Записки тюремной надзирательницы.
Глава VIII. Первая ночь Дженни Камерон в тюрьме.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Записки тюремной надзирательницы. Глава VIII. Первая ночь Дженни Камерон в тюрьме. (старая орфография)

ГЛАВА VIII. 

Первая ночь Дженни Камерон в тюрьме.

Женское отделение полицейской тюрьмы в Глазгове состояло из большой четвероугольной комнаты, куда помещали без разбора всех женщин, забираемых за ночь, оставляя суд и разбирательство до утра.

В то время, к которому относится наш рассказ, еще не существовало отдельных келий для каждой заключенной; и теперешняя Глазговская тюрьма, преобразованная в одно из первых учреждений этого рода в целом соединенном королевстве, вовсе не походит на старое здание.

Джен Камерон много слышала от своих знакомых о тюрьме, но эти рассказы не могли дать ей. живого представления о действительности и, когда за нею захлопнулась тюремная дверь, в ней страшно заныло сердце; в эту минуту в ней исчезла до времени созревшая женщина и осталась тринадцатилетняя девочка; страх имел на нее благотворное, но кратковременно благотворное действие.

- Я решилась оставить воровство на будущее время, рассказывала она сама; я думала лишь бы только меня выпустили, я буду примерно работать на фабрике, вести честную жизнь.

Но впечатление это было непродолжительно и изгладилось в первый же час её заточения. Оглядевшись, она убедилась, что в комнате не совсем темно: сквозь слуховое окно, прорезанное в двери и остававшееся открытым, проникала струя света от газового рожка, горевшого в корридоре. Она могла разглядеть подруг своего заточения: их было пять или шесть; пьяные и задорные, оне отчасти валялись на полу, отчасти же лежали на деревянных досках, заменявших постели. Не успел щелкнуть замок в двери, как уже бабье любопытство заявило себя.

- За что тебя засадили? спросила одна из женщин, лежавшая в полурастрепанном виде.

- Сказывают, будто я украла, отвечала Джен.

- Где?

- В Солт-Маркете.

- Не с Мери ли Логги?

- Да.

- Мери, Мери, товарку сюда привели.

При этом возгласе Мери Логги, которая спала на досках отвернувшись лицем к стене, поднялась и стала протирать глаза.

- Что такое случилось? переспросила она.

- Ах Мери! ты ли это? воскликнула Джен, обрадовавшись знакомому лицу и знакомому голосу среди совершенно незнакомой компании.

- Я, как видишь. - Так и ты попалась?

- Да.

- Ну чтож делать, видно судьба наша такая, Дженни.

- Что-то они с нами сделают, что они с вами сделают?

- Обеих вас повесят, отвечала старая арестантка, отличавшаяся, как видно, юмористическим складом ума. Джен кровь застыла в жилах от этих слов, хотя она и сознавала всю преувеличенность их. Мери Логги дико захохотала.

- Я не вижу чему тут хохотать, остановила ее Джен.

- Это ты только боишься тюрьмы, отвечала Мери. Тюрьма вздор, пустяки; тебе отводят хорошую квартиру и есть дают в волю; поживешь немного - свыкнешься.

- А надолго приговорят нас, Мери?

- Долго ли придется нам высидеть в тюрьме? с этим вопросом Мери обратилась ко всему почтенному собранию.

Трезвая половина присутствующих подвергла вопрос зрелому обсуждению. Недоумение было разрешено старой арестантской, искусившейся в делах подобного рода; женщина эта готовилась явиться не перед судебного пристава, а перед самого шерифа {Веденью судебных приставов в Шотландия подлежат дела, наказание которых не превышает шестидесятидневного тюремного заключения; более важные дела решаются шерифом.} и высидеть за свои грехи пожалуй и целый год в тюрьме.

Женщина эта выслушала все обстоятельства дела, который Мери Логги сообщала ей прямо и без утаек, и на основании их формулировала свое мнение.

- Все зависит от того, кем будет судиться ваше дело: если у пристава Гурлея, то вы дешево отделаетесь; если же у пристава Джильмура, тогда тебе не миновать шестидесятидневного заключения, Мери, а то пожалуй, тебя и к шерифу потащат, так же как и меня. Товарка твоя, так как она попалась в первый раз, высидит дней десять - двенадцать, не более. Эх! кабы и я судилась за первое преступление.

Мнение это подало повод к новым прениям; старуха, недавно подшутившая виселицей, не хотела с ним соглашаться; завязалась ссора и напрасно силился сторож возстановить порядок, разражаясь безчисленными угрозами в отворенное слуховое окно.

Прибытие новых арестанток, обратив на себя общее внимание, положило конец брани. То и дело подводили женщин, взятых за воровство или за пьянство; в тюрьме стало нахонец до того тесно, что даже Джен, привычная к спертой атмосфере, задыхалась. Тем не менее, близость людей смягчала ужас её положения; вокруг нея все смеялись над своим заточением; многия рассказывали забавные анекдоты из прежней своей жизни, одна из заключенных объявляла, что не теряет надежды снова попасть в тюрьму; другая запела непристойную песню, остальные с хохотом принялись ей подтягивать и подняли страшный гвалт. Тюремный сторож, после вторичной безполезной попытки унять их, захлопнул слуховое окно и лишил их таким образом последняго отверстия, в которое проникало к ним немного воздуха к света.

Когда свет занимающагося дня стал проникать сквозь щели большого деревянного ставня, большая часть заключенных заснули. Джен попробовала последовать их примеру, но не могла. Немного спустя, все оне спали крепким сном; Джен погрузилась было в безпокойную дремоту, но ее разбудили сторожа, принесшие хлеб и воду, которые были поданы заключенным в слуховое окно. Большая часть арестанток с жадностию напустились на даровой корм. До допроса оставалось еще несколько часов, а хлеб с водою были все-таки лучше, чем ничего. Медленно тянулось время. Несколько пьяных женщин, успевших проспаться, и проступки которых были не довольно важны, чтобы утруждать ими судебного пристава, были отпущены домой с приличным наставлением вести себя лучше на будущее время. По мере того, как время подвигалось к полудню, полицейские служители стали сновать взад и вперед по корридорам, тяжело стуча своими сапогами; двери с шумом отпирались и запирались, и от времени до времени слышались голоса полисменов, перекликавших в дверные люки тех из заключенных, которым настала очередь явиться к суду.

Джен вздрагивала при каждом звуке, она еще не освоилась с своим положением и нервы её для новых впечатлений не довольно окрепли. Хотя она и находила, что горевать ей особенно не о чем, тем не менее она была далеко неспокойна и завидовала стоицизму Мери Логги, который был для нея недостижим.

- Как ты легко принимаешь все это, Мери, неутерпеиа она, чтоб не заметить.

- А вот увидишь сейчас.

Загадочный ответ этот разъяснился, когда их наконец потребовали в полицейский суд.

всю комнату и отправилась вслед за Мери на место, отведенное дли подсудимых направо от стола судебного пристава.

Общественная вала суда, присутствие тех, от которых зависело решение её участи, фискальный прокурор, сидевший прямо напротив её, множество всякого народа - полисменов, сидевших у дверей и глазговской публики, представляемой несколькими десятками человек, большею частью родственниками и знакомыми подсудимых - все это произвело глубокое впечатление на Джен. Случалось ей впоследствии являться к суду за более важные проступки, являться с уверенностью, что приговор суда надолго лишит ее свободы, но ни разу не испытывала она такого ужаса и томления, как в тот день, когда она предстала перед шотландскими судьями по обвинению в воровстве. Мери Логги начала плакать и вопить во весь голос, что она невинна, сваливая всю вину на молодого человека, будто бы соблазнившого ее напиться, отпираясь от всякого знакомства с Джен Камерон и перемешивая выдумки и сетованья в своих крикливых причитаниях, пока ей наконец не заметили, что она нарушает спокойствие судебного места. Джен боролась с своими чувствами и старалась сохранить достоинство и самообладание, но оно изменило ей, как скоро она заметила в толпе зрителей, на противоположном конце комнаты Джока Еана и сестёр Логги, жадно ловивших каждое слово обвинения, которое читалось в эту минуту. Тут Джен, подавленная страшною торжественностью минуты, разразилась громкими рыданиями. "Что-то станется со мной!" думала она.

взявших Джен Камерон и пр. Дело было ясное; челобитчик под присягою снова подтвердил, что Джении Камерон та самая девушка, которая украла у него кошелек, и никто не поверил отпирательствам, которыми неожиданно разразилась Джен.

- Не знает ли кто этих девушек? Не бывали ли оне здесь прежде? спросил судебной пристав.

Полицейские служители засвидетельствовали, что обе оне им известны; упомянуто было о том, что Мери Логги судится уже не за первый проступок, что Джен идет дурною дорогой и знается с самыми подозрительными личностями в Глазгове. Как бы то ни было, проступок Джем был еще первый, с виду она еще была ребенок - лета её говорили в её пользу; все обстоятельства дела заставляли предполагать в Мери Логги главную зачинщицу преступления, в её же подруге только соучастницу. То обстоятельство, что Джен работала на бумажной фабрике, также оправдывало ее.

этом совет избегать на будущее время дурного общества и прилежно работать на фабрике; арестанток увели из залы суда и принялись разсматривать другое дело.