Записки тюремной надзирательницы.
Глава XI. Примирение с Джоном Еаном.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Записки тюремной надзирательницы. Глава XI. Примирение с Джоном Еаном. (старая орфография)

ГЛАВА XI.

Примирение с Джоном Еаном.

На следующий день Дженни Камерон проснулась с страшной головной болью и в унылом расположении духа, причиною которого была отчасти вчерашняя попойка, отчасти же измена Джона Еана.

- Попробовал бы какой мужчина со мною такую штуку удрать, сказала ей одна из старших сестер Мери. Уж я бы отплатила ему, рано или поздно, а отплатила бы. Я бы нежданно-негаданно удружила ему и он бы посидел у меня годик, другой в тюрьме.

Мысль о мщении не приходила еще до сих пор в голову Дженни, но совет не пропал даром; он припомнился ей в позднейшую, еще более мрачную пору её жизни; теперь же она еще не теряла надежды, что Джон Бан окажется не совсем виноватым; ведь то, что она слышала о нем, было передано, его врагами людьми, к которым у него, по собственным его словам, никогда не лежало сердце. Весь этот день она провела, отыскивая его, и к вечеру таки нашла в Гай-Стрите. Оскорбленная и негодующая, она встретила его целым градом упреков за то, что он забыл и думать о ней в прошлый вечер и не пришел ее проведать на дому у Логги.

Еан стал заверять ее самыми страшными клятвами, что обчелся днем её освобождения, и Дженни, несколько успокоенная таким энергическим протестом, удостоила выслушать его дальнейшия объяснения. Тем не менее отношения его к сестрам Фрезер, ж Анне Фрезер в особенности, остались не вполне объясненными, хотя он и повторил с новою клятвою, что до Анны ему нет ни малейшого дела.

Они зашли вместе в кабак и выпили по стакану водки, затем отправились в особого рода вокальный концерт, дававшийся в пользу одного вора, схватившого тиф и лишенного таким образом возможности промышлять. У преступной братьи есть свои любимцы, в пользу которых иногда затеваются подобные бенефисы; собранные деньги идут на то, чтобы не впускать волка в овчарню, т. е. чтобы отвязаться на несколько недель от сборщика квартирной платы. Эти вокальные концерты носят на себе отпечаток публики, посещающий их: дверь запирается для посторонних посетителей; на сцену является водка, избирается председатель, начинается буйная оргия и раздается дружным гулом какая-нибудь скандальная песня. На этом-то концерте произошло окончательное примирение между Дженни Камерон и Джоном Еаном; они обменялись клятвами в вечной верности и принялись строить различные планы для будущого.

Решено было, что Дженни немедленно оставит квартиру Логги и что они попытаются снять коморку. У Дженни было довольно денег, чтобы внести квартирную плату за две недели вперед, а этого, на первый раз, было довольно.

И так, они наняли крошечную комнату на верху пятмэтажного дома в Ольд-Уинде, в таком месте, которое и до сих пор пользуется особенным расположением воров. В этой-то комнате они стали жить как могли, в ожидании "счастливого случая," который все еще не представлялся. Всем, казалось, везло счастие, только им одним ни в чем не было удачи.

Прежде нежели Дженни Камерон побывала в Гласговской тюрьме, она и не подозревала, что делает дурно; теперь ей изредка вспоминались слова тюремного священника, но не вызывали в ней ни малейшого раскаянья. Ведь священник за то и деньги получал, думала она, чтобы всем читать нравоучения.

Не весело жилось Дженни Камерон на её новой квартире. Вечный страх попасться под суд, почти постоянное безденежье, вот из чего слагается жизнь воров по ремеслу. Легко добытые деньги так же легко проживаются, как и наживаются, а в промежутке между двумя получками приходится просить милостыню, чтобы не умереть с голоду.

- Я не запомню ни одного светлого дня во всей своей жизни, признавалась Дженни Камерон много лет спустя.

Правда между ворами встречаются и такие, которые копят деньги, кладут их в банк и запасают себе копейку на черный день, но они составляют исключение из общого правила.

Дженни Камерон нашла себя вынужденой пускать постояльцев в свою комнату, комнату, имевшую не более восьми футов длины и пяти ширины; постояльцы эти были такия же дети, как и она сама, одинакового с ней закала. Вскоре этот притон сделался хорошо известен полиции; она заглядывала в него каждый раз, как производила розыск по какой нибудь мошеннической проделке, приписываемой малолетку.

Камерон более уже не ходила на бумагопрядильную фабрику. При большом спросе на рабочия руки, не слишком строго справляются о нравственности работника; но про Дженни Камерон ходила уже слишком худая молва.

- Меня ославили за величайшую негодницу в целом Глазгове, говаривала она, прежде чем я заслужила это, тогда как было много и других гораздо хуже меня.

Дженни Камерон было уже около четырнадцати лет, когда она вторично была призвана в качестве подсудимой в Гласговский полицейский суд. Счастье везло им с Еаном по крайней мере в одном отношении: они ускользали от рук полиции. Еан не иначе запускал руки в чужие карманы, как разсчитывая на верный успех. Товарищи говаривали о нем, что он через чур уже осторожен и через это упускает не одну поживу. Еан знал, что если он еще раз попадется в руки правосудия, то не миновать ему приговора на долгий срок. Дженни Камерон, с своей стороны, помнила свое пребывание в Гласговской тюрьме и держалась на стороже. Благодаря этой осторожности, карманы их оставались пусты, и они с трудом перебивались. Доходы их за последнее время были очень незначительны и едва-едва спасали их от крайних лишений. Обстоятельство это делало Джона Еана угрюмым и недовольным. В счастьи юноша, этот был довольно добрый малый; в беде - сущий демон; но всегда и везде мертвящее себялюбие и неблагодарность были отличительными чертами его характера.

- Я часто сама дивилась, за что это я только его люблю, рассказывала Дженни; он меня не в грош не ставил и сплошь да рядом таскался с другими девками. Я одна только и любила Джона Еана.

руку; словом, делала все чтобы угодить ему.

В этот год ее постигло несчастье, виновником которого был Еан: он то и дело попрекал ее, что она ничего не делает для покрытия общих расходов и всю работу сваливает на него; он грозился оставить ее, если она будет продолжать лениться. Джон был даже злее обыкновенного, потому что у них не было топлива, в шкапу было пусто и деньги все вышли. Выгнанная на улицу раздобыться во что-бы-то ни стало деньгами, она сделала попытку карманной кражи, но ее поймали на месте преступления и отправили в полицию.

То была её вторичная поимка и полицейский судья приговорил ее к восьми-дневному тюремному заключению с тяжелою работою. Мери Логги, с которою она была по прежнему дружна, присутствовала в суде при её допросе; но Джона Еана на этот раз не было. Когда был произнесен приговор, Мери печально взглянула на свою подругу; она помнила свое собственное восьми-дневное заключение и сочувствовала Дженни. Между этими девушками существовала истинная дружба; подобного рода привязанность вовсе не редкость между записными воровками.