Записки тюремной надзирательницы.
Глава XIX. Мери Логги у себя дома.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Записки тюремной надзирательницы. Глава XIX. Мери Логги у себя дома. (старая орфография)

ГЛАВА XIX. 

Мери Логги у себя дома.

Мистрис Симмонс, урожденная Логги, нанимала квартиру в небольшом доме Пельгам-Стрита. Между ею и старым её притоном протекал Клейд.

Мери в своей аккуратной шляпке и скромной одежде представляла странный контраст с своей простоволосой, растрепанной спутницей. По дороге Дженни заметила ей это.

- Полно, мне и самой еще как-то неловко ходить в шляпке, отвечала Мери. А вот мы и дома, добавила она. Нас никто не заметил.

Мери отперла дверь находившимся при ней ключем, и обе подруги взошли по лестнице в просторную комнату, служившую в одно и тоже время и спальней и гостинной. Комната эта была бедно меблирована, но изумленной Дженни она показалась дворцем.

- Неправда ли, Дженни, славное у нас помещение?

- Подлинно что славное.

- Присядь-ка, да оглядись хорошенько. Как тебе нравятся эти обои? А ковер-то каков?

Дженни села, опустила руки на колени и внимательно поглядела вокруг себя.

- По чести, Мери, ты счастливая девка, вырвалось у нея наконец.

- Это не то что в Веннеле.

- Нет, далеко не то.

Желала бы я передать собственными словами Дженни, на её своеобразном шотландском наречии то, что она рассказывала об этом новом "доме" и о чувствах, пробудившихся в ней при виде счастья своей подруги.

Зависть грызла ее до того, что она готова была заплакать; ее раздражала мысль, что Мери сделалась честною женщиною без всякого усилия с своей стороны. Дыханье сперлось у нея в горле так, что она боялась задохнуться; колена её дрожали и сама она не знала с чего.

- Тут только поняла я, что за ад кромешный была моя жизнь, признавалась Дженни. Целую неделю после того я рвалась и металась от одной мысли, что ведь Мери ничем не заслужила своего счастья.

Но Дженни по природе своей не была завистлива. Когда утихла первая вспышка она по своему выразила Мери свое участие в её радости. Мери, поразительно изменившаяся к лучшему, плакала и смеялась, и поверяла Дженни свои опасения, чтобы муж как нибудь не узнал её тайну и не прогнал ее от себя. Она говорила о любви своей к этому степенному, работящему, добродушному человеку, о своих усилиях сделаться вполне достойной его.

Так просидели оне вместе довольно, долго, то было их последнее свиданье, а у Мери было много о чем порассказать ей. Время шло незаметно; Мери захотела похвастать своим хозяйством, и Дженни должна была осмотреть лучший чайный прибор, платье, в котором она ходила в церковь, праздничные башмаки и настоящую кровать, на которой она спала. Кровать эта, правда, не была еще их полною собственностью; они брали ее на прокат, но дела их поправлялись и "старик её, - да хранит его господь, - за последнее время был завален работой".

Пока Мери показывала гостье все свое хозяйство мистер Симмонс вернулся домой десятью минутами ранее срока.

- Это его поступь, проговорила Мери, заслышав на лестнице шум шагов. Ради Бога, Дженни сиди смирно и не говори ничего, не то, я пропала.

Последние следы зависти исчезли в сердце Дженни и уступили место опасению за подругу. Она чувствовала, что на все готова для Мери и скажет какую угодно ложь, лишь бы не выдать её тайну и спасти ее от вторичного падения в ту бездну, из которой она только-что вышла.

Мистер Симмонс вошел; то был пожилой человек с суровым выражением лица и проницательными глазами. Он пристально поглядел на Дженни, которая встала в смущении и присела, как она привыкла в Глазговской тюрьме приседать начальству.

Почтительный поклон этот повидимому удивил плотника; он взглянул на жену, которая стояла у камина, бледная как полотно.

- Это Дженни Смит, мы работали с ней вместе на бумагопрядильной фабрике, Джон, поспешила она объяснить ему. Мы встретились с нею на мосту, и я привела ее, взглянуть на мое новое хозяйство.

- Как поживаете, мисс Смит, проговорил он раскланиваясь с нею. Присядьте же милая, гостья будете.

"запомнить её лице наизусть" и предложить ей какой нибудь неловкий вопрос; она боялась запутаться в ответах. Она была еще более смущена, чем Мери, и имей она дело с подозрительным человеком, она бы непременно себя выдала. Но мистер Симмонс приписал её смущение застенчивости и от души смеялся над тем, что Дженни не сиделось у них.

- Вы напрасно боитесь меня, милая проговорил он весело; я вас не съем. Постойте, постойте, куда это вы так торопитесь, точно я вас спугнул с места?

Мери и схватила ее за руку. Она все еще была страшно бледна от недавняго испуга.

- Не приходи больше, Дженни, не знайся со мною, или я с ума сойду. Не говори никому, что ты меня встретила сегодня.