Quo vadis.
Часть четвертая.
Глава VI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Quo vadis. Часть четвертая. Глава VI. (старая орфография)

VI.

Виниций отправился прямо в дом Мириам. В воротах он встретился с Назарием, который смутился при виде его, но Виниций приветливо поздоровался с ним и приказал проводить себя в дом матери его.

В помещении её он, кроме Мириам, застал Петра, Главка, Криспа и даже Павла из Тарса, который только что возвратился из Фрегел. При виде молодого трибуна, изумление выразилось на всех лицах; а он сказав:

- Приветствую вас именем Христа, которого вы почитаете.

- Да будет прославлено имя его во веки-веков.

- Я видел вашу добродетель и убедился в доброте вашей и прихожу к вам, как друг.

- И мы приветствуем тебя, как друга, - отвечал Петр. - Сядь, господин, и раздели с нами нашу трапезу, как гость наш.

- Я сяду и разделю с вами трапезу, но раньше выслушайте меня, - ты, Петр, и ты, Павел из Тарса, чтобы вы узнали искренность мою. Я знаю, где находится Лигия; я пришел прямо от дома Линна, который стоит близко от этого жилища. Я имею право на Лигию и это право дано мне цезарем; у меня в городе есть почти пятьсот рабов; я мог-бы окружить её убежище и схватить ее, но не сделал этого и не сделаю.

- За это благословение Господа будет над тобой, и сердце твое очистится, - сказал Петр.

- Благодарю тебя, - но слушай дальше, я не сделал этого, хотя мучусь и тоскую. Прежде, перед моим знакомством с вами, я непременно взял-бы и удержал ее силой, но ваша добродетель и ваше учение, хотя я и не исповедую его, изменило что-то и в моей душе, - и я уж не осмеливаюсь делать насилие. Я сам не знаю, отчего это случилось, но это так! И потому я прихожу к вам, так как вы заменяете Лигии и отца, и мать, и говорю вам: отдайте мне ее в жены, а я поклянусь вам, что не только не запрещу ей поклоняться Христу, но и сам буду исповедывать Его учение.

Он говорил с высоко-поднятой головой, решительным голосом, но он был взволнован и ноги его дрожали под полосатым плащом, и когда после его слов наступило молчание, он снова стал говорить, как будто хотел предупредить неблагоприятный ответ.

- Я знаю все препятствия, но она дорога мне, как зеница ока, и хотя я не христианин еще, но я не враг ни ваш, ни Христов. Я хочу быть с вами искренен, чтобы вы могли верить мне. В эту минуту речь идет о жизни моей, но я все-таки говорю вам правду. Другой, может быть, сказал-бы вам: окрестите меня! - я говорю: просветите меня! Я верю, что Христос возстал из мертвых, потому что это говорят люди, живущие в правде и видевшие его после смерти. Верю, потому что сам видел, что ваше учение порождает добродетель, справедливость и милосердие, а не преступления, в которых вас обвиняют. Я мало еще познал ваше учение; немного от ученых ваших, немного от Лигии, немного из разговоров с вами. И, повторяю, все-таки и во мне что-то изменилось, благодаря ему. Раньше я железной рукой держал всех слуг моих, теперь - не могу. Я не знал жалости, - теперь знаю! Я любил наслаждения, - теперь я бежал с пруда Агриппы, так как я не мог дышать там от отвращения. Прежде я верил в насилие, - теперь я отказался от него. Вы видите, что я сам себя не знаю, но мне опротивели пиры, опротивило вино, песни, цитры и венки, опротивел двор цезаря и нагия тела, и все преступления. А когда я подумаю, что Лигия похожа на снег горный, я тем сильнее люблю ее, а когда я подумаю, что это - благодаря вашему учению, я начинаю любить и ваше учение - и хочу его! Но я не понимаю его, я не знаю, сумею-ли жить в нем и вынесет-ли его натура моя, а потому живу в сомнениях и мученьях, как в темнице.

И его брови болезненно сжались, и румянец выступил на щеках, и он снова заговорил с поспешностью и увеличивающимся волненьем.

- Видите! - я мучусь от любви и мрака. Мне сказали, что против вашего учения не устоит ни радость человеческая, ни счастье, ни право, ни порядок, ни власть, ни римское владычество. Так-ли это? Мне сказали, что вы безумцы, - поведайте, что приносите вы? Разве любить - грех? разве испытывать радость - грех? Разве желать счастья - грех? Разве вы - враги жизни? Разве христианин должен быть нищим? Разве я должен был-бы отказаться от Лигии? Какова ваша правда? Ваши поступки и ваши речи - прозрачны, как вода источника, но какое дно у этого источника? Вы видите - я искренен. Разсейте тьму, так как мне сказали еще и то, что Греция создала мудрость и красоту, Рим - силу, а что принесли христиане? Так скажите, что приносите вы? Если за дверями вашими свет, отворите мне!

- Мы приносим любовь! - сказал Петр.

А Павел из Тарса прибавил:

- Если-бы ты говорил языками человеческими и ангельскими, и не имел-бы любви, ты был-бы, как медь звенящая...

Но сердце старого апостола тронула эта страдающая душа, которая, как птица заключеная в клетке, рвалась на воздух и к солнцу, и он протянул к Виницию руку и сказал:

- Толцыте и отверзится вам! - и милость Господня будет над тобой, и я благословляю тебя, душу твою и любовь твою во имя Спасителя мира.

Виниций, который и без того говорил с восторгом, услыхав слова благословения, быстро приблизился к Петру и в эту минуту произошло нечто необыкновенное. Этот потомок квиритов, который еще недавно не считал чужеземца человеком, схватил руку старого галилеянина и стал с благодарностью прижимать ее к губам своим.

Все присутствующие были не меньше обрадованы этим явным знаком уважения к апостолу Божию и в один голос воскликнули:

- Слава в вышних Богу!

Виниций встал с прояснившимся лицом и стал говорить:

- Я вижу, что жить с вами это счастье, так как чувствую себя счастливым и мне кажется, что вы убедите меня также и в других вещах. Но я еще скажу вам, что это случится в Риме, цезарь едет в Антий и я должен ехать с ним, потому что получил приказание. Вы знаете, что ослушаться - это значит смерть!.. Но если я заслуживаю любви в глазах ваших - поезжайте со мной, чтобы научить меня истине вашей. Вы будете там в большей безопасности в толпе, чем я сам, - вам можно будет проповедывать вашу истину среди самых придворных цезаря. Говорят, что Актея христианка, и между преторианцами есть христиане, потому что я сам видел, как солдаты преклоняли колена перед тобой, Петр, у ворот Номентанских. В Антии я имею виллу, в которой мы будем собираться, чтобы под боком у Нерона слушать учение ваше. Главк говорил мне, что вы ради одной души готовы идти на край света, а потому сделайте ради меня то, что вы сделали ради тех, ради которых пришли мода даже из Иудеи, - сделайте и не покидайте душу мою!

Они, услыхав это, стали советываться, с радостью думая о победе их учения и о значении, которое будет иметь для языческого мира обращения приближенного августа и потомка одного из старейших родов римских. Они готовы были действительно идти на край света ради одной души человеческой и с самой смерти Учителя не делали ничего другого, - а потому отрицательный ответ не пришел им даже в голову. Но Петр был в это время пастырем всей паствы, а потому не мог ехать, тогда Павел из Тарса, который недавно был в Ариции и Фрегеллах, и снова собирался в далекое путешествие на восток, чтобы навестить тамошние храмы и оживить их новым дуновеньем усердия, согласился сопровождать молодого трибуна в Антий, ему легко было найти там корабль, идущий в моря греческия.

Хотя Виниций и огорчился, что Петр, которому он стольким был обязан, не будет сопровождать его, но поблагодарил за согласие, и затем обратился к старому апостолу с последней просьбой.

- Зная жилище Лигии, - сказал он, - я мог-бы сам пойти к ней и спросить ее, как это делается, хочет-ли она быть женой моей, если душа моя станет христианской, - но я предпочитаю просить тебя, апостол: позволь мне повидаться с ней, или отведи меня самого к ней. Я'не знаю, сколько времени придется мне провести в Антии, - и помните, что при цезаре никто не уверен в своем завтрашнем дне. Мне уж и Петроний говорил, что я не буду там совсем в безопасности. Так пусть-же я увижу ее перед тем, пусть насыщу глаза мои видом её, пусть разспрошу ее, забыла-ли она зло мое и хочет-ли она разделить со мной мое доброе?

А Петр апостол добродушно усмехнулся и сказал:

- Кто-бы мог лишить тебя заслуженной радости, сын мой.

А апостол взял его за голову и сказал:

- Но цезаря ты не бойся, ибо я говорю тебе: ни одного волоса не спадет с головы твоей.

Потом он послал Мириам за Лигией, повелев не говорить ей, кого найдет она между ними, чтобы и девушке приготовить большую радость.

Разстояние было не велико, так что вскоре сидящие в помещении увидали среди миртов садика Мириам, держащую Лигию за руку. Виниций хотел бежать навстречу, но вид этого дорогого существа лишил его сил - и он стоял с бьющимся сердцем, без дыханья, едва держась на ногах, в сто раз более взволнованный теперь, чем тогда, когда в первый раз он услыхал над своей головой свист стрелы Парфов.

Но она видела вокруг ясные, полные доброты глаза, а апостол Петр приблизился к ней и сказал:

- Лигия, ты все еще любишь его?

Наступила минута молчания. Губы её задрожали, как у ребенка, который собирается плакать, и который чувствует себя виновным, но видит, однако, что нужно сознаться в своей вине.

- Отвечай, - сказал Петр.

- Да...

В одно мгновение Виниций преклонил перед ней колена, Петр положил свои руки на головы их и сказал:

- Любите друг друга во имя Господне и на славу Его, потому что нет греха в любви вашей.