нем думаю. Зачем он мне прямо не сказал, что наскучил мною и хочет связаться с одною из этих Фрезер?

- От него и следовало ожидать этого, Джен, было ответом. - Я всегда говорила тебе, чтобы ты не имела с ним никакого дела, что он обманщик.

Дженни сказала Мери, чтобы она подождала ее на углу Кеннеля, а сама побежала домой - попросить денег у матери; но матери её не было дома и, сколько ни искала ее Джен по соседним кабакам, - все было напрасно. Обе девочки не могли ума приложить, как бы им раздобыться двумя пенсами. Джен предложила просить Христа ради у нарядных прохожих, но Мери отвечала ей, что в этот час таких прохожих мало бывает, да и самый способ ненадежен. - Вот кабы нам удалось что нибудь стянуть в магазине, заговорила Мери, - и Джен в эту минуту подумала, что действительно было бы хорошо, еслиб им это удалось. В этом предложении она не видела ничего предосудительного; - она не знала, что воровство дурное дело, знала только, что открытие его влечет за собой наказание, - а в эту пору тюрьма была для нея предметом священного ужаса, ее мучила мысль провести десять дней врозь с "ловким Джоком". Но она сочла бы себя счастливой, если бы ей удалось стянуть что нибудь так, чтобы никто не заметил эти мелкие лавочники, у которых было столько всякого товару, в её глазах были люди зажиточные: что значила для них пропажа какой нибудь безделушки, которой они, вероятно, никогда и не хватятся?

И так обе подруги ходили взад и вперед, заглядывая в окна всех магазинов, преимущественно же в окна яблочных лавочек. Случилось так, что в одной из этих лавочек, находившейся на углу улицы, было в эту минуту две покупщицы; прикащик, стоявший за прилавком, был занят ими, но, как на беду, у входа этой лавочки ничего не было такого, чтобы можно было украсть.

- Ступай спроси у них какого нибудь товару, снова надоумила Дженни её безсовестная подруга. Да спроси что нибудь такое, чего у них нет. Глянь-ко что у них добра навалено на прилавке! Твое дело только смахнуть какую ни, будь вещицу локтем, а уж я прокрадусь и подниму ее с пола.

- Нет, ты уж лучше сама ступай, отвечала Дженни.

Джен, раздраженная изменою своего юного любовника и подзадориваемая надеждою уличить его на месте, поспешно вошла в лавку и стала рядом с двумя женщинами, озабоченными покупкою разных безделушек. Торговец взглянул на нее мельком и снова обратился к прежде, вошедшим. Только-что показанные дешевые товары лежали так близко, что Джен могла достать их рукою. "Если бы он только на минуту отвернулся и забыл про них" - душа девочка, сердце которой замирало от страха и волнения при этой первой попытке.

- Я думала, что у меня сердце вон выскочит, сознавалась она впоследствии. Уж очень я боялась попасться; об остальном я и не думала. Мне все представлялось, как мой Джони танцует с этими девчонками Фрезер и мне хотелось поскорее схватить ленты, либо перчатки и убежать с ними.

Она позабыла, что Мери Логги наказывала ей стянуть что нибудь с прилавка локтем; ей хотелось поскорее прибрать к рукам подмеченный ею кусок лент. - "То была узкая голубая лента с серебряною коемкою, - я как теперь ее вижу," рассказывала она. Кусок этот очень ловко было ухватить в руку, если бы только лавочник на минуту позабыл осмотрительность.

Выжидаемый случай представился, - лавочник отвернулся и Диш стянула ленту с прилавка. Несколько минут она простояла, держа ленту в руке, испуганная своей собственной смелостью.

же догадался, что я что нибудь украла.

Но лавочник ничего не подозревал и прежде чем он успел обернуться, Джен почувствовала, что Мери Логги тихонько берет у нея ленту из руки. Теперь ей надо было подумать о том, каким образом самой выбраться из лавки. Она ломала голову, чтобы такое спросить, чего бы в лавке не было? Она боялась, что лавочник оглянувшись хватится пропавшого куска и обвинит ее в покраже - и колена её дрожали от страха. Наконец, не будучи в силах далее выносить эту пытку ожидания, она обратилась к лавочнику, все еще разговаривавшему с двумя покупщицами и спросила, нет ли у него дешевых перчаток, ценою в полтора пенни за пару. На этот нелепый вопрос лавочник ответил резким "нет", и таким образом доставил Джен предлог, чтобы удалиться.

Медленными, тяжелыми шагами выбралась Дженни из лавки, точно к пяткам её были привязаны свинцовые гири. Очутившись на улице, она как безумная побежала к танцевальной зале, в полной уверенности, что Мери Логги дожидается и у входа. Но Мери Логги там не оказалось; она явилась на условленное место целым получасом позднее, когда Дженни начинала уже отчаиваться в её возвращении.

- Где лента, нетерпеливо осведомилась Дженни.

- Все улажено, пак нельзя лучше, Джен: - тебе нечего бояться. Ты не попадешься.

- Я отнесла ее к закладчику и получила за нее шесть пенсов.

Теперь, когда миновалась опасность и волнение утихло, результат всего этого казался Дженни отличным.

Она вошла в танцовальную залу, и увидела ухорского Джока, участвовавшого вместе с другими в одном национальном шотландском танце. По окончании танца, Джен подошла к нему и стала его упрекать за неверность; но Джок разсыпался в оправданиях; по его словам эти девчонки Фрезер пристали к нему с ножем к горлу, чтобы он их угостил, - а так как еще недавно ему посчастливилось найти кошелек с семнадцатью шиллингами, то и нельзя было ему отказаться. Самыми страшными клятвами уверял он ее, что краше его Дженни нет никого на вечере, и девушка охотно поверила и простила ему; она рассказала в тот же вечер о своем воровском подвиге: Джок потрепал ее по спине и проговорил: "молодец девка!" и тут же объявил, что вся эта штука была чертовски ловко обделана и что он не предполагал в ней такой удали.

Все выпили за здоровье её. Все эти похвалы и поощрения вскружили ей голову; ее поили водкой, пока она в одурении не повалилась в угол комнаты, где так и провалялась до утра, не будучи в состоянии дотащиться до квартиры своей матери.