Quo vadis.
Часть шестая.
Глава V.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Quo vadis. Часть шестая. Глава V. (старая орфография)

V.

Слова Апостола влили надежду в души христиан. Конец мира казался им всегда близким, но теперь они начали верить в то, что страшный суд наступит не сейчас и что перед этим они, может быть, увидят конец царствованию Нерона, которое считали царством сатаны, и кару, которую Бог пошлет ему за его преступления. И успокоенные они после окончания молитв стали расходиться из подземелья и возвращаться в свои временные жилища и даже на старые места, за Тибр, после того, как пришли вести, что огонь, подложенный в нескольких местах, повернул вместе с ветром снова к реке и, уничтожив там и сям все, что мог уничтожить, перестал распространяться.

Апостол вместе с Виницием и следовавшим за ним Хилоном, также оставил подземелье. Молодой трибун не смел прервать его молитву и потому некоторое время он шел молча, глазами только умолял Апостола сжалиться над ним и весь дрожал от безпокойства. Но еще много людей подходило к Апостолу, чтобы поцеловать его руку и край одежды, матери протягивали к нему детей, некоторые падали перед ним на колени в длинном темном коридоре и просили благословить их, поднимая вверх светильники свои, другие, наконец, шли рядом и пели, - и не было ни одной подходящей минуты для того, чтобы предложить вопрос и получить ответ на него. То же самое было и в ущелье. И только тогда, когда они вышли на открытое место, откуда виден был горящий город, Апостол трижды благословил его, обратился к Виницию и сказал:

- He тревожься. Отсюда недалеко есть хижина землекопа, в которой мы найдем Лигию с Линном и с её верным слугой. Христос, который предназначил ее тебе, сохранил ее для тебя.

Виниций пошатнулся и оперся рукой о скалу. Дорога из Антия, приключение у городских стен, розыски Лигии среди горящих домов, продолжительное бдение и страшное безпокойство о Лигии истощили его силы, - и последния покинули его теперь, когда он услыхал, что самое дорогое для него существо уже близко и что через минуту он увидит его. Охватившая его слабость была так велика, что он опустился к ногам апостола и, обняв его колени, остался так, не в силах будучи промолвить слово.

Апостол-же, отстраняя от себя проявления его благодарности и уважения сказал:

- Не мне, не мне, - а Христу!

- Что за совершенное божество! - послышался сзади голос Хилона, - но я не знаю, что мне делать с мулами, которые ожидают нас тут, неподалеку.

- Встань и или за мной, - сказал Петр, взяв за руки молодого человека.

Виниций встал. При свете зарева видно было, как слезы текли по его побледневшему от волнения лицу. Губы его тряслись, и как будто шептали молитву.

- Пойдем, - сказал он.

Но Хилон снова сказал:

- Господин, что мне делать с мулами, которые ожидают? Может быть достойный пророк предпочел-бы лучше ехать, чем идти?

Виниций сам не знал, что отвечать, но услыхав от Петра, что хижина землекопа близко, отвечал:

- Отведи мулов к Макрину.

- Прости, господин, если я напомню тебе о доме в Америоле. При этом ужасном пожаре легко забыть о такой мелочи.

- Ты получишь его!

- О! внук Нумы Помпилия, я всегда был уверен в этом, по теперь, когда твое обещание услышал и этот великодушный Апостол, я не буду даже напоминать тебе о том, что ты обещал мне также и виноградник. Pax vobiscnm. Я отыщу тебя, господин. Рах vobiscum.

А Виниций и апостол ответили:

- И тебе также! - и повернули направо к холмам. По дороге Виниций сказал:

повелишь мне - я сделаю, только скажи мне, что делать?

- Люби людей, как братьев своих, - отвечал апостол, - потому что только любовью ты можешь служить Ему.

- Да! я уж понимаю и чувствую это! Ребенком я верил в богов римских, но не любил их. Единого-же я люблю так, что с радостью отдал-бы жизнь за Него.

И он стал глядеть на небо, с восторгом повторяя:

- Ибо Он - Един! Ибо Он один добр и милосерден, а потому пусть гибнет не только этот город, но мир весь, все-таки Его одного я буду восхвалять и Ему одному поклоняться.

- А он благословит тебя и дом твой, - заключил апостол.

Тем временем они повернули в другое ущелье, в конце которого показался мигающий огонек. Петр указал на него и сказал:

- Это хижина землекопа, который дал нам пристанище, когда, возвратившись с больным Линном из Оетрании, мы не могли возвратится за Тибр.

Через минуту они пришли. Хижина оказалась скорей пещерой, высеченной в трещине горы, и с внешней стороны заканчивалась стеной, слепленной из глины и прутьев. Двери были закрыты, но сквозь отверстие, заменявшее окно, видна была внутренность хижины, освещенная пылающим очагом. Какая-то темная огромная фигура поднялась при появлении Петра Апостола и Виниция - и спросила:

- Кто вы?

- Слуги Христовы, - отвечал Петр, - мир тебе, Урс.

Урс наклонился к ногам апостола, а потом узнав Виниция схватил в свои лапы руки его и поднес их к губам.

- И ты, господин? - сказал он. - Пусть благословенно будет имя Агнца за ту радость, которую ты доставишь этим Каллине.

Сказав это, он отворил дверь и они вошли. Вольной Линн с похудевшим и желтым, как слоновая кость лицом, лежал на вязанке соломы. У самого очага сидела Лигия, держа в руках пучок мелких рыб, нанизанных на шнурок и, очевидно, предназначавшихся на ужин. Занятая сниманием рыбы с шнура и убежденная, что это входит Урс, она даже не подняла глаз. Но Виниций приблизился к ней, произнес имя её и протянул к ней руки. Она быстро поднялась; изумление и радость как молния блеснули на лице её, - и без слов, как ребенок, который после долгих дней тревоги и горя находит отца или мать, бросилась в объятия Виниция.

А он, обняв ее, долго прижимал к своему сердцу с сладким восторгом, как будто она была спасена чудом. И, наконец, выпустив ее из своих объятий, он схватил её голову, стал целовать её лоб, глаза и снова обнимал ее, повторял её имя, потом опускался к её ногам, ласкал ее, любовался ею, прославлял ее. Радости его прямо не было границ, также как его любви и счастью.

Потом он стал рассказывать ей, как он прилетел из Антия, как искал ее у стен городских и среди дыма, в доме Линна, как он мучился и безпокоился и сколько вытерпел, пока апостол не сказал ему, где её убежище.

- Но теперь, когда - я нашел тебя, я не оставлю тебя здесь среди огня и обезумевшей толпы. Люди убивают друг-друга у стен, рабы возмущаются и грабят. Бог знает, какие еще несчастий могут выпасть на долю Рима. Но я охраню тебя и вас всех. О, дорогая моя!.. Хотите ехать со мной в Антий? Там мы сядем на корабль и поплывем в Сицилию. Мои земли - ваши земли, дома мои - ваши дома. Послушай меня! В Сицилии мы отыщем Авла, - я возвращу тебя Помпонии и потом возьму тебя из рук её. Ведь, ты, о, carissima, уж больше не боишься меня. Крещение еще не омыло меня, но спроси Петра, не говорил-ли я ему минуту тому назад, когда шел сюда к тебе, что я хочу быть истинным последователем Христа, и не просил-ли его, чтобы он окрестил меня, хотя-бы здесь, в этой хижине землекопа. Поверь мне, - поверьте мне все!

Лигия слушала его слова с просветленным лицом. Все здесь присутствующие, - сначала из-за преследований со стороны евреев, а теперь из-за пожара и волнений, вызванного бедствием, постоянно жили в тревоге и страхе. Отъезд в спокойную Сицилию положил-бы конец всяким безпокойствам) и вместе с тем послужил-бы началом покой эпохи счастья в их жизни. И если бы Виниций хотел взять с собой только одну Лигию, она наверно устояла-бы против искушения, не желая покидать Петра Апостола и Линна, но ведь Виниций говорил им: "поезжайте со мной! земли мои - ваши земли, дома мои - ваши дома.

И склонившись к руке его, чтобы поцеловать ее в знак покорности, она сказала:

- Где ты, Кай, там и я Кайя.

как будут приняты её слова. Но во взоре Виниция можно было прочесть только безграничное поклонение. Он обратился к Петру и снова заговорил:

- Рим горит по приказанию цезаря. Он еще в Антии жаловался на то, что не видал никогда большого пожара. Но если он не остановился перед таким преступлением, подумайте, что может еще произойти. Кто знает, не сберет-ли он свои войска и не велит-ли он перерезать всех жителей. Кто знает, какие последуют проскрипции, кто знает, не вспыхнет-ли после пожара - междоусобная война, со всеми её бедствиями: убийством и голодом? Скройтесь и скроем Лигию. Там вы спокойно переждете бурю, и когда она минет, вы снова возвратитесь, чтобы сеять ваше семя!

С улицы со стороны Ager Vatieanus, как бы в подтверждение его слов послышались какие-то отдаленные крики, полные бешенства и ужаса. В эту минуту вошел каменщик, хозяин хижины, и, поспешно замкнув за собой двери, закричал:

- Люди убивают друг друга возле цирка Нерона. Рабы и гладиаторы бросились на граждан.

- Слышите? - сказал Виниций.

- Мера переполняется, - сказал Апостол, и бедствие будет как море необозримое.

А потом он обратился к Виницию и, указывая на Лигию, сказал:

- Возьми эту девушку, предназначенную тебе Богом и спаси ее, и Линн, который болен, и Урс поедут с вами.

Но Виниций, полюбивший Апостола всей силой своей несдержанной души, закричал:

- Клянусь тебе, учитель, что я не оставлю тебя здесь на погибель.

- И пусть Господь благословит тебя за твои намерения, - отвечал Апостол, но разве ты не слышал, что Христос трижды повторил мне над озером:

"Паси овцы Мои!"

Виниций молчал.

- А потому, если ты, которому никто не доверял попечение надо мной, говоришь, ты не оставишь меня здесь на погибель, как-же ты хочешь, чтобы я бежал от моего стада, в дни бедствия? Когда на озере была буря и мы в сердцах своих боялись, Он не покинул нас, - как-же мне - слуге - не следовать примеру Господа моего.

Тогда Линн, подняв свое исхудавшее лицо сказал:

- А как-же мне, наместник Господа, не следовать твоему примеру?

Виниций хватался несколько раз рукой за голову, как-бы борясь с собой, или со своими мыслями, а потом схватив Лигию за руку, проговорил голосом, в котором слышалась энергия римского солдата:

- Послушайте меня Петр, Линн и ты, Лигия! Я говорил то, что подсказывал мне мой человеческий разум, но у вас разум другой, вы не думаете о собственной безопасности, а о заповедях Спасителя. Да! я не понял этого и ошибся, ибо с очей моих еще не спала пелена и прежний человек отзывается во мне. Но я люблю Христа и хочу быть Его слугой, а потому, хотя здесь дело идет о чем-то более важном, чем моя собственная голова, но я падаю к ногам вашим и клянусь вам, что я исполню заповедь любви и не покину братьев моих в тяжелую минуту.

Сказав это, он упал на колени и им вдруг овладел восторг: он простер руки к небу и стал взывать:

- Неужели, я постиг Тебя, Христос? неужели я достоин Тебя?

- Крещу тебя - во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, - аминь!

Тогда религиозный восторг охватил всех присутствующих. Им казалось, что хижина наполнилась каким-то неземным светом, что они слышат какую-то музыку, что свод пещеры разверзается над их головами, что с неба слетают сонмы ангелов, - а там, наверху, им чудился крест и пробитые гвоздями благословляющия руки.

А тем временем, с улицы доносились крики борющихся людей и треск пламени в горящем городе.

Конец шестой части.