Записки тюремной надзирательницы.
Глава XII. Предательство.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Записки тюремной надзирательницы. Глава XII. Предательство. (старая орфография)

ГЛАВА XII. 

Предательство.

Когда Дженни Камерон вторично вошла в Гласговскую тюрьму, ее поместили в отдельную келью. В первый день заключения ей был приятен переход от суеты и шума уиндского вертепа в одиночеству. Чистая коморка так резко отличалась от душной и тесной комнаты, служившей ей перед тем жилищем. Оставив Джона Еана в гневе, она с болезненным наслаждением думала, как он будет теперь раскаяваться в своем обращении с нею и тосковать в разлуке. Но на следующий-же день её мысли приняли другой оборот; сознание, что она далеко от него и отлучена от всего света на целых восемь дней, не давало ей покоя. "Что-то он будет делать, с кем-то он будет коротать время этой долгой разлуки? Он без сомнения найдет кем заменить ее, свяжется с одной из этих Фрезер и забудет ее; а тогда что станется с нею?"

Келейная система оказала свое действие на Дженни Камерон. Она имела полный досуг предаваться своим мыслям за щипанием пеньки; одно время ее заставляли исполнять еще более тяжелые работы, но ее внезапно отставили от них, после того как доктор предложил ей несколько вопросов, открывших перед ней новый, ослепляющий свет; она уже и прежде начинала кое-о-чем догадываться, но доктор превратил эти догадки в положительную уверенность. Через шесть месяцев ей предстояло сделаться матерью.

Она не знала смеяться ей или плакать; доктор пробормотал про себя: "бедное дитя, бедное дитя", как-будто тут в самом деле было над чем плакать; потом он вышел, и она осталась одна с своей глубокой думой.

Высидев свои 60 дней заключения Дженни оставила гласговскую тюрьму, обещаясь исправиться на будущее время, но не долго устояла она в этих добрых намерениях. На улице её дожидалась Мери Логги и поспешила известить ее обо всем случившимся в её отсутствие. Дженни Камерон была рада видеть Мери; она пожимала ей руки, целовала ее и даже поплакала немного при этом свидании.

- Как ты побледнела, Дженни, заметила Мери, ты верно была больна?

- Нет, ничего.

- А я вот все тебя здесь поджидала.

- Ну, спасибо тебе.

Дженни Камерон при выходе из тюрьмы получила адрес одной почтенной женщины, начальницы приюта для освобожденных арестанток. Но встреча с Мери уже успела смутить ее; она была тронута очевидным участием к ней Мери. Запрятав адрес поглубже к себе в карман, она осведомилась про Джока.

- Не стоит твой Джок и твоего старого башмака, отвечала Мери.

- Я и сама думаю раз навсегда с ним развязаться, сказала Дженни; но, скажи, что он такое опять наделал?

Мери поспешила выгрузить весь запас новостей. Оказалось, что Джок Еан промышлял по прежнему, но ему не везло и полиция давно уже под него подкапывалась. Он оставил свою старую квартиру и поселился вместе с сестрами и братьями Фрезер, жившими тут же по соседству; потом он с Анною Фрезер снял комнату, или вернее вошел в долю с другой парою, заводившеюся тоже своим домком. И так, Дженни Камерон была совершенно покинута.

- Я всегда говорила тебе, чтобы ты не связывалась с этим подлецом, воскликнула Мери Логги.

Это известие вызвало у Дженни Камерон взрыв негодования; хотя она и решилась порвать все сношения с Джоком Еаном, тем не менее обидно было видеть, что он предупредил ее прежде чем она успела известить его о своем намерении. Во что бы то ни стало, она решилась отплатить ему той же монетой.

Обе девушки вошли в кабак и выпили по чарочке на радостях свидания. Дженни наследовала от матери страсть к водке и, в тревожном состоянии духа, постоянно искала в ней утешения.

Пока оне пили, к ним подошел Логги отец, поздоровался с Дженни и поздравил ее с выходом из тюрьмы; эта новая встреча растрогала ее и заставила еще раз всплакнуть. Затем она еще выпила водки, и, зарыдав, рассказала им, как она решилась было исправиться и вступить в приют арестанток; по этому поводу было много смеха между её собутыльниками; немного спустя Дженни стала вторить их смеху и говорила, что все это было так только, шутка.

Логги пригласил Дженни к себе на квартиру и она решилась остаться у него на тех же разорительных для нея условиях, как и прежде, пока не найдет случая устроиться как нибудь иначе.

Но настали и для Логги черные дни; Дженни не пробыла у них и трех месяцев, как все их семейство принуждено было разбрестись в разные стороны, сыщики перехитрили таки Логги с женою, и супруги отправились в Глазговскую тюрьму.

В эти три месяца Дженни снова принялись за воровство. Умудренная опытом, она была чрезвычайно осторожна в этом деле и скорее, чем отважиться на какую нибудь смелую проделку, предпочитала голодать. Она более чем когда нибудь боялась попасть в тюрьму; но стращало ее не самое наказание, а одиночество.

Мери Логги, она и еще третья девушка, по имени Кларксон, сняли коморку в Новом Веннеле и стали промышлять всеми безчестными способами поживы, какие только им представлялись.

Между тем до Дженни часто доходили вести про Джона Еана; порой она встречалась с ним на улицах, но хранила в отношении его упорное молчание. Перед нею был отец её новорожденного ребенка, но она не могла забыть, что он нанес ей обиду. Он будто на смех прогуливался перед нею с своей новой девкой, "и эта девка подсмеивалась над Дженни, и дивилась": из за чего это она только ломается, как будто она могла ожидать чего иного. О любви Дженни Камерон не было и помину, но ревность пережила любовь.

Она не пробыла и месяца в Новом Веннеле, как Еан, верный своей привычке менять то и дело квартиру, тоже переселился туда с своей любовницей. Обстоятельство это привело обеих женщин в безпрестанное соприкосновение и дало повод к безпрерывным ссорам между ними.

Между тем в Веннеле случился грабеж, жертва которого, вырвавшись, отправилась в полицию и дала показания до того обстоятельные, что подозрение пало прямо на Еана. Джон скрылся прежде, чем его призвали к допросу и сделался предметом тщательных розысков.

Соперница Дженни, Анна Фрезер, не была замешана в это дело; её даже вовсе не было в Веннеле во время совершения грабежа. Чтобы отвести глаза полиции относительно местопребывания Джока, она осталась на прежней квартире и на все распросы о нем отговаривалась совершенным незнанием.

С исчезновением Джока, Дженни представился новый повод уколоть свою соперницу.

- Ты больше не увидишь Еана, Анна; он и тебя так же бросит, как и меня.

- Ну, нет, он слишком меня любит.

- Он при первом же случае навострит лыжи из Глазгова, а там, поди-ка, вороти его.

- Стану я хлопотать, чтобы воротить его.

- Может статься, ты знаешь, где он теперь?

- А еслиб и знала, так неужели я сказала бы тебе.

- Полно тебе врать-то! Джони Еан не так прост, чтобы довериться подобной бабе.

- Ну, нет, мне-то он доверится.

Самоуверенный тон Анны Фрезер еще больше раздражил Дженни, и между ними завязалась перебранка, которую Анна Фрезер круто прервала, хлопнув сопернице прямо под нос дверью.

В следующую субботу вечером молодые девушки снова встретились в Солт-Маркете. Субботний вечер в Глазгове искони отдается пьянству, по преимуществу всеми теми бедняками, которые чувствуют болезненное, быть может, влечение к водке. Анна Фрезер и Дженни встретились у прилавка кабака; Мери Логги сделала легкую попытку примирить их. Быть может, эта попытка и удалась бы, если бы Анна не была в особенно хвастливом расположении духа.

Она стала хвастаться своим необыкновенным счастием, говоря, что ей можно сидеть сложа руки, потому что у нея есть приятель, который ее прокормит, у приятеля этого такая голова, что он нигде не пропадет и проведет кого угодно. Потом она предложила выпить за его здоровье, если только у Дженни станет на это духу.

"ухорского Джока". Воспоминание этого имени растравило старую рану, и между обеими женщинами завязалась снова ссора. Дженни задела Анну Фрезер, объявив, что она ровно ничего не знает о Джоке Еане, потому что не тот он человек, чтобы довериться подобной шлюхе. Анна Фрезер в припадке неудержимого бешенства выболтала местопребывание своего "милого дружка" и добавила, что Дженни, коли ей угодно, может сама пойти и удостовериться в истине её показания. Ссора кончилась только благодаря вмешательству добрых приятелей, которые обступили обеих соперниц и развели их в разные стороны.

Дженни Камерон, пьяная и раздраженная, добрела кое-как до своего чердака и присела на большой камень, служивший ей скамьею. Мери Логги не приходила еще домой и она очутилась одна, лицем к лицу с своими мыслями. - В этот вечер, рассказывала она сама впоследствии, обида её предстала перед ней в ужасающих размерах; ум её помутился и сердце билось тревожно. Жажда мщения проснулась в ней с обновленною силою. Выпив на этот раз менее, чем Анна Фрезер, она оставалась в полной памяти и отлично запомнила адрес Джока: она знала, что теперь в её власти отплатить ему за скверную шутку, которую он сыграл с ней. Она уже давно дала себе слово отомстить ему при первом удобном случае, а другого такого удобного случая могло и не представиться. В нерешимости как ей поступить, она спустилась по темной лестнице и пошла бродить по улицам. Тут ей встретился один знакомый сыщик и остановился поболтать с нею.

Сыщики соблюдают неизменную приветливость в отношении уличных бродяг; от этих бродяг можно многое узнать, и потому вежливость с ними соблюдается не без задней мысли.

- Здравствуй, Дженни.

- Здравствуй, Роберт.

- Ничего, понемногу.

- Где твой Джок? Куда ты его припрятала? - Вопрос этот был предложен в шутку, потому что сыщик был почти уверен, что Дженни Камерон не посвящена в эту тайну.

Дженни обиделась этим вопросом.

- А ты думаешь, я не съумею тебе сказать, где он скрывается?

Сыщика поразило что-то двусмысленное в ответе Дженни, он постарался выведать от нея правду. Не выпей она в тот вечер водки, ему бы ничего не удалось от нея узнать; но хмель поддерживал в ней жажду мщения, а сыщик умел затронуть в ней самые чувствительные струны. Она еще находилась в нерешимости, как ей поступить, но он рассказал ей, как Джок Еан подсмеивался над нею во время её заключения и даже до этого времени поддерживал тайные отношения с Анною Фрезер.

Дженни не утерпела и открыла ему то, что узнала от Анны Фрезер о месте пребывания Еана, она подробно указала улицу и дом, и сыщик немедленно бросился по указанному следу.

"Проговорившись ему, рассказывала Дженни, я прислонилась к углу одного дома и горько заплакала." Она кинулась в догонку за сыщиком, чтобы упросить его не трогать Джока. Потом она побежала в тот квартал, где скрывался Джок, и притаилась, выжидая случая пробраться к нему на квартиру и предупредить его об угрожающей опасности. Но тайное предчувствие говорило ей, что полиция уже нагрянула и что теперь беде уже не миновать. Она осталась около его дома дожидаться развязки.

свой проступок.

"Не потому чтобы я любила его по прежнему, а потому что уж очень нехорошо я поступила с ним". Когда Мери Логги возвратилась домой, она застала свою подругу в большом горе. Дженни упорно отказывалась ей сказать в чем дело, но в свое время истина вышла наружу, и Мери нашла, что Еану досталось по делом.

Но Дженни не разделяла её мнения. Суеверная подобно большинству необразованных людей, она все свои последующия несчастия принимала как кару божию за свой предательский поступок в отношении Джока.

С этой минуты мы должны распроститься с юным преступником. Дженни Камерон присутствовала при его процессе; он был осужден на семилетнюю ссылку. О том, что сталось с ним по истечении срока наказания, до меня не дошло никаких известий.