Quo vadis.
Часть восьмая.
Глава IV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Quo vadis. Часть восьмая. Глава IV. (старая орфография)

IV.

Лигия в длинном поспешном письме навсегда прощалась с Виницием. Ей было известно, что никто уж не мог приходить в темницу и что она увидит Виниция только с арены. Она просила его узнать, когда придет их черед, и придти на игры, так-как она хотела еще один раз в жизни увидеть его. В письме её нельзя было заметить страха. Она писала, что и она, и все другие стремятся на арену, на которой они найдут освобождение от заключения. Ожидая приезда Помпонии и Авла, она просила, чтобы и они пришли. В каждом её слове чувствовался восторг и то отрешение от земной жизни, в которых жили все заключенные, и вместе с тем непоколебимая вера, что все обещания должны исполниться за гробом. "Теперь-ли освободит меня Христос, - писала она, - или после смерти, Он обещал тебе меня устами Апостола, - а потому я твоя". И она умоляла его, чтобы он не жалел ее и не позволил-бы отчаянию овладеть собой. Смерть не была для нея расторжением брака. С верой ребенка она убеждала Виниция, что сейчас-же после мучений она скажет Христу, что в Риме остался жених её, Марк, который тоскует по ней всем сердцем своим. И она думала, что может быть Христос позволит её душе возвратиться на минуту к нему, чтобы сказать ему, что она живет, что не помнит мучений, что она счастлива. Все письмо её дышало радостью и надеждой. В нем была только одна просьба, связанная с земными делами: она просила, чтобы Виниций взял из "spoiiarinm" тело её и похоронил ее, как жену свою, в гробнице, в которой и сам должен был лежать современем.

Он читал письмо её с разрывающейся душой, но вместе с тем ему казалось неправдоподобным, чтобы Лигия могла погибнуть под клыками диких зверей - и чтобы Христос не сжалился над ней. Вера и надежда на это еще тлели в сердце его. Возвратившись домой, он написал ей, что он ежедневно будет приходить под стены Тулионе и ждать, пока Христос не сокрушит стены и не отдаст ему ее. Он приказывал ей верить в то, что Он может отдать ему ее даже из цирка, что Великий Апостол молит Его об этом - и что час освобождения уж близок. Центурион-христианин должен был отнести ей это письмо на другой день.

Но когда на следующий день, Виниций пришел к тюрьме, сотник, покинув цепь, первый приблизился к нему и сказал:

- Послушай меня, господин. Христос, который просветил тебя, оказал тебе милость свою. Сегодня ночью пришли вольноотпущенники цезаря и префекта, чтобы выбрать им христианских девушек для наслаждения их, они спрашивали и о невесте твоей, но Господь наш ниспослал на нее горячку, от которой умирают заключенные в Тулиане, - и они оставили ее. Вчера вечером она была уж без сознания, - и да будет благословенно имя Избавителя, потому что эта болезнь, которая спасла ее от позора, может спасти ее и от смерти.

Виниций оперся рукой на плечо солдата, чтобы не упасть, а солдат продолжал:

- Благодари милосердие Господне! Линна схватили и подвергли мукам, но видя, что он кончается, оставили его. Может быть, они и ее отдадут тебе теперь, а Христос возвратит ей здоровье.

Молодой трибун минуту стоял с опущенной головой, потом поднял ее и проговорил тихо:

- Да, сотник. Христос, который спас ее от позора, спасет ее и от смерти.

И досидев до вечера под стенами тюрьмы, он возвратился домой, чтобы послать своих людей за Линном, и велеть перенести его в одну из своих подгородних вилл.

Но Петроний, узнав обо всем, решил действовать дальше. Он в другой раз отправился к августе. Он застал ее у ложа маленького Руфия. Ребенок, с разбитой головой, метался в жару, а мать защищала его от смерти с отчаянием и страхом в сердце, думая, что, может быть, она спасает его затем, чтобы он вскоре погиб другой, более страшной, смертью.

Занятая исключительно своим страданием, она даже и слышать не хотела о Виниции и Лигии, но Петроний напугал ее.

- Ты оскорбила, - сказал он ей, - новое неизвестное божество. Ты, августа, кажется, почитаешь еврейского Иегову, а христиане утверждают, что Христос сын его, а потому подумай не подвергаешь-ли ты себя гневу отца? Кто знает, может быть то, что случилось с тобой, есть месш. их и не зависит-ли жизнь Руфия от того, как ты поступила?

- Что ты хочешь, чтобы я сделала? - с ужасом спросила Поппея.

- Умоли разгневанное божество.

- Каким образом?

- Лигия больна. Повлияй на цезаря или на Тигеллина, чтобы ее выдали Виницию.

А она с отчаянием спросила:

- Разве ты думаешь, что я это могу?..

- Так ты можешь сделать нечто другое. Если Лигия выздоровеет, она должна итти на смерть. Поди в храм Весты, и потребуй, чтобы "virgo magna" случайно оказалась около Тулиана, в ту минуту, когда заключенных будут отправлять на смерть и чтобы она повелела освободить эту девушку. Великая весталка не откажет тебе в этом!

- А если Лигия умрет от горячки?

- Христиане говорят, что Христос мстителен, но справедлив: быть может ты умилостивишь его своим добрым намерением!

- Пусть он покажет мне какое-нибудь знамение, что исцелит Руфия.

Петроний пожал плечами.

- Я пришел не как посол его, божественная; я говорю тебе только: будь лучше в мире со всеми богами, римскими и другими!

- Я пойду, - надломленным голосом сказала Поппея.

Петроний глубоко вздохнул.

"Наконец-то что-нибудь удастся мне!" - подумал он.

И возвратившись к Виницию, он сказал ему:

- Проси своего Бога, чтобы Лигия не умерла от горячки, потому что если она не умрет, великая весталка велит освободить ее. Сама августа попросит об этом.

Виниций взглянул на него глазами, которые лихорадочно горели, и отвечал:

- Ее освободит Христос!

Поппея, которая для спасенья Руфия готова была сжигать гекатомбы богам всего света, еще в тот-же вечер отправилась к весталкам в форум, поручив присмотр за больным ребенком верной няньке, Сильвии, которая вынянчила ее самое.

Но во дворце приговор над ребенком был уже произнесен, а потому, едва только носилки императрицы скрылись за большими воротами, в комнату, в которой спал маленький Руфий, вошли два вольноотпущенника цезаря, из которых один бросился на старую Сильвию и заткнул ей рот, а другой схватив медную небольшую статую Сфинкса, оглушил ее первым-же ударом.

пояс, именуемый "цингулом" закрутили его вокруг шеи мальчика и стали стягивать. Ребенок один раз позвал мать и умер. Затем они обернули его в простыню и сев на приготовленных лошадей полетели в Остию, где бросили тело в море.

в себя, она стала кричать, и её дикие крики раздавались всю ночь и весь следующий день.

Но на третий день цезарь велел ей придти на пир, и она, надев аметистовую тунику, пошла и все время сидела с каменным лицом, золотоволосая, молчаливая, чудесная и зловещая, как ангел смерти.

КОНЕЦ ВОСЬМОЙ ЧАСТИ.