Записки тюремной надзирательницы.
Глава ХXXII. Бегство.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Записки тюремной надзирательницы. Глава ХXXII. Бегство. (старая орфография)

ГЛАВА ХXXII. 

Бегство.

Очутившись одна в своей комнате, Дженни присела, чтобы собраться с мыслями. Этот новый мир, в который она недавно вступила, встретил ее так чуждо и неприветливо; все были против нея, все смотрели на нее с недоверием; она чувствовала, что не может этого долее выносить, что все усилия помириться с такою жизнью будут тщетны. Разве она не старалась переменить себя? и к чему же это повело? Она была бедное, слабое, темное создание, и что же можно было от нея требовать? Другое дело, если бы ее учили добру с колыбели, а теперь, не безразсудно ли было ожидать, чтобы она сразу стала другим человеком. Она представляла себе, как мистрисс Иванс и мисс Уэстон будут жалеть о ней, немного погодя, и при этой мысли так расплакалась, что постель задрожала от её судорожных рыданий.

Надо было подумать, как выйти из этого положения. Пойти к мистрисс Иванс и хладнокровно объявить ей, что она отходит от нее и дает ей месяц сроку, чтобы приискать себе другую служанку? Но как выжить еще целый месяц в этом доме? Мистрисс Иванс не дает ей отдыху с своими советами и подозрениями, и еще, пожалуй, чего доброго, напишет обо всем мисс Уэстон, и тогда какими глазами глядеть Дженни на добрых людей? Нет, тут и недели нельзя мешкать; скорее, скорее вон из кабалы. Завтра же, рано утром, пока еще весь дом будет спать, она украдкою, как вор, выйдет из дома и пойдет искать себе другой, более свободной жизни. Жажда перемены, во что бы то ни стало, желание избавиться от этого одуряющого однообразия, которое доводило ее до отчаянья, вот что побуждало ее бежать, очертя голову, на встречу новой жизни. Она знала, что не на радость ей будет задуманный шаг: по мере того, как роковая ночь приближалась к концу, ей становилось все тяжелее и тяжелее на душе. Безпокойно металась она на своей постели; она попробовала встать, отодвинула штору и принялась глядеть в окно на темную улицу, на которой тускло мелькали фонари; немного поглядя, она снова бросилась на постель, решившись было пролежать в ней до разсвета, но не утерпела, снова вскочила, зажгла свечу и принялась писать письмо к своей госпоже, в котором силилась, как умела, объяснить ей свой поступок.

Окончив это послание, она принарядилась в лучшее свое платье, надела шляпу и платок, и погляделась в зеркало; выражение её бледного лица испугало ее. За эту ночь она постарела несколькими годами. Она отворила дверь и спустилась по лестнице точно призрак ночной, не успевший еще скрыться при наступлении дня. На первой же площадке она остановилась, раздумывая не зайти ли ей к детям и не взглянуть ли ей в последний раз на девочку, которая, без сомнения, станет скучать по ней, когда она уйдет. Но страх разбудить нянюшку удержал ее, и она прямо спустилась в кухню. Тут она по привычке, не отдавая себе отчета в своем поступке, развела в плите огонь, налила воды в котел и поставила ее кипятиться. Кухарка не любила вставать рано, и Дженни обыкновенно исполняла за нее каждое утро эту часть её обязанностей. С руками, перепачканными в саже, она снова поплелась на верх. На сердце у нея было тяжелее, чем когда нибудь, и она с трудом волочила ноги. В гостиной, куда она направилась, было еще темно от закрытых ставней. Она отворила ставни, привела в порядок разные предметы, разбросанные с вечера, стерла с мебели пыль и наконец положила свое письмо на стол против того самого места, на которое обыкновенно садилась мистрисс Иванс. Покончив все это, она отправилась в сени. Сердце её страшно колотилось в груди, пока она отпирала дверь. На встречу ей пахнул с улицы свежий, утренний воздух, и она вышла, крепко на крепко притворив за собою дверь.

шотландской водки. Она была так слаба, что чувствовала необходимость подкрепиться прежде, чем пойти далее. Водка несколько ободрила ее и, кутаясь в шаль, она продолжала свой путь, угрюмо выступая на встречу своему темному будущему.